Невеста для босса. Куплю тебе новую жизнь - Полина Довлатова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всё это время ни я, ни Горский ничего не говорим.
И да, я таки приоткрываю окно, чтобы проветрить салон. Утыкаюсь лбом в стекло и смотрю на мелькающие мимо дорожные указатели.
Ловлю себя на мысли, что некоторые из них кажутся мне отдалённо знакомыми.
Хотя нет… бред какой-то… наверно просто показалось. Ну или слышала где-нибудь по телевизору в новостях.
Пока на очередном указателе не читаю название населённого пункта, которое точно никогда и ни с кем не спутаю, потому что оно в моей памяти застряло, как неоперабельная опухоль.
Резко выпрямляюсь и прилипаю взглядом к лобовому стеклу, чувствуя как в меня по капле проникает паника. Окутывает и стягивает мышцы, словно я муха, попавшая в паутину огромного ядовитого паука.
Боже, нет… этого… не может быть…
Перед глазами темнеет от сгущающихся чёрных точек, а когда на очередном повороте я вижу знакомый до боли поломанный дорожный указатель, мне резко сжимает лёгкие, и я начинаю задыхаться.
— Что с тобой? — рядом раздаётся напряжённый голос Кирилла. — Снова паническая атака? Лиз, ты меня слышишь?
— Я… — выдавливаю. Прижимаю сердце ладонью с такой силой, будто иначе оно выпрыгнет. — Это то м-место…
— Не понял? Какое место?
— Это м-место… м-место где разб-билась наша машина…
Глава 41
В тот же миг меня словно отбрасывает на два года назад. И вот я уже не у Кирилла в машине, а в седане своего отца. Сижу на заднем сидении.
Рядом в детском кресле Машка играет в папин телефон. А за окном вместо жаркого лета большими хлопьями падает снег. Он такой сильный, что несмотря на раннее утро, дорогу очень плохо видно.
Мама улыбается и что-то папе рассказывает. Кладёт руку ему на колено.
И всё хорошо. Вроде. Только у меня в этот же момент сердце сжимается, как будто кто-то невидимый держит его в кулаке и давит, давит, давит. Потому что они не знают, что произойдёт уже буквально через несколько секунд. А я знаю.
Один… два… три…
Из-за поворота вылетает машина. Резкий свет фар, пробивающийся сквозь плотную снежную стену. Барабанные перепонки разрываются от звука клаксона, смешанного с чьим-то диким криком.
И только спустя несколько секунд до меня доходит, что он вырывается из моего собственного горла.
— Лиза, ты слышишь? Успокойся! Посмотри на меня! — открываю глаза, когда чувствствую, как меня трясут за плечи.
В панике озираюсь по сторонам и глотаю ртом воздух, потому что кажется, что иначе я задохнусь.
Такой адской панической атаки со мной не случалось никогда. Меня трясёт так, что челюсть сводит. Так, что кажется дрожат даже мои внутренности.
Продолжая задыхаться, смотрю на поломанный рекламный щит, в который два года назад влетела наша машина. Его до сих пор так и не починили…
Ничего не понимаю и не соображаю, потому что мозг полностью перекрыла паника. Пока не чувствую, как мужские руки уверенно обхватывают моё лицо и резко разворачивают голову в другую сторону, заставляя отвернуться от щита. Чёрные точки рассеиваются немного, и я вижу прямо перед собой хмурый взгляд своего босса.
— Успокойся, ты слышишь. Тебе ничего не угрожает. Мы стоим на месте, посмотри по сторонам, — сам поворачивает мою голову, чтобы я убедилась. — Дыши. Вместе со мной. Вдох, выдох. Успокойся.
Судорожно втягиваю ртом воздух и также медленно выдыхаю, пытаясь унять сумасшедшее сердцебиение. Фокусируюсь на Горском. Цепляюсь за него взглядом, как за спасательный круг, лишь бы только не смотреть больше на этот проклятый рекламный щит.
Боже, хорошо, что мы Машу не взяли с собой…
Хотя, сестра в отличие от меня, фобию не заработала и на машинах ездить не боится. Да она и аварии самой совсем не помнит, она же маленькая была, когда это произошло. Психолог в клинике сказала, что это особенность детской психики — способность вытеснять из памяти болезненные моменты. Таким образом она себя защищает.
Жаль, что моя психика на такое не способна.
— На, воды попей.
Как и в прошлый раз, Горский достаёт из подстаканника бутылку с водой. Сам открывает крышку и протягивает мне.
— Я… не хочу.
— Я не спрашиваю тебя чего ты хочешь. Пей воду, — вкладывает минералку мне в руку.
Делаю несколько жадных глотков, попутно проливая половину себе на платье, но как ни странно, это помогает. Дышать становится значительно легче. Шум в голове постепенно рассеивается, и я даже нахожу в себе силы снова повернуть голову на рекламный щит.
Даже не смотря на то, что сейчас совсем другое время года, кажется, что всё здесь выглядит в точности также, как в то утро…
— Что это за место? Ты здесь в аварию попала из-за которой теперь ездить боишься?
— Да, — выдыхаю. Обхватываю себя за плечи, почувствовав, как по телу прокатывает озноб. — Была зима. Новогодние каникулы. Папа обычно дежурит в эти дни, но в этот раз мама уговорила его взять отгулы. Да ещё повод выдался приятный. Отец накануне праздников в больнице встретил своего армейского сослуживца. Он к ним на скорой приехал с аппендицитом. В общем, это не важно… Он пригласил нас на праздники к себе на дачу загород. Мы выехали утром первого января. Дорога была пустая, потому что в такую рань после нового года все обычно ещё спят. А у нас с Машкой папа ещё с армии привык к подъёму в шесть утра. Да и работа у него долгого сна не предполагает… В общем, и это не важно тоже… Мы ехали по вот этой вот трассе. Шёл сильный снег… А потом из-за поворота на нас вылетела машина. Водитель ехал слишком быстро и… наверно, он не справился с управлением. Последнее, что я помню, это резкий свет фар в лицо. Его машина вылетела на встречную полосу. Отец ему сигналил, но он не реагировал. Тормозить было поздно и… папа пытался его объехать, но дорога была скользкая. Нашу машину вынесло с трассы прямо в рекламный щит. Удар пришёлся как раз на ту сторону, где сидели папа и Маша. А потом ещё сверху упал баннер…на место переднего пассажира. Мама и папа погибли на месте. Гаишники сказали, что если бы Машка не сидела в детском кресле, то тоже бы вместе с ними… А так только перелом позвоночника. Ну а я… я отделалась шрамами на ногах и лёгким испугом. Во всяком случае, так
