Стоять насмерть! - Андрей Дышев

Я не заметил, что в холле, кроме дежурного, был еще и водитель «Газели» Волзов. Наверное, он дремал, сидя на диване. До меня донесся тяжкий вздох. Похоже, Волзову предстояла очередная взбучка. Я бесшумно поднялся на второй этаж, свернул в коридор и прижался к стене. Волзов поднимался медленно – не за премией шел человек, понять можно. Достигнув второго этажа, он остановился, пробормотал что-то насчет того, чтобы все гробы сгорели синим пламенем, и стал подниматься выше. Я дождался, пока водитель не поднимется на пролет выше, и, синхронно с его шагами, тоже стал подниматься наверх.

На третьем этаже не было узкого коридора. Лестничная площадка оканчивалась маленьким холлом, даже площадкой, на которой была одна-единственная дверь. Он встал перед ней, поднял кулак, но сразу постучать не решился, подумал, покачал головой, потоптался и, наконец, несильно стукнул в дверь два раза, уставившись на «глазок» маленькой телекамеры, встроенной в стену. Клацнул тяжелый автоматический замок. Волзов взялся за ручку, открыл дверь и вошел в кабинет. Дверь тотчас захлопнулась за ним.

Я, переступая через ступени, поднялся к двери хозяина, стараясь как можно плотнее прижиматься к стене, чтобы не попасть в поле зрения камеры, хотя именно сейчас шеф вряд ли смотрел на монитор – перед ним стоял провинившийся подчиненный, и Князь наверняка уже обрушил на него весь свой гнев. Приблизившись к двери почти вплотную, я стал прислушиваться, но из-за двери не доносилось ни звука – изоляция была полной.

Я едва успел вернуться на второй этаж, как дверь наверху открылась и захлопнулась вновь. Уж слишком театрально вздыхая, Волзов загремел по ступеням. Он прошел в метре от меня, и мне не понадобилось даже выходить из своего укрытия – достаточно было выставить вперед руку и ладонью, как крюком, закрыть ему рот, откинуть к стене и показать ему дульную воронку автомата.

На Волзове можно было демонстрировать студентам мединститута объективные проявления стресса. Зрачки его стремительно расширились, превращая глаза в две темные капли, на лбу выступил пот, словно голова его была мочалочной, и, выжимая воду, я сдавил ее за затылок, и розовое лицо в одно мгновение побелело до синевы.

– Веди себя хорошо, малыш, ладно? И я тебя не обижу, – шепнул я ему на ухо и, опасаясь, что для этого слабонервного наркодела встреча со мной может стать последней каплей и он грохнется в обморок, поспешил затолкать его в узкую дверь с рисунком джентльмена в цилиндре и с тросточкой.

Дверь уборной запиралась на защелку, и здесь я мог быть уверенным, что врасплох меня не застанут. Я подтолкнул Волзова к стене, приставил к его животу автоматный ствол и спросил:

– Где Анна?

– Хто?! – на выдохе произнес Волзов, вздрагивая от каждого моего движения.

– Да что ты дергаешься все время? И как такого неврастеника взяли в наркомафию работать? – покачал я головой. – Я хороший, я добрый. Я убью тебя только тогда, когда ты перестанешь меня слушаться и не ответишь на мои вопросы. Ясно, малыш?

– Мммгы! – с готовностью кивнул он.

– Так вот, я хочу узнать, где Анна? Девушка у вас здесь с недавнего времени работает. Секретаршей у шефа, у Князя. Ты понимаешь меня, лупоглазенький?

– Не! – Он покачал головой, глядя то на меня, то на автомат. – Не видел… Бог свидетель!

– Что не видел? Вообще здесь девушки не видел?

– Девушку видел.

– Блондиночку?

– Ну… – снова закивал он. – Блондиночку! Работала. В кабинете Князя. За компьютером сидела.

– Ну вот, очень хорошо, – похвалил я Волзова и потрепал его по щеке. – А теперь скажи, где она сейчас может быть.

– Не знаю. Дня три уже не видел. Или четыре.

– Неужели вот так тихо исчезла, и все?

– Как тихо? А что должно быть?.. Шеф ее сильно ругал. И охранка между собой про нее плохие слова…

– Когда ты это слышал?

– Я ж говорю, дня три назад. Это не мои дела, я не знаю, что там было. Меньше знаешь, дольше живешь.

– Ишь ты, какой мудренький, – сквозь зубы произнес я, в одно мгновение возненавидев этого жалкого мокренького человечка, которому было ровным счетом наплевать, что сделали с Анной. – А ну-ка припомни, какие слова о ней говорили, за что ругали?

Волзов стал пожимать плечиками, как заводная игрушка.

– Трудно припомнить… Три дня уже прошло.

– Страдаешь провалами в памяти? – Я вдавил ствол ему под ребра, и Волзов часто задышал. – А ты очень постарайся.

Волзов стал стараться. Его пальцы нервно перебирали волосы на темени. Он морщился, скрипел зубами, наконец выдал:

– Шеф говорил: стукачка, шпионка и добавлял очень много матом. И охранка – матом.

Я не сдержал какого-то утробного звериного стона, вырвавшегося из моей глотки.

– Ну, что с тобой делать? – произнес я, с отвращением глядя на Волзова. – Дать веревку, чтобы ты удавился над унитазом?..Что ты пялишь на меня свои поганые глазенки, вошь червивая? Слова плохие говорили, и тебе стыдно повторить их? А гробы с наркотой возить не стыдно? На именах погибших парней зарабатывать – не стыдно?

Волзов принял эти слова за смертный приговор, и его стала колотить крупная дрожь. Этот готов, подумал я. Плохо, что в таком состоянии он неуправляем и не соображает ничего. Может заорать или кинуться в окно.

– Что тебе сказал Князь?

– Когда сказал?

– Вот что, дубина стоеросовая, – я начинал терять терпение. – Ты не переспрашивай и не прикидывайся полным идиотом. Ты только что был у Князя.

– Я дал ему московские адреса родственников погибших в Таджикистане.

– А зачем они нужны шефу?

Волзов молчал.

– Не хочешь говорить? – У меня невольно сжимались кулаки. – Ты еще лелеешь надежду, что я не убью тебя, и ты, выяснив даты и места похорон, отыщешь гроб с порошком и искупишь свою вину перед шефом, он тебя простит, и над тобой снова будет ярко светить солнце? Увы, дружок. Ты не найдешь то, что ищешь, даже если перероешь все могилы Москвы. Потому что наркотик на этот раз до Москвы вообще не доехал. Я вместо него.

Мне показалось, что глаза Волзова стали наполняться слезами. Зрачки его двигались, будто водитель внимательно рассматривал мое лицо.

– Но Князь этого не знает, – продолжал я. – Он решит, что ты что-то напутал с адресами, с могилами, кладбищами, и накажет тебя. Полагаю, что очень жестоко… Здесь подвал есть? – спросил я, щелкнув Волзова по подбородку пальцами, чтобы привести в чувство.

– Хто?!

– Подвал или погреб?

– Нету. Подвала нету. Есть гараж.

– А кладовые, темные комнаты? Не замечал, куда Князь последние три дня заходил?

– Ну… – кивнул он и облизал губы. – Там, в торце, в левом крыле, подсобка. Генераторная.

– На каком этаже?

– На нашем.

– Охранка в коридоре есть?

– Не видел. Я все больше в холле сижу. Охранка на улице. Вокруг дома, вдоль забора…

– Ладно, – похлопал я его по плечу. – Извини, что я испортил тебе настроение. Если надумаешь уносить отсюда ноги, скажи мне – побежим вдвоем. А пока… – Я втолкнул Волзова в кабинку.– А пока посиди здесь, да только запрись и никому не открывай.

Влево от лестницы, как и вправо, коридор шел дугой, и я не видел, есть ли кто-нибудь в его конце. Я словно шел по большому барабану. Из-за поворота показывались белые двери комнат, в мягком свете навесных бра сверкали золоченые ручки. Коридор казался бесконечным, я как будто ходил кругами.

Внезапно он закончился. Я стоял перед узкой торцевой дверью, покрытой черным пластиком. Уверенный в том, что дверь надежно заперта, я чисто машинально взялся за никелированную ручку, нажал на нее, и, к моему удивлению, дверь приоткрылась.

Глава 26

Напрасно, подумал я, оглядываясь и прислушиваясь к бормотанию приемника, доносившемуся из холла на первом этаже. Напрасно я потратил время. Здесь не может быть Анны, это обыкновенная подсобка, которую нет смысла запирать на замок.

Я приоткрыл дверь сильнее, чувствуя, как она упирается на мощной пружине, и заглянул внутрь. Луч света скользнул из коридора в подсобку, и я с трудом различил какой-то крупный агрегат, покрытый металлическим кожухом, видимо, автономную станцию электроснабжения. Я уже готов был сделать шаг назад и тихо прикрыть дверь, как уловил слабый парфюмерный запах – то ли дезодоранта, то ли духов, то ли косметики, словом, тот запах, который безошибочно говорит о присутствии женщины.

Рука скользнула по стене, щелкнул включатель. Щурясь, я смотрел на бетонный пол, голые серые стены и низкий потолок, по которому скользил клубок толстых проводов. Затем шагнул вперед, все еще сдерживая спиной натиск двери, и невольно вздрогнул, хотя был готов увидеть Анну. Между стеной и корпусом генератора белели оголенные ноги в черных бархатных туфлях. Подол сарафана прикрывал колени девушки, руки были прижаты к груди, словно Анна хотела спрятать что-то очень ценное. От моего голоса она вздрогнула, повернула бледное, со следами крови лицо и неожиданно пронзительно крикнула: