Клуб непобежденных - Лиза Гарднер

Глаза Гриффина встретились с ее глазами и задержались на них.

— И тут Прайс начал говорить. Стоя в наручниках между детективами Уотерсом и О'Рейли, он завел этакую непринужденную светскую беседу. О том, как знакомился с детьми, как похищал их, что с ними делал. То, что он рассказывал, да еще так спокойно... надрывало душу и было страшно даже для нас, профессионалов. Но эти рассказы были вместе с тем признательными показаниями, по всей форме, поэтому мы позволяли ему болтать, а тем временем Уотерс записывал его свидетельства на пленку. Внезапно Прайс сменил тему. Он перестал говорить про детей. Он начал говорить о Синди.

Гриффин замолчал. Джиллиан смотрела на него широко раскрытыми глазами. У нее появилось жуткое ощущение, что лучше бы ей никогда не слышать того, что он сейчас скажет.

— В последние две недели ее жизни, — тихо продолжал Гриффин, — стало ясно, что она не выкарабкается. Рак выел ее вдоль и поперек. Синди не могла ходить, сидеть, не могла даже поднять руку. Я привез ее домой, как мы и договорились, поместил ее в гостиной на специальную кровать и пригласил сиделку из хосписа, чтобы та приходила и помогала мне. Синди пока была в состоянии моргать глазами, и вот так мы с ней общались. Я задавал Синди вопросы, и она моргала один раз, когда хотела сказать «да», и два раза — чтобы сказать «нет». Очень похоже на то, как вы общаетесь с вашей матерью. — Гриффин с усилием сглотнул. — Я постоянно спрашивал ее, любит ли она меня, раз по сто в день — просто для того, чтобы увидеть, как она моргает. Чтобы удостовериться, что она еще жива. В тот момент я как раз вел проклятое дело Добряка. Многими вещами я мог заниматься дома: принимать и рассылать звонки, делать всевозможную бумажную работу... Но иногда все же приходилось выходить из дома, и иногда сотрудница хосписа тоже нуждалась в перерыве. Потому порой... порой нам на смену приходил Дэвид. Да, это так, — кивнул он. — Наш добрый друг и услужливый сосед, ранее плакавший и говоривший: «Мы победим эту напасть», милейший Дэвид Прайс приходил к нам в дом и сидел с Синди. Тогда это представлялось хорошей идеей.

Но вот мы оказались там, в этом подвале, рядом с этим матрасом и с этим верстаком и этими маленькими темными холмиками. Мы были там, и Дэвид начал рассказывать мне, что он делал теми послеполуденными часами, когда оставался с Синди. Точнее, то, что он проделывал с моей женой.

Заметив выражение ужаса в глазах собеседницы, Гриффин энергично покачал головой.

— Нет, ничего такого, Джиллиан. Синди была взрослой женщиной, а Дэвида интересовали маленькие дети. Она представляла для него нечто более ценное. Она была его безропотной слушательницей. Да, черт возьми, в лице Синди он нашел для себя хорошую аудиторию. Поймите, уже больше года Прайс занимался этими невообразимыми оргиями, воруя и умерщвляя маленьких детей. И ни у кого не зародилось ни малейшего подозрения. А это означало, что ему не с кем было поговорить, некому похвалиться. Именно желание похвастаться и завлекает преступника в ловушку, и Прайс хорошо понимал это. Но тут перед ним была Синди, беспомощная, умирающая, не способная вымолвить ни слова. И вот он приходит и рассказывает ей все. В мельчайших деталях, понимаете? Каждую малейшую, ужасную подробность о том, как он выслеживает детей, подбирается к ним, как похищает, мучает, душит и хоронит этих детей в своем подвале. Рассказывает и рассказывает — непрерывная, бесконечная исповедь порока и вырождения. И Синди не может избежать этого. Синди не может вымолвить ни слова.

«Тебе, наверное, интересно знать, — сказал мне Дэвид, — что она, должно быть, чувствовала, видя, как ты всякий раз с благодарностью приветствуешь меня, возвращаясь домой. Ты наверняка сейчас думаешь, как страстно ей хотелось, чтобы ты угадал что-нибудь по ее лицу. Или по моему. Стоило только задать нужный вопрос...» Он наслаждался тем, что моя умная, тонкая жена знает все о его страшных художествах и не может ничего сделать, чтобы остановить его. Моя добрая, сострадательная жена, решил он, будет умирать, отягощенная знанием об этих злодействах. А ее муж на протяжении всего этого времени ни сном ни духом не подозревал ровным счетом ничего. Все это время ее муж был так признателен Дэвиду, что он приходит помочь...

Вот когда я сломался и пошел махать кулаками. Честно говоря, я плохо помню, что было потом. Мне сказали, что Уотерс и О'Рейли преградили мне путь. И еще мне сказали, что Дэвид Прайс все это время улыбался.

Вот с каким человеком мы имеем дело, Джиллиан. Он заводит друзей только для того, чтобы было кого предавать. Он охотится на детей, чтобы завладеть живыми существами, которые можно было бы разрушать. И он очень умен и обаятелен, в особом, извращенном смысле этих слов. Он поистине неподражаем.

Гриффин наклонился над столом. Взял в руки какой-то блокнот, и из-под него выпорхнул на пол листок бумаги. Листок приземлился у ног Джиллиан, поэтому она подняла его первой. Это была вырванная страничка, и поперек нее крупным, круглым почерком Мег было написано: «Дэвид Прайс. Дэвид Прайс. Дэвид Прайс. О нет! Дэвид Прайс!»

— Что ж, — промолвил Гриффин спустя несколько мгновений. — Очевидно, к Мег в конце концов все-таки начала возвращаться память.

Через пять минут Гриффин и Фитц, широко шагая, выходили из этого дома. На их лицах застыло непроницаемое выражение, линии рта были жестки и беспощадны. Том и Лори остались в доме. Похоже, они были не в силах двинуться с места, не в силах переварить этот новый страшный поворот событий.

Одна Джиллиан проводила детективов до машины, посмотрела, как поспешно они садятся, как захлопывают дверцы.

В последнюю минуту она вдруг стукнула в боковое окно со стороны водительского сиденья. Гриффин опустил стекло.

— Ваша жена умерла при вас? — спросила она.

— Конечно.

— Вы спрашивали ее, любит ли она вас? Что она ответила?

Голос Гриффина смягчился.

— Она моргнула «да».

Джиллиан кивнула и отступила на шаг.

— Запомните, Гриффин. Если Дэвид Прайс все-таки добьется освобождения из тюрьмы, если вы с ним опять столкнетесь, помните это. Не он победил. Это вы победили.

Подумав, Гриффин кивнул, завел мотор и поднял стекло. Машина съехала с обочины, и Фитц с Гриффином снова тронулись в путь.

Глава 34

Мег

Сыщики отъехали только на четыре квартала от дома Песатуро, как вдруг Фитц крикнул:

— Остановитесь!

Гриффин послушно ударил по тормозам, и Фитц с уже привычной неизбежностью ударил по приборной доске.

— Черт, поглядите вон туда!

Гриффин проследил взглядом за указательным пальцем детектива и увидел направо мини-маркет. Три автомашины стояли перед его стеклянными дверями с включенными моторами, отравляя воздух выхлопными газами.

Внимание Фитца, однако, привлек только один из них — маленький коричневый «ниссан».

— Видите? — спросил он. — Машина Мег. Взгляните на номера.

Гриффин устремился на стоянку.

Сперва они обошли машину кругом. Внутри царил обычный беспорядок: пачка бумажных носовых платков, щетка для волос, отброшенная за ненадобностью почта, кроме того — волосы, намотавшиеся на ручку тормоза. Гриффин заметил просроченный талон с парковки колледжа. В это время Фитц положил руку на капот машины и объявил, что он холодный.

Мужчины обменялись быстрыми хмурыми взглядами. Если мотор уже остыл, значит машина стоит здесь давно. Они пошли к магазинчику. В помещении находились две женщины и продавец, прыщавый парень, очень похожий на служащего из «Блокбастера». Фитц показал ему полицейский значок.

— Где водитель «ниссана»?

Парень, разинув рот, уставился на значок Фитца, громко сглотнул, потом снова вылупился на значок.

— Не знаю, — выдавил он.

— Что значит «не знаю»? Как это понимать?

— Я хочу сказать, что ее здесь нет... сэр, — запоздало добавил юнец.

— Ты видел водителя коричневого «ниссана»?

— Да, сэр! В смысле, она была хорошенькая, поэтому я запомнил, сэр!

Что ж, это описание подходило к Мег.

— Она заходила сюда? — сверкнул Фитц на подростка глазами.

— Нет, сэр. То есть она, по-моему, собиралась, сэр. Но потом подкатил ее приятель, и она ушла с ним.

— С ним? — резко переспросил Гриффин.

Парень впервые посмотрел на Гриффина и, заметив внушительные размеры сержанта, побледнел.

— Д-да.

Фитц облокотился о прилавок. Обе покупательницы к этому времени перестали шарить глазами по полкам с продуктами и беззастенчиво прислушивались к разговору. Фитц не обратил на них внимания, сосредоточив его на продавце.

— Ты не мог бы точно описать, что видел? — спросил он. — Не спеши, подумай. Вспомни хорошенько.

Парень перевел дыхание. Подумал немного.

— Ну, я видел, как она выходит из «ниссана». А потом, ну, потом посмотрел опять, потому что она была очень хорошенькая.

— Во что она была одета?