Купол надежды - Александр Казанцев

Генри Смит заметил мой взгляд и снова шепнул:

— Превосходные натурщицы для скульптора. Жрица Огня и Богиня Луны! Не правда ли? Но что они по сравнению с вами! Эх, будь я скульптором!..

Я подумала о Николае Алексеевиче, но ничего не ответила.

Напротив нас уселся Юрий Сергеевич, видный, широкоплечий, со вкусом одетый, как всегда, будто не замечая меня. Но не только меня! Он и Смита почти не заметил, сухо раскланялся с ним.

Он важно объяснял по-английски сидевшим с ним рядом поляку и вьетнамцу:

— Надо увидеть в грядущей истории человечества закономерный переход от животноводства и земледелия к «пищеделанию», к пищевой индустрии. Он столь же закономерен, как и былой переход наших предков от первобытной охоты к землепашеству и скотоводству.

Это были не его мысли!

Я подала гостям русский квас, сдобренный искусственным медом, неотличимым от настоящего.

— Я не ошибусь, если замечу вам, сэр, — говорил лорд Литльспринг, глядя на стол, — какова бы ни была на вкус предлагаемая пища, но на вид она весьма импозантна!

— Да. Элегантно, вполне элегантно, — подтвердил сенатор Мирер. — Надо лишь доказать, насколько это вкусно и сытно.

Когда я вспоминаю все эти реплики, чтобы точно записать их, я вся дрожу, еле сдерживаю слезы.

Помню, как говорил Николай Алексеевич, ничего не подозревая, спокойный и уверенный:

— Я передам вам всю документацию и по технологическим процессам, и по проектам заводов пищи. Каждый деловой человек поймет, насколько выгодно распространять опыт нашего Города-лаборатории.

И гости начали вскрывать банки, чтобы подогреть еду на тарелках в индукционных печах-вазах.

Николай Алексеевич удивленно взглянул на меня. В моей руке застыла вилка с вонючим куском «баранины». Я решилась попробовать ее на вкус. Она оказалась кисло-соленой, гадкой.

Лорд Литльспринг, человек хорошо воспитанный, лишь чуть поморщился, но, делая над собой усилие, старался разжевать кусок «мяса».

— Я очень боюсь, что повлияла упаковка, — осторожно заметил он.

Американский сенатор был откровеннее:

— Никогда не ел ничего отвратительнее!

— Джентльмены! — воскликнул Смит. — Я могу поделиться своими консервами. Я прихватил их из Штатов! Нельзя же вставать из-за стола голодными.

Я готова была провалиться от злости, стыда и отчаяния.

«Пир надежды» оказался «пиром моего позора»!»

Глава пятая. НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ

В подъезд одного из ледяных домов вошел Генри Смит. Не обнаружив лифта, с недовольной миной взбежал на пятый этаж.

Со вчерашнего «пира надежды» он был голоден и зол. Надоело восхищаться всей этой вычурной ледяной дребеденью, предназначенной на слом. Да и консервы, которые он поглотил в одиночку в отведенной ему комнате, показались ему дрянными и запить их было нечем. Непроизвольным движением он ощупал фляжку на груди. Но у нее было иное назначение.

— Хелло, Юрий! — по-русски приветствовал он Мелхова, открывшего ему дверь. — Как вы поживаете в своей ледяной берлоге? Я не против ее осмотреть.

— Прошу, — недовольно сказал Юрий Сергеевич, пропуская незваного гостя.

Они прошли через переднюю, ничем не отличающуюся от западных квартир, но обставленную бедно или скупо: вешалка и никакой мебели.

Инженер Мелхов провел американского журналиста в смежную комнату. Та же деловитая строгость: стол, кресло, книжный шкаф. Смита поразила необычайная толщина стен. Юрий Сергеевич угадал его мысли и пояснил:

— Стена ледяная, сравнимая по прочности с железобетоном. Она постоянно охлаждается внутри холодильным раствором, но, чтобы сохранить холод, снаружи с обеих сторон защищена теплоизоляцией. В комнатах поверх нее уложены отделочные панели.

— Уже знаю. Одновременно служат и для отопления помещения. Нагревать, чтобы тут же охлаждать. Пустая трата денег!

— Вот мой домашний кабинет. Рядом спальня.

— И вам не тесно в двух комнатенках? Одному из видных специалистов Города-лаборатории! В Штатах, право, вас обставили бы лучше: особняк, сад при нем, гараж, автомобиль! Бар напротив.

— Возможно. Но здесь я, увы, на правах холостяка или, точнее говоря, покинутого мужа. Живу как на биваке.

— Знаю. Сочувствую. Имел удовольствие познакомиться с вашей женой в порту.

— С бывшей женой.

— О! Мы еще вернем ее вам, только будьте с нами! Перед богом она навсегда останется вашей. Браки заключаются на небесах. И не расторгаются там.

— Пока что мы не на небесах, а в «подземелье»…

— Вот именно, парень! Вы в подземелье! В «прихожей ада», я бы сказал.

Мелхов нахмурился.

— Не падайте духом, старина. — хлопнул его по плечу Смит. — Мы найдем с вами общий язык. Все идет прекрасно! Вчерашний провал за обеденным столом чего стоит!

— Вы так думаете, Генри?

— Конечно! Закурим сигарету? О'кэй?

— Здесь не курят, Генри. Расход кислорода на горение недопустим.

— А! — небрежно махнул рукой с зажигалкой Смит. — Я читал на воротах вашей преисподней, что она для некурящих.

— Да. Мне пришлось бросить курить, — кивнул Мелхов.

Смит достал сигарету и бесцеремонно закурил, остро следя за реакцией хозяина. И поскольку тот не шевельнул бровью, он продолжал уже по-английски:

— Хэлло, Джордж! А вы не задумывались над тем, что запреты, введенные в Городе-лаборатории ее «научниками», попирают элементарные права людей? Каждый человек имеет право решать для себя, будет ли он курить, пить, нюхать марихуану и развлекаться с девочками. И никто не может отнять у него этих общечеловеческих прав, узурпированных здесь, в Городе-лаборатории ООН, вопреки всем ее установлениям.

— Это не совсем так, Генри, — попробовал возразить Мелхов. — ООН тут ни при чем. Запрещают же курить в огнеопасных местах.

— Вот именно! В огнеопасных. Здесь жарко, очень жарко, Джордж, несмотря на ледяные стены и ледяной свод над головой. Настолько жарко, что все может рухнуть. Вчера вы должны были понять это.

Мелхов поднял брови:

— Причины вчерашнего выясняются.

— Должно рухнуть! — стряхнул пепел на пол Генри Смит. — Комиссию славно угостили! Не выпить ли нам по этому поводу, старина? Помните Рим, ресторан, подслушивающие приборы, которыми вы пользовались?

— Я не понимаю…

— Знаю, что не понимаете, но я помогу. Подслушивающие приборы — это еще куда ни шло, но вот общение в Москве с сотрудником некоего Агентства — это уже действительно жарко. Не правда ли?

— Кого вы имеете в виду, Генри? Себя?

— Я очень боюсь вас скомпрометировать, Джордж! Словом, я не хотел бы этого. Но мы найдем общий язык. Не правда ли?

Мелхов насупился и молчал.

— Выпьем для храбрости, Джордж. — И Генри Смит достал из пиджака карманную флягу. — Конечно, у вас и рюмочек нет. Придется по очереди из отвинчивающейся пробки. О'кэй?