Железный Шакал - Крис Вудинг

Джез сохраняла неподвижность. Очнется ли она, вообще?

— Джез, где ты? — негромко спросил он. — Куда ты ушла?

Перед лицом Джез мелькали снежинки, гонимые ледяным ветром. Пряди распущенных волос хлестали ее по щекам. Она сверху вниз глядела на свое собственное мертвое тело.

Йортское пограничье. Жалкий поселок, где она столкнулась с манами. Из серых туч сеялись белые хлопья.

Ее тело лежало на боку, свернутое калачикам, как младенец в материнской утробе. Снег уже заносил ее труп.

Бывала ли она здесь? Увы, воспоминания слились в расплывчатое пятно.

По своим собственным следам она отправилась в поселок. Между домами с крышами-куполами она заметила убитых. Повсюду торчали окоченевшие кисти рук и проглядывали посиневшие лица. Однако основные следы побоища уже спрятались под белым покровом.

Она отыскала главную улицу. Из глубокого сугроба виднелся угол кабины трактора-снегохода, занесенного метелью. Джез смутно припоминала разбитые стекла и разбрызгавшуюся кровь на этом участке. Но теперь улица была безлюдна. Безмолвие нарушал лишь неустанный свист ветра.

В небе парил дредноут. С его бортов свешивались канаты и цепи, соединявшие корабль с землей. Они негромко позвякивали. Джез с любопытством уставилась на корабль, пробегая взглядом вдоль утыканных шипами планширов и грязного стального киля.

Она ждала. И вскоре услышала: протяжный нарастающий звук, вой и визг стаи. Они были над ней. Она знала, что они на дредноуте. Но они не взывали к ней. Вместо этого они сетовали и жаловались друг дружке. Их голоса будили в ней желание соединиться с ними и окунуться в жестокую первобытную охоту. Стать их сестрой, укутаться в тепло их сообщества. Она постоянно пребывала посередине. Полуман, получеловек. Она постоянно испытывала горечь собственного одиночества.

К ее плечу прикоснулась чья-то рука, и Джез обернулась. За ее спиной стоял одетый в меха тот, кого она не рассчитывала встретить вновь. Он был с ней в день нашествия манов и хотел спасти ее, когда у нее самой не хватило смелости. И он убил схватившего ее мана.

Капюшон его шубы оказался отброшен на спину. Маска, защищавшая лицо от холода, висела на перекинутой через шею ленте. Открытое честное лицо обрамляли густые черные волосы.

Рисс.

Она порывисто обняла его, изумившись своему порыву. Он являлся последним человеческим существом, которое она видела перед смертью. Рисс очутился здесь, что, несомненно, очень важно.

Его руки сомкнулись вокруг нее с благоговением и трепетом, но потом прижали ее крепче. В его прикосновении чувствовалось вожделение. Пилот всегда испытывал к ней пылкие чувства, а она не могла ответить ему взаимностью.

— Я думала, ты умер, — произнесла она.

— Не более чем ты.

Она разжала объятия.

— Они захватили тебя?

— Да.

— Каким образом?

— Ты убежала в снега. Я решил следовать за тобой. Но я остался один, а на меня наткнулись двое. Мне никто не мог помочь. — Он улыбнулся. — Теперь я этому рад.

Джез всмотрелась в него. Он походил на того, прежнего Рисса: солидный, надежный, беспредельно нормальный.

— Ну и как? — поинтересовалась она.

Он легонько покачал головой, будто хотел сказать: тебе не понять. А потом протянул ей руку в перчатке.

— Давай покажу, — предложил он.

В следующий миг оба оказались в совсем другом месте.

Они стояли посреди огромной ледяной пещеры. Под ногами у них земля уходила вниз громадными ступенями, вырубленными в виде квадратов и прямоугольников. Лестница вела в узкую шахту. Неподалеку застыли обледенелые землеройные машины с устрашающими лапами и бурами. Все они были оплетены тросами и лесами. Снаружи завывала вьюга, но в каверне[14] стояла тишина. Место напоминало заброшенный храм.

— Узнаешь? — спросил Рисс.

— Нет, — ответила она. — Я и не представляла, что они зарылись так глубоко.

— Профессора предупреждали. Приближался сезон метелей, и именно в эту пору маны совершали рейды вдоль побережья Полярного моря. Но он был одержим. Он верил, что здесь находится город азриксов, и не хотел ждать.

Она разглядывала раскопки.

— А я всегда считала это сказками, — пробормотала она. — Легенды о замечательной технической цивилизации, об утопическом обществе, погребенном под льдами… — Джез только сейчас заметила, что одета в шубу мехом внутрь — ту самую, которая была на ней в день смерти. Джез запахнулась в нее плотнее, хотя совсем не замерзла. — Романтика своего рода. На моих глазах рождалась история. И я пожелала принять в ней участие.

— Но тут ничего нет, — сказал он.

— Что случилось с профессором?

— Его убили, — бросил Рисс. — Когда мы добрались до него, он вместе со своими людьми начал стрелять. Нам такое не нравится.

Что-то в его голосе изменилось. Джез повернулась, чтобы взглянуть на него. Глаза Рисса густо налились кровью. Зубы вдруг заострились. Лицо осунулось, а кожа на черепе сильно натянулась. Но преображение Рисса нисколько не встревожило Джез.

— Зачем ты пришел? — спросила она.

— Дать тебе совет. Джез, ты пробуешь свои способности. Ты раскрываешься, раздвигаешь границы. Но ты не знаешь цену. Чем сильнее ты используешь свои возможности, тем больше ты уподобляешься нам.

— Но я же договорилась с манами. Мы все решили мирно.

— Да. Манам не нужны те, кто не принимает их Приглашение. Я простой посредник. Хотя, если честно, дело — только в тебе.

— А-а… — протянула она. — Любопытство погубило кошку…

— Точно.

— Что я могу сделать?

— Ничего. Ты ман, но лишь наполовину.

Она кивнула и погрузилась в размышления. Но внезапно она почувствовала, что зрелище участка раскопок ей надоело, и в следующий миг они переместились на ледник. Оттуда открывался вид на поселок и нависавший над ним Дредноут. Палубы пустовали, но Джез слышала пение собратьев, манившее ее к себе.

— А если мне этого мало? — осведомилась она.

— Тогда тебя, дорогая, с радостью примут у нас, — ответил Рисс.

Теперь он был одет в лохмотья, его кожа походила на пергамент, а голос звучал резко и хрипло. Густые волосы превратились в сальные пряди, а губы ссохлись, открывая напоказ острые, как ножи, пожелтевшие клыки.

— Но если ты выберешь наш путь, то должна ступать очень осторожно, — продолжал он. — Мы способны думать, поскольку являлись людьми. Но демон, который обитает в тебе, лишен человеческого рассудка. И он превратит тебя в мана. Навсегда. Он не оставит тебе выбора.

— Так случается с теми, кто отказывается от Приглашения? — не унималась она. — Вы отпускаете их, чтобы они могли вернуться к вам самостоятельно и добровольно?

— Мы все же не слишком коварны. Решение принимаешь ты.

— Но я уверена, что рано или поздно они к вам присоединяются.

— Большинство. Кое-кто — нет. А прочие…

— Они кончают с собой, — договорила за него Джез.

— Да.

Она замолчала. Сама она никогда не помышляла о самоубийстве, но ужас перед манами и настойчивость их призыва на первых порах могли легко довести ее до безумия. Человек с тонкой душевной организацией с легкостью оборвал бы свою жизнь из боязни поддаться зову.

Джез всмотрелась в северный пейзаж. Снегопад усилился, и поселок был еле различим.

— Когда я очнусь? — спросила она.

— Это зависит от тебя.

Она приблизилась к ледяному бугру и присела на него.

— Кажется, мне стоит задержаться. Пораскинуть мозгами. Ты не побудешь со мной?

Рисс снова стал прежним Риссом — здоровым, розовощеким, укутанным в шубу. Он устроился рядом с Джез.

— С удовольствием, — сказал он.

Крейк стоял в импровизированном святилище в глубине трюма «Кэтти Джей». Потирая одной рукой свою аккуратную бородку, он с глубоким подозрением уставился на реликвию. Она лежала на полу в защитном круге, опутанном проводами, которые, в свою очередь, соединяли между собой разнообразные приборы. Черный футляр был открыт, и рельефное изображение головы шакала глядело на мир. Странный меч с двумя клинками покоился в своей изящной колыбели. Крейк боялся прикасаться к нему.

Но, как выяснилось, в этом не было необходимости.

Грайзер снова проверил показания осциллографа.

Что-то не ладилось.

Он нахмурился. Проклятая штуковина! Она будто из другого мира. Совершенно чужеродная вещь. Длинные узкие клинки по обеим сторонам были созданы из неизвестного материала. Он напоминал керамику, но казался очень плотным, твердым и не давал отражений. Крейк посещал музеи и видел разные модели оружия, но никогда не встречал ничего подобного.

Кроме того, на реликвии имелись символы, выгравированные с впечатляющей точностью. Возможно, это надписи на древнем языке. Вдобавок возник вопрос возраста. О том, что предмет старинный, стало известно лишь со слов Крикслинта. Судя по состоянию, меч вполне могли выковать и в этом году.