Шелест Да не судимы будете - Неизвестно
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В КПЧ наметился раскол. Правые элементы восхваляли Дубчека. Ему эта роль очень импонировала. Пошла атака на КПЧ, чехословацкое правительство, его политику, на органы государственной безопасности, органы МВД, прокуратуру, армию. Всему этому активно способствовали все средства массовой информации, что и привело к полной дестабилизации состояния Чехословакии, породило до некоторой степени национальную рознь, прежде всего между чехами и словаками, когда последние в адрес чехов говорили оскорбительные слова.
Пусть простит меня читатель моих дневниковых записей, если сегодня, спустя 20 лет, я возвращусь к нашим сегодняшним дням и в свою родную страну. Советский Союз. Состояние моей страны во многом схоже с Чехословакией того времени. Экономика, социальные вопросы, экология страны находятся в плачевном положении. Материальное состояние трудового народа в Т51желом положении. Под девизом гласности, демократии всех средств массовой информации идет оголтелая атака на партию, ее идеологию, политическую систему. На этой волне идет разгул анархии, неповиновение законам, упадок всякой дисцип-
ЛИНЫ и порядка, ответственности за порученное дело. Начатая перестройка (а все это я бы назвал реформой) основательно буксует, и неизвестно, когда и как мы выедем из этой «глубокой колеи». Идет открытая атака на органы государственной безопасности, МВД, армию, прокуратуру, правоохранительные органы. Народ от всего этого устал — он ждет от верховной власти порядка и спокойствия. Межнациональная рознь разъедает страну. Мне, прожившему много лет (я только в партии 62 года, всю жизнь трудился не покладая рук), страшно смотреть, куда мы идем и что мы оставим своим внукам, правнукам, всему будущему поколению. Настал роковой час. Всем нам нужно опомниться, взяться за разум и конкретные дела, покончив с пустословием. Нас спасать некому будет — мы стоим над пропастью.
После этих тяжелых раздумий возвращаюсь в Чехословакию, в февраль месяц 1968 года. Будучи в Праге, Л. Брежнев пытался выяснить истинную обстановку и обстоятельства в партии и стране. Но безапелляционные заверения А. Дубчека, что в КПЧ и стране все идет хорошо и им положение полностью контролируется, как-то успокоили его. Дубчек вел себя слишком восторженно и даже заносчиво. Мне было больно и обидно смотреть на Л. Брежнева. Он, не добившись никакой ясности и определенности от «руководства» КПЧ, как-то обмяк, растерялся перед наглым поведением Дубчека.
Он, Дубчек, совершенно не выслушивал Брежнева, да видно было, что и не хотел выслушивать. Выскдзьшал совершенно противоречивые мнения и толкования того, что происходило в КПЧ и стране.
При такой ситуации и обстановке Брежневу ничего не осталось делать, как улететь в Москву, не дождавшись конца празднования. Свой отъезд Брежнев мотивировал необходимостью быть на праздновании Дня Советской Армии 23 февраля. Вечером 22 февраля Л. Брежнев улетел в Москву, оставив меня вместо себя как руководителя делегации.
В эти дни у меня было много встреч и обстоятельных бесед с некоторыми руководителями партии и правительства Чехословакии, в частности, с Кольдером, Якишем, Биляком, Ленар- том и другими чехословацкими товарищами. Была обстоятельная беседа с нашим послом С. Червоненко. Все они проявляли большую тревогу по поводу стабилизации в партии и стране, разгула анархии, неуправляемости страной.
А. Дубчек уже идет на поводу правых элементов, чем явно способствует политической и экономической дестабилизации страны.
25 февраля* После всех торжественных процедур и приемов вечером вся наша делегация вылетела на родину с тяжелым осадком. По договоренности с Брежневым я должен был лететь в Киев, собраться с мыслями и по приезде в Москву доложить все подробно о моих встречах, переговорах и впечатлениях.
Но Киев по погодным условиям наш самолет не принял, и я со всей делегацией полетел в Москву. Поздно, в тот же вечер, была встреча и беседа с Л. Брежневым, которого я подробно проинформировал о моих встречах, переговорах и моем личном впечатлении. Как я тогда заметил, все это произвело на Брежнева тяжелое, даже, можно сказать, шоковое впечатление.
Март. Прин5ш Д. Павлычко, с ним был очень обстоятельный и серьезный разговор. Я ему откровенно сказал и даже пожурил за то, что он свой талант направляет и тратит далеко не по назначению и что он может пожалеть об этом, но, может быть, это будет поздно. Он со всеми моими доводами и высказываниями согласился. Из разговора с Д. Павлычко выяснилось, что мне надо встретиться и провести серьезную беседу с Секретариатом Союза писателей Украины. Для этого важного дела обязательно выкрою из моего сжатого режима время.
Поступило заявление на И. С. Грушецкого, что его отец, оставаясь на оккупированной территории, сотрудничал с немцами. Он был старый — собирал продовольствие и теплые зимние вещи для немецкой армии. По этому заявлению я побеседовал с Грушецким, беседа была довольно приятной. Он дал письменное объяснение, но сам толком ничего не мог объяснить, только утверждал, что отца немцы расстреляли. Сам Грушец- кий во время войны почти все время находился в Красной Армии. Но заявители утверждают, что отца Грушецкого расстреляли партизаны. Поручил органам разобраться с этим делом, но оно так и осталось «темным», как говорят, списано за давностью. Но Грушецкий после этого заявления поубавил свою прыть.
С 22 по 25 марта 1968 года в Дрездене проходило совещание по чехословацким событиям. В нем приняли участие от советской стороны Л. Брежнев (глава делегации), Н. Подгорный, М. Суслов, Б. Пономарев, П. Шелест. Болгарская делегация во главе с Т. Живковым, венгерская делегация во главе с Я. Кадаром. Чехословацкую делегацию возглавлял А. Дубчек, польскую — В. Гомулка. Делегация ГДР была представлена во главе с В. Ульбрихтом. Н. Чаушеску (Румыния) не был при-глашен из-за опасения, что он мог внести резонанс в обсуждаемый вопрос по Чехословакии. Накануне дрезденской встречи нам не были известны определенные мнения и соображения Гомулки, Ульбрихта, Кадара, Живкова по событиям в Чехословакии. Но им все было известно, что в составе руководства КПЧ сколачивается довольно влиятельная группа, в нее входят Шик Смрковский, Кригель и другие, которые яростно ведут нападки на политику и экономику, проводимую КПЧ, порочат всю 20-летнюю деятельность КПЧ.
Чувствовалось, что формируется второй центр КПЧ. Начались травля и гонения на преданные кадры. СняТ с работы министр обороны ЧССР — это прямой удар по Варшавскому Договору. Освобожден от работы министр иностранных дел ЧССР — это удар по внешнеполитическим и экономическим вопросам.
22 марта открылось совещание. Немецкими товарищами все хорошо было организовано: помещения для проведения совещания, размещение делегаций и бытовые условия — как это умеют делать немцы.
По договоренности с главами делегаций Л. Брежнев сделал обзорную информацию о политической обстановке в Чехословакии. Некоторые вопросы Брежневым были освещены очень тускло, невнятно и неубедительно, и это, безусловно, не могло не сказаться на всем ходе совещания. Попросили А. Дубчека выступить и осветить положение, происходящие события в партии и стране и меры, принимаемые по урегулированию и наведению порядка в КПЧ и стране.
Как участник совещания тезисно, из дневниковых записей излагаю все выступления на Дрезденском совещании.
Выступление А. Дубчека было неорганизованным, несобранным, довольно путаным и неубедительным. Во время его выступления Ленарт и Кольдер пытались внести какую-то ясность и коррективы, одновременно проявляя озабоченность и тревогу за состояние дел в КПЧ и стране. Но со стороны Дубчека последовал раздражительный и повелительный окрик, и оба они замолчали. Дубчек говорил: «Положение партии и ее руководящая роль за последнее время нарушены, и вина в этом руководства Новотного. У него было много субъективизма, что отрицательно сказалось на всей политической деятельности партии. Мы сейчас развернули дискуссию в партии, чтобы укрепить дисциплину и порядок. Надо добиться демократизации, возрождения прогрессивных сил страны. У нас нет антагонистических классов — есть рабочие, крестьяне, интеллигенция — все они активно участвуют в формировании политики партии. Мы считаем, что новые условия в партии должны быть. А то, кто и что печатает — это не столь важно, такие явления не впервые в рабочем движении. Мы не скрываем, что в нашей работе есть, пояэляются крайности и действуют силы, нам противные. Кадровой политикой мы владеем». Затем последовала «клятва» Дубчека в верности внешней политике и решениям XIII съезда КПЧ.
Но факты говорили о другом. На кадры, стоящие на правильных партийных позициях, идет гонение, их шельмуют, снимают с работы. Из 10 секретарей крайкомов партии уже заменили 8, часто партийные кадры выдвигаются без ЦК КПЧ на собраниях, митингах разных клубов и обществ. (Горько все это даже сейчас вспоминать, тем более что аналогичные явления происходили в период перестройки у нас в партии. Куда мы идем и где остановимся?)