Любимые дети, или Моя чужая семья - Диана Чемберлен

Я брала свою куртку в раздевалке волонтеров, когда услышала какой-то шум на посту медсестер. Вышла и обнаружила Руди, отца Мэдисон, встрепанного, помятого и краснолицего. Он орал, размахивая руками.

– Это гребаный скандал! – нападал он на Тони и Констанс, дежуривших в этот час. – Я засужу! Засужу ваши жалкие задницы!

Я поколебалась на углу поста, который был как раз между мной и выходом, не знала, попытаться обойти Руди или спрятаться в раздевалке. Я видела, что Констанс, самая немолодая сестра в педиатрии, звонит по телефону. Вероятно, охране. Мне было жаль отца Мэдисон. Но он меня пугал.

– Мистер Уинстон, – уговаривал Тони, – пожалуйста, успокойтесь, чтобы мы смогли поговорить…

– Мать вашу! – завопил Руди. – Моя малышка мертва! Спокойными разговорами ее не вернуть, и во всем виноваты вы! Все вы!

Он ткнул в них пальцем. Его рука дрожала, когда он описал перед ними горизонтальную дугу. Я шагнула вперед и увидела, что другие сестры и родители стоят в дверях палат. Некоторые уже звонили по мобильным.

– У вас что, даже этого… скрининга не было? – продолжал вопить Руди.

Один из родителей, огромный, дюжий тип, вышел из палаты и шагнул к посту:

– Сэр, давайте выйдем. Вы пугаете детей.

Он потянулся к руке Руди. Но тот отскочил.

– Как насчет моего ребенка? – заныл он. – Моей девочки! Будь я на вашем месте, увез бы ребятенка из больницы, пока не стало слишком поздно! – Он оглядел родителей. – Все вы! Увозите детей отсюда. У них тут одни шарла…

И тут он увидел меня. Его взгляд прожигал меня насквозь, но я стояла как парализованная.

– Проклятая сука!

Он шагнул ко мне, но тут откуда ни возьмись появились охранники и вместе со здоровяком-отцом ухитрились удержать его на месте.

– Родители! – завизжал Руди, когда охранник заломил ему руки за спину. – Послушайте меня! Знаете, кто эта девчонка? – Он показал подбородком в мою сторону. – Мэгги Локвуд, вот кто это! Ее имя что-то значит для вас? Пожар, который она устроила в Серф-Сити! Люди погибли и сгорели заживо! Она только что вышла из тюрьмы, а эта захудалая больница нанимает ее ухаживать за детьми!

Он так сильно пнул стойку сестринского поста, что я подскочила.

– Где ваши мозги? – заорал он Тони и Констанс. – Мэгги Локвуд была с моей дочерью, когда она умирала! Джоанна сидела с ней много дней, и она была жива, а за пять минут, которые эта сука провела с ней…

Он снова показал на меня подбородком.

– Она почему-то умерла! Думаете, это совпадение? Ха!

Он опять пнул стойку. Раз. Другой. Я подпрыгивала от страха, потрясенная его намеками.

– Как вы смеете позволять таким работать с детьми! – кричал он на Тони. Словно именно он был виноват в том, что я здесь.

Я оперлась о стойку. Еще секунда – и в двери ворвались полицейские. Слава богу. Они, не теряя времени, заняли место охраны и здоровяка-отца. Руди даже не сопротивлялся, но продолжал вопить:

– Как вы посмели?!

Он снова пнул стойку.

– Уж поверьте, я оставлю вас без единого цента!

Коп нацепил на него наручники. Грубо. Слишком грубо.

– Пойдем, – сказал другой, подталкивая Руди к выходу.

– Вы позволили ей ухаживать за малышкой, – всхлипывал Руди, глотая слезы. – Вы позволили ей ухаживать за моей малышкой! Моей маленькой…

Дверь за ними закрылась, отсекая вопли. Тони повернулся ко мне, и только тогда я осознала, что прижимаю руки к лицу, как на картине «Крик». По моему лицу струились слезы.

– Это правда? – спросил Тони.

Я ощущала, что все взгляды направлены на меня. Сестер, которые не знали меня, потому что работали в вечернюю смену. Родителей, которых я почти не знала.

– Кэти Моуди известно, – тихо сказала я. – Известно все. Я рассказала ей, когда устраивалась на работу.

Тони отвел глаза:

– Уходи, Мэгги. У тебя был трудный день. Утром позвонишь Кэти, и… и… пусть она сама решает, что с тобой делать.

Я с горящими щеками прошла мимо поста, и не успела закрыться дверь, как остальные начали шептаться.

Я возвращалась домой, почти не видя дороги.

Неужели это все? Конец моих общественных работ в больнице?

Я так хотела остаться там. Но, может, преступнице не полагается отрабатывать приговор в месте, которое она так любила?

Машина неожиданно скакнула влево. Руль трясся так сильно, что я едва смогла его удержать. Я вцепилась в него и усилием воли повернула машину вправо, держась изо всех сил, пока не остановилась на обочине. Вышла. И, хотя уже спускались сумерки, увидела, что левое переднее колесо разорвано чуть не в клочья. Черт! Что за день такой, что все несчастья на меня сыплются?

– Спокойно, – сказала я себе.

Я и раньше меняла колесо, хотя не на крутой обочине четырехполосной дороги. Сначала нужно проверить, есть ли у меня запаска.

Я открыла багажник и обнаружила, что запаски нет. Супер! Неужели ма позволяла Энди ездить без запаски?!

Я вернулась в машину и позвонила домой. Но никто не отвечал. Попыталась дозвониться до дяди Маркуса, потом до мамы, и меня в обоих случаях переадресовали на голосовую почту. Я даже позвонила Энди, на случай если он с ними и его телефон включен, но вспомнила, что сегодня у него тренировка по плаванию. Мама, конечно, с ним.

Джен! Я не говорила с ней с пятницы, когда она топила меня. Даже после того, как мы вернулись в ее дом, мне было не по себе. Я быстро уехала, пытаясь понять, почему наши отношения так внезапно испортились. Мы не общались все выходные, и теперь как-то странно звонить ей. Но она была подругой, верно? Моей единственной подругой.

Я набрала ее номер.

– Привет.

Она говорила тихо, почти шептала.

– У меня проблема. Я возвращалась из госпиталя, и на полпути лопнула шина. Я пыталась позвонить маме, но она не берет трубку. Ты, случайно, не можешь заехать за мной?

Молчание.

– Я куплю тебе обед, если ты еще не ела.

Было уже начало восьмого, конечно, она уже поела.

– Я сейчас не могу, – отрезала она.

Она не одна. Кто у нее? Парень? Другая подруга?

– Тебе лучше позвонить на станцию техобслуживания, – прошептала она.

Я сейчас опять разревусь. Откуда мне знать название станции? И, кроме того, у меня нет запаски.

– Не можешь сделать мне одолжение? Поискать номер станции? – спросила я.

– Ты плачешь?

Я прикусила губу, пытаясь остановить слезы.

– Просто день был дерьмовым.

– Прости. Но помочь не могу. Справишься сама. У тебя есть телефон, так что все будет в порядке.

Я смотрела через лобовое стекло на темнеющее небо. И чувствовала себя все хуже.

– Мне нужно идти, – добавила она.

– Хорошо. Доброй…

Я услышала щелчок. Долго смотрела на свой телефон в надежде, что она перезвонит либо ма или дядя Маркус получат мое сообщение и приедут спасти меня.