Берег Живых. Буря на горизонте - Анна Александровна Сешт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Анирет с воодушевлением погрузилась в свои обязанности, тем более что с прибытием в храм Великого Зодчего свободного времени у неё стало ещё меньше, чем в столице. Казалось бы, куда уж меньше? Однако жрецы восприняли поручение Владыки и Великого Управителя со всей серьёзностью и в сжатые сроки усердно вкладывали в её голову знания, которые наследники трона изучали не один год. Ни они, ни сама царевна не знали толком, сколько у них было времени, поэтому жрецы старались наперёд. Даже есть Анирет приходилось разве что не на бегу, обходя мастерские, наблюдая за разными стадиями работы скульпторов и художников, обучавшихся и работавших при храме. Отдушиной становились беседы с дядей и краткие прогулки перед сном, предпринимаемые чтобы дать хоть какой-то отдых сознанию. Впрочем, царевна предполагала, что скоро и на эти прогулки у неё не будет хватать сил, потому что вставали здесь засветло, а дел было невпроворот. Она обучалась гончарному делу и шлифовке камней, старалась постичь саму суть этих ремёсел, начиная с добывания глины и рождения камня в теле земли. Пусть из неё никто и не собирался делать скульптора, но наследнику трона надлежало уметь едва ли не всё, что умели подданные Императора. Что ж, по крайней мере, обрабатывать землю, ловить рыбу и ставить силки на птиц в заводях Великой Реки она уже умела, а также прясть и ткать. Секенэф был не из тех Владык, кто относился к этой традиции формально, и его дети прошли достойное обучение не только в высоких науках и искусствах.
Только сегодня ей дали прикоснуться к священной глине, и то под чутким руководством Хатепера. А до серьёзной работы с этим материалом её допустят ещё не скоро.
Анирет перевела взгляд на свои руки без колец и браслетов, с коротко подпиленными когтями, под которые всё равно каким-то чудом забивалась грязь. Будучи подмастерьем скульптора, приходится забыть об идеальной чистоте. Царевна сменила длинные плиссированные наряды из тончайшего льна на простую короткую тунику, а заплетённые во множество косичек волосы просто закручивала наверх и прятала под плат. Мейа из молчаливой солидарности тоже перестала наряжаться и облачалась в скромные калазирисы. Когда Анирет осторожно заметила, что этого не требуется, подруга заявила, что верная служанка должна соответствовать своей госпоже и на приёме во дворце, и на пахотном поле. Она бы и глину месила вместе с царевной, но её к этому не допускали, поэтому она заботилась о госпоже, принося ей еду и разминая её уставшее тело перед сном. Анирет была растрогана, в очередной раз убеждаясь, что никакие тайны не могли помешать их дружбе. Не раз и не два она порывалась рассказать Мейе правду, но Император недаром взял с неё обещание. Она надеялась только, что Мейа всё поймёт правильно и ничто не изменится между ними, когда придёт подруге время стать доверенной уже не царевны, но Императрицы.
– Устала?
Анирет вздрогнула от неожиданности, услышав тихий голос Нэбмераи совсем рядом. Она уже привыкла к его молчаливому присутствию, к тому, что они почти не обменивались фразами. Он безупречно играл свою роль и сопровождал её как телохранитель, не более того.
– Не думаю об этом, – коротко ответила царевна, бросив на него настороженный взгляд.
– В тебе немало силы и мужества, – он чуть улыбнулся и протянул ей открытую флягу – совсем как тогда, на стене Обители Таэху. – Наблюдая за тобой нельзя не проникнуться уважением.
Помедлив, девушка взяла флягу и сделала пару маленьких глотков. Знакомая финиковая наливка обожгла язык, оставляя сладкое ароматное послевкусие.
– Если ты чувствуешь вину – не надо. Мы ведь ничего друг другу не обещали, – сказала царевна, возвращая флягу.
Таэху вдруг прижал пальцы к её губам – быстрее, чем она успела отреагировать.
– Ничего не говори, – его голос упал до шёпота.
Как тогда, у гробницы Хатши и Сенастара, он оказался близко, слишком близко… Как и тогда, она видела каждую его чёрточку и даже своё отражение в глубине его глаз, тёмно-синих, как воды Великой Реки.
Возмущённо Анирет отшатнулась и оттолкнула его руку. За несколько вздохов она успокоилась и перестала хлестать себя хвостом по ногам. Прочитать что-либо в снова ставшем непроницаемым лице Нэбмераи ей так и не удалось.
– Не забывайся, посвящённый воин, – холодно сказала она, сунув флягу ему в руку.
– Ни на миг, госпожа моя царевна, – Таэху улыбнулся – как ей показалось, с некоторой горечью – и поклонился.
Анирет не знала, на кого сейчас больше злилась – на него или на себя за то, что так переживала. Губы горели, точно он коснулся их не пальцами, а калёным железом. Хотелось сказать ему что-то обидное, чтобы поставить на место, сорвать эту маску бесстрастности… но её собственная детская обида была недостойна царевны, и тем более – наследницы трона. Они ведь собирались стать друзьями. Но с какой стороны к этому теперь подступиться, Анирет не знала. Однажды ей предстоит править Империей вместе с этим рэмеи, но начало их общего пути как-то не задалось, и пока даже разговоры им давались непросто. Куда делась та лёгкость общения, которую они испытывали в Обители? Что изменилось и в какой миг?
Поняв, что всё это время смотрит на Нэбмераи в упор, а он с вежливым вниманием ждёт её указаний, Анирет вздохнула и покачала головой.
– На сегодня ты свободен, страж, – сказала она мягче. – Да и Мейа заждалась.
– Я сопровожу тебя до покоев.
– Это – территория одного из крупнейших имперских храмов. Здесь мне ничто не угрожает.
Нэбмераи молча закрыл флягу и укрепил на поясе, всем своим видом показывая, что обязанности телохранителя собирается исполнять так, как считает нужным. Анирет посмотрела в небо, сожалея, что удовольствие от прогулки безнадёжно испорчено. Звёзды сегодня были восхитительны, а мужчина рядом с ней – совершенно невыносим. А ведь она собиралась на днях осторожно поговорить с ним об эльфах, лучше понять его отношение к ним, кроме того, что уже знала. Да куда
