Бомбы и бумеранги (сборник) - Александр Золотько

– Так и сделаем. Сперва поднимемся на ту стену и осмотрим округу. Из-за гряды к нам не сунутся, а с ровного места жди беды.

Толстая невысокая стена давала широкий обзор подступов. Справа редкие выступающие камни – отсюда напасть трудно. Слева часто стоящие купы кустарника, кое-где сливавшиеся воедино, – эта сторона опасна. За ветвями враг не виден, может подобраться близко.

– Пока никого, – опустил он бинокль.

– Они намного отстают. – По нажитой в плену привычке Фия опустилась на корточки. – Но их путь – прямой, а бегают они проворно. Как охотники тсвана умны – смекнут, куда мы могли направиться. Соленый колодец, крааль вождя и горы – ближе воды нигде нет, всюду смерть. Много у нас патронов?

– Сколько бойцов пошлет вождь?

– Две дюжины. Из них половину к Соленому, они задержатся на сутки.

– Пойдемте за водой. Нас могут отрезать от ручья.

Шагая к зарослям с канистрой, Николай мельком пожалел, что не захватил фотографического аппарата. Хотя – сложно будет доказать ученым археологам, что на пластинках запечатлен именно Забытый город. Злое время потрудилось над строениями допотопных жителей, уже мало похожими на следы цивилизации. Их надо наблюдать воочию, а не фотографировать. То-то снимкам Фарини никто не поверил!..

«Зарисую, нанесу на карту, и достаточно. Я был прав, взяв патронов с лишком вместо коробки стекляшек».

– Мы идем по мощеной улице, – донесся сзади голос Фии.

Под ногами она разглядела стыки плит, на которых за бессчетные столетия из пыли и отмерших трав образовался тощий слой земли.

Вслед за ней и Николай стал различать, как из окружавшего их хаоса, подобно теням, проступают черты сгинувшего города – скошенные ограды, вогнутая мостовая с канавкой стока посредине. Рядом утопленные в землю наклонные мегалиты – то ли алтари, то ли надгробия.

Стоило оглянуться – на поросшей камнеломками скале заметен барельеф в виде громадной головы, увенчанной подобием короны. Но лик напоминает муравья или медведку под увеличительным стеклом. Выпуклые глаза, торчащие вперед челюсти…

– Не люди жили здесь, – вырвалось у него.

– Как тихо… – прошептала Фия. – Птиц не слышно, а ведь на кустах полно ягод.

В безветрии мертвого города каждый шаг был неуместным звуком, чуждым гнетущей тишине. Словно весь каменный оазис терпеливо ждал, когда они уйдут. Даже журчание ручейка в тени акаций было слабым, приглушенным. Вода струилась боязливо и старалась побыстрее исчезнуть между обомшелых валунов.

– Я начинаю понимать бушменов, – поделился мыслями поручик, набирая воду. – Даже если это священное место, как писал Фарини, я воздержусь гадать, кому тут поклонялись.

Фия напилась с колен, низко склонившись к ручью. Утерлась и молвила:

– На обратном пути к «Ягве» я покажу камень. Там что-то нарисовано, но мы шли рядом, отойти я побоялась. Приближаться к камню – тоже.

«Такой глазастой – верный путь в медички, – убедился Николай, когда дошли до названного камня. – Даже искоса любую мелочь заприметит. Но отдают ли буры дочерей в учебу? Кажется, только замуж».

Уродливый рисунок на боку камня изображал черный силуэт, весьма отдаленно схожий с человеком, склоненный к маленьким фигуркам цвета охры, с луками в ручонках. Словно длинный, худущий нагнулся над малыми детьми, один из которых лежит ничком.

Сверху на камне Мельников увидел высохшие черно-красные потеки. Большей частью они были смыты дождем и сметены ветром, сохранившись в лунках и выщерблинах. Позади монолита лежал череп газели, объеденный жуками и крысами.

Как сговорившись, Николай и Фия дружно промолчали о том, что пришло на ум.

Хлопоты с яхтой и блуждание по вымершему городу заняли немало времени. Запасшись водой, сделали вылазку за ползучими дикими дынями цамма – те местами разрослись как на бахче, их сладковатая сочная мякоть стала добавкой к ужину.

Восточный склон колоссальной стены-гряды покрылся тенью. Она сгустилась и поползла от подножия к ним, сидящим у «Ягвы», – тяжелая, бесшумно движущаяся. Фия едва успела прожевать билтонг и отвлечься от тревожных дум чтением «Таймс», когда темнота накрыла стоянку.

В забытый всеми Бечуаналенд не долетали ни дирижабли, ни пули – лишь смутные пугающие слухи. Пока Фия делянки мотыжила, важные господа перекроили мир. Те, кто проиграл, винили во всем Россию.

«Груды винтовок Мосина, тонны патронов, пулеметные орудия – и так называемые волонтеры, закаленные головорезы Туркестана во главе с раскосым калмыком Лавром Корниловым. Континентальные державы нанесли нам подлый удар по-азиатски, направив силы флотов к берегам Англии и Индии…»

Какой-то Черчилль из Палаты общин крыл почем зря пруссаков и казаков, именовал Корнилова кровавым Чингисханом, усеявшим вельд костями храбрых «томми». Досталось и кайзеру Генриху, и Александру III, что сообща свели в гроб королеву Викторию.

– Так королева умерла?..

– Да уж давненько, пятый год пошел. Как раз мы взяли Дурбан и поставили условие по перемирию – убрать войска из всех земель севернее Оранжевой реки, иначе пойдем на Кейптаун. Тут бабушка и окочурилась.

– И вы все эти годы воюете в Африке?

– Только дважды дома побывал. На побывку ехать – долог путь. Туда, обратно – весь отпуск проведешь на пароходе.

Фия поджала губы, чтобы не сказать: «А вы помолвлены или женаты?» Нескромно так спрашивать. Даже в краале тсвана есть приличия, а уж среди белых тем более.

«Ну и что, если мы вместе? Он только исполняет долг мужчины – беречь и уважать девушку. Отец отблагодарит его. Я – кальвинистка, он – греческой веры, и еще… А дома спросят: “Дочь, ты сохранила себя в чистоте?” А я отвечу: “Он царский офицер и дворянин. Мама, какие могут быть сомнения в его порядочности?” Боже, о чем я думаю?.. Почему он ко мне равнодушен? Неужели чувствует, что я солгала?»

От мучительных сомнений ее оторвал шорох в кустах. Мгновение спустя они оба были на ногах. Он с карабином, она с «маузером». Щелчок взведенного курка и клацанье затвора раздались почти одновременно.

– Должно быть, медоед, – после затишья молвил Николай. – Пчелы есть, значит, и он будет.

Ночь обступила их. Полнеба закрывала темная громада каменного гребня. Со стороны довременной стены веяло теплом и близкой бесплотной угрозой.

«На нас смотрят», – собиралась сказать Фия, но с языка слетело совсем иное:

– Хотите проложить сюда железную дорогу?

– Хм… Она оживит пустыню. Пробурят скважины, появится вода, посевы, пастбища. Придет конец разбою бечуанов. Всюду так происходит, это к лучшему.