Великий магистр - Октавиан Стампас

— Сдавайся! — прохрипел граф, приставив меч к горлу Четина. Но тот, побледневший от унижения, предпочел смерть позорному плену. Он сам толкнулся вперед, и острие меча пробило ему артерию: фонтан крови вырвался из горла, смешиваясь с соленой пеной волн, и храбрый сельджук, откинувшись на спину, стал медленно погружаться на морское дно. Пошатываясь, обессиленный граф Норфолк выбрался на берег. С укрепленным районом на этой части неприступной крепости Тир было покончено.

— Блестящая победа! — возбужденно прокричал Рихард Агуциор, подъезжая к Гуго де Пейну. — Надо тотчас же доложить об успехе графу Танкреду!

— Отправьте пленных в тыл, — произнес де Пейн. — Передайте Танкреду, что мы закрепимся на этой территории, и будем держаться до подхода основных сил. Думаю, что скоро здесь будет очень жарко. Ималь-паша бросит сюда лучшие свои части.

— Я отправляюсь немедленно! — крикнул Агуциор, разворачивая коня.

— Не лучше ли нам вернуться в лагерь? — спросил Людвиг фон Зегенгейм.

— Если Танкред не дурак, он поймет, что сейчас в его руках находятся ключи от Тира, — сказал Гуго де Пейн. — Надо лишь произвести передислокацию войск и наступать с нашего плацдарма.

— Танкред не дурак, — ответил Людвиг. — И он все прекрасно понимает. Как и то, что эти ключи от Тира добыли ему мы. А он мечтает взять их сам, своими руками. Я не думаю, что Танкред пришлет сюда войска. Мы не удержим плацдарм.

— Тогда попробуем договориться сами — с нашим соседом Филиппом де Комбефизом. Бизоль! — подозвал он Сент-Омера. — Отправляйся к барону и передай ему, что вход в Тир свободен. Пусть он поспешит.

— Лечу! — отозвался великан.

Немедленно де Пейн и Зегенгейм занялись организацией обороны. Отправив убитых и раненых в лагерь, рыцари и солдаты разбились на несколько отрядов. Одни стали увеличивать пролом, разбирая стену, другие — сооружали на дороге баррикады, используя рыбачьи хижины, обломки казарм, камни. Несколько постов де Пейн выдвинул далеко вперед, чтобы они смогли предупредить о появлении турок Ималя-паши. Эту необходимую разведку обеспечивал Виченцо Тропези. Норфолк согнал все рыбачьи лодки в одном месте, чтобы в случае отступления можно было бы разместить на них рыцарей. Выдвинувшись по побережью к кипарисовой роще, князь Гораджич засел там с полусотней конников в резерве. Одну из уцелевших казарм оборудовали под столовую и место отдыха. К середине дня все было готово к отражению неприятеля. Но турки не появлялись…

Не было пока известий и от графа Танкреда. Лишь примчавшийся к трем часам Бизоль сообщил, что барон Комбефиз собирает своих рыцарей и к вечеру будет здесь. А вскоре прискакали и разведчики Виченцо, доложившие, что по дороге движется огромное войско, — не менее тысячи человек, — это только те, кого они успели сосчитать до поворота.

— Нас осталось сто пятьдесят, — произнес де Пейн. Без резерва Гораджича — сто. Необходимо послать в лагерь за подкреплением.

— Я вновь предлагаю вернуться, — подумав, произнес Зегенгейм. — На графа Танкреда рассчитывать нечего.

— Но я надеюсь на Комбефиза, — ответил де Пейн. Кроме того, нет разницы — что здесь, что за стенами Тира, в лагере, — Ималь-паша ринется на нас в любом случае. Держать оборону здесь даже предпочтительнее.

— Четин-огуз был его любимцем.

— И он поступил, как настоящий рыцарь… Монбар, сколько у вас приготовлено сюрпризов?

— С десяток шаров, — ответил незаметный, но оказавшийся таким незаменимым Андре де Монбар.

— Держите их под рукой. Скоро они нам понадобятся.

А некоторое время спустя прискакал Виченцо с оставшимися разведчиками: оставаться на дороге было уже опасно.

— Они приближаются! — крикнул молодой генуэзец, которому пошла на пользу опалившая его война.

— Готовьтесь к бою! — отдал приказ по всем позициям рыцарей Гуго де Пейн. Сам он вместе с Роже де Мондидье и маркизом де Сетина выбрали себе место в центре, рассчитывая принять на себя главный удар Ималь-паши. Левое крыло держал Людвиг фон Зегенгейм, правое — Бизоль де Сент-Омер. Норфолк расположился позади всех, ожидая подкрепление из лагеря. Наступила томительная, предгрозовая тишина…

Граф Танкред, получив донесение Агуциора, раздумывал. В его шатре сидело несколько военачальников, и среди них — византийский логофет Гайк, эдесский и триполийский князья Раймунд и Россаль, барон Жирар и граф Рене де Жизор — два великих магистра.

— На вашем месте я бы воспользовался благоприятной ситуацией и закрепился в той части Тира, — произнес нетерпеливый логофет; его горячая армянская кровь жаждала сражений, а опытный ум подсказывал, что успех Гуго де Пейна можно не только развить, но и вообще создать переломный момент в длительном и бесполезном сидении возле крепостных стен.

— Мы ждем прибытия флота Генриха V, — напомнил ему граф Танкред. Он уже просчитал про себя все возможные варианты, которые могут отразиться на его положении в случае победы или поражения Гуго де Пейна. В одном случае — он окажется в тени триумфатора, в другом — все можно будет списать на его поспешность и безрассудство. Словно угадав его мысли, барон Жирар промолвил:

— Этот де Пейн… вечно он торопится! Сказано же было: всем применять кинжальные уколы, выматывать силы Ималь-паши. Зачем же стены крушить?

— Не получилось бы так, как с антиохийским князем Рожером, — добавил граф Рене де Жизор, у которого был свой зуб на рыцарей-тамплиеров.

Агуциор, остававшийся в шатре, с тревогой смотрел на военачальников. Ему было ясно, что надо немедленно собирать войска и идти на помощь де Пейну.

— Очередная глупость! — притворно вздохнул барон Жирар.

— А мне кажется — это счастливый случай, провидение, и нам нужно немедля двинуть туда войска! — сказал князь Россаль, которого молчаливо поддержал эдесский князь Раймунд.

— Насколько я понял, — решился граф Танкред, оглядывая военачальников, — трое за то, чтобы перенести основное наступление на участок Гуго де Пейна, двое — против. Мое слово — последнее. Я считаю, что надо повременить и дождаться прибытия флота императора. Передайте мессиру де Пейну мой приказ, — обернулся он к Агуциору. — Покинуть позиции в Тире и вернуться в свой лагерь.

— Это безумие! Или… предательство! — воскликнул, не выдержав, Агуциор.

— Вы арестованы за неподчинение приказу командующего в военное время! — быстро ответил граф Танкред. Сдайте оружие.

Агуциор, швырнув на землю свой меч, с раздражением вышел из шатра вместе с охранниками.

— Дождетесь вы этого флота, как же! — насупившись, пробормотал армянин.

С оглушающим ревом турки, под предводительством самого Ималь-паши, ринулись на позиции Гуго де Пейна. Около семидесяти его рыцарей на узкой дороге, перегороженной баррикадами, пытались сдержать тысячное войско, просачивающееся сквозь деревянные заграждения, перелезая через наспех выкопанные рвы, обходя по сыпучим пескам с краев, где их встречала конница Зегенгейма и Сент-Омера. Казалось, еще немного — и рыцари не выдержат, будут сметены этой лавиной, сброшены в море. Но они выстояли, отбили первую волну атаки. Ималь-паша не дал им ни передохнуть, ни подсчитать потери, — все вокруг было усеяно мертвыми телами. Он махнул рукой, посылая в бой свежие силы, подошедшие к этому времени. И вновь турки бросились вперед, круша все на своем пути, а де Пейн вызвал на подмогу графа Норфолка с его резервом, но ни он сам, ни Роже, ни маркиз де Сетина не покинули поле боя, хотя все они уже испробовали на себе вражеское оружие и были ранены. С недоумением Ималь-паша смотрел, как его отборные части ничего не могут сделать с этой кучкой рыцарей, сражающихся так, словно у каждого из них было по две или по три жизни.

— Это какие-то дьяволы! — промолвил он, посылая в сражение третью волну турок. Этот поток, словно мощный поршень прижал бившихся впереди сельджуков к рыцарям, сдавил их вместе, смешал тела, превратил их в кровавое месиво. Роже де Мондидье упал под грудой наваленных на него трупов; маркиз де Сетина, оглушенный и потерявший сознание лежал на земле; Гуго де Пейн отбивался от дюжины вцепившихся в него врагов; граф Норфолк держался за пробитую и окровавленную голову. Но с боку в колонну турок, будто вырвавшийся на свободу волк, влетел Милан Гораджич, рвущий зубами подставленное ему мясо и плоть, а с краев сжимались клещи Зегенгейма и Сент-Омера. И волны турок вновь отхлынули, отступили назад, собираясь с силами. Выполняя приказ де Пейна, граф Норфолк, шатаясь, пробрался к лодкам, чтобы готовить их к отплытию, поскольку отступать через пролом в стене было бы безумием: Ималь-паша разгромил бы их в открытом поле. Гуго понимал, что следующего натиска им уже не выдержать. Это чувствовал и Ималь-паша. Ему требовался последний бросок, чтобы окончательно сломить сопротивление рыцарей. Не давая своим воинам ни минуты на отдых, он вновь махнул рукой, посылая в ужасную битву.