Япона осень - Лео Сухов

Но от куска кожи с каким-то докладом так и не отвлёкся.

У меня, к слову, тоже есть парочка похожих кусков… Группа Вано кожи гонит немало, поэтому часть мы используем, как кожаный пергамент. Швеи наловчились промасливать и раскатывать обрезки, оставшиеся от работы, в тонкие листы. У них там стоит деревянный пресс, как для отжима белья.

Группа Вано тоже как-то кожу выделывает в пергамент, но у них он толще получается. Его только на официальные документы пускают. Вот и Кукушкин явно сидит с их поделкой. Читает… Да лишь бы подольше читал! Сейчас же опять орать начнёт, как потерпевший…

Я постарался дойти до стула, сохраняя уверенный вид. И даже плюхнуться на него в максимально комфортной позе. Давно заметил, ещё в прошлой жизни: если приходишь к начальству с плохими новостями — расслабься, постарайся показать, что новости пусть и плохие, но у тебя всё на контроле.

Обычно прокатывает, если произошедшее — не совсем уж «кошмар-кошмар». К сожалению, у меня как раз новость из разряда «кошмар-кошмар». А всё началось…

— Ну давай, что там у тебя? — Кукушкин оторвался от документа и, скатав его в трубку, отодвинул в сторону. — Со стартовавшей капсулой удалось разобраться?

Да! Вот с этого всё и началось.

— У нас пять драк, два ограбления и один буйный нервный срыв! — бодро отрапортовал я.

— А капсула? — не отставал Кукушкин.

Пришлось приступать к самому неприятному. Ох, как же я этого не хотел…

— Капсула принадлежала гражданке Ивановой А. С., работавшей в столовой №11. За день до старта капсулы Иванова А. С…

— Вавась, давай без канцелярщины! — попросил Кукушкин. — Что там с девушкой-то было?

— За день до старта капсулы она пришла на работу сильно встревоженной. Говорила, ей кажется, что за ней следят. Коллеги посмеялись над этим, но на следующий день она вдруг не вышла на работу. Вечером накануне Иванова просила соседа одолжить еды, но у того лишней не было. Другая девочка из столовой, Осокина А. А., приходила к капсуле Ивановой в обеденный перерыв. Та опять же просила купить еды и принести ей, отказываясь выходить. Но Осокина спешила, поэтому обещала принести вечером, после работы. В столовой в тот вечер был банкет, одна из групп праздновала допоздна. Осокина купила еды, как обещала, но освободилась только ночью. Не успела дойти до капсулы Ивановой, как та стартовала.

— Так… — кивнул Кукушкин, ожидая продолжения, хотя я очень надеялся обойтись без него…

Вообще, в идеале начальству надо сообщать о решённой проблеме. В этом случае даже если пожурят — заодно и похвалят, что проблема решена. А тут… И ведь я понимаю, что новость неприятная. И время не самое лучшее. Но… Кукушкин, как ни молчи, до правды допытается. Значит, лучше не томить начальство…

— Сначала следствие зашло в тупик. Опросы свидетелей ничего не дали. Только сосед вспомнил, что слышал, как Иванова выходила вечером из капсулы. Видимо, её выгнал на улицу голод. Работая в столовой, сотрудники там же и кормятся. Домой ничего не берут, запасов не делают. А тут почти сутки без еды… Пошла вроде бы на рынок. Но на рынке её никто не видел.

— Ну и что, тупик? Убийство и тупик? — Кукушкин нахмурился.

— Мы так и думали, но потом решили проверить похожие случаи. Не убийства, а жалобы на слежку, отказ выходить на работу… — ответил я, радуясь нашей предусмотрительности.

А потом выложил всё, как на духу:

— За последние тридцать дней пропали ещё две девушки. Жаловались на то же самое, но капсул не имели. Ещё четверо девушек отказываются выходить из своих капсул: общаются только через дверь. Одна из них уже потратила все свободные баллы, и её подкармливают соседи.

— Так… Что ещё? — постучал пальцами по столу Кукушкин.

— Все девушки имеют схожую внешность, возраст и комплекцию. Все европеоидного типа, блондинки, невысокие, спортивные. У всех красивые черты лица и пухлые губы…

— Ты мне рекламируешь, что ли? Или это имеет отношение к делу, Вавась? — Кукушкин поднял на меня угрюмый взгляд.

— Самое прямое! — не дал сбить себя с толку я. — Иваныч, это классический маньяк! Более того, психопат! И он уже давно действует. Девушка, у которой закончились баллы, призналась, почему она не выходит из капсулы. Её убили. Ночью на неё накинулся сзади человек в деревянной маске, оглушил, оттащил к себе в капсулу, долго насиловал, а потом убил. Подробностей нет… Пострадавшая отказалась выходить, а через дверь её особо не опросишь.

— Вы, надеюсь, не собираетесь вламываться? — уточнил Кукушкин.

— Нет, конечно. Просто приставили к капсуле охрану, на всякий случай. По-хорошему, ей бы выдать материал для новой репликации… Да и с остальными девушками, которые заперлись, ситуация схожая, как я думаю. На одну-то репликацию многим горожанам удалось набрать мяса, костей и прочего… Но после появления японцев, сам знаешь, возник дефицит. Поэтому многие так и живут с одной репликацией. Подорожали даже эти, как их Вано называет, рога и копыта! А уж про шкуры и мясо лучше промолчать…

— Это я и без тебя отлично знаю! — отмахнулся Кукушкин. — Ты мне скажи, что вы собираетесь делать, чтобы решить проблему с маньяком!

— Ничего… — признался я, глянул на взлетевшие брови мэра и пояснил: — У нас нет ни примет, ни наводок… Маска, которую использует маньяк, куплена на рынке. Там несколько африканцев скооперировались, вырезают эти маски и продают. Всех покупателей они, естественно, не помнят. Маска их производства, но кому продали, ответить не могут. Девушки сидят в капсулах и до дрожи боятся выйти. Капсулу, где их убивали, тоже опознать сложно. Она была изнутри завешана дерюгой, которой у нас хоть завались. По рынку прошёл — считай, насобирал на обои. И всех блондинок под колпак мы взять не можем: у меня людей не хватит. Определить, где орудует маньяк, тоже не выходит. Хотя… При нашей скученности его территорией может быть весь город! Короче, пока свидетельницы не покинут капсулы — мы бессильны.

— Вавась, ты же понимаешь, что это совсем не тот ответ, который я хочу услышать? –поинтересовался Кукушкин. — СИПИНа спрашивали?

— Мне задавали этот вопрос. Мы не логируем весь поток входящей информации. По старым правилам, я не мог бы даже этого вам рассказать! Но поскольку сейчас ситуация изменилась, то говорю, как есть. Если не