Голубая кровь (СИ) - Гордиенко Татьяна Васильевна

Мой сын служил во дворце у императора, и его карьера военного обещала быть блестящей, хотя ему было немногим больше двадцати лет. У Эдуарда появилась невеста, и они скоро должны были пожениться. Эта девушка родилась в многодетной семье. У её родителей, кроме неё, было ещё одиннадцать детей в возрасте от четырёх до тринадцати лет. Амата, так звали невесту Эдуарда, была старшей из них, тогда ей уже исполнилось восемнадцать лет. Её семья жила в деревне и имела небольшую ферму. Всё было прекрасно, пока…

Однажды после полудня я и моя жена сидели у камина и обедали. Это был обычный трудовой день, ничем не отличавшийся от множества других, наша жизнь тогда текла однообразно. Эдуард отсутствовал, он находился на службе, и мы никого не ждали, но едва мы сели за стол, как в дверь постучали. Я пошёл отворить, и внезапно меня охватило предчувствие беды. Когда я открыл дверь, то увидел растрёпанного человека на взмыленном коне. Это был сосед семьи Аматы. Он сообщил, что в их деревню нагрянули Красные Вампиры и хотят расправиться с семьёй невесты моего сына. Сказав это, человек поспешно скрылся, а я бросился в конюшню и быстро оседлал коня. Коротко рассказав жене, что произошло, я помчался в деревню. Я тогда был в таком смятении, что позабыл, что в Ауленте существует полиция.

Та деревня состояла из нескольких семей и всегда была оживлена. Когда же я подъехал к ней в тот день, то там стояла тишина, так как все жители, завидев Красных Вампиров, в ужасе разбежались. Зато среди этой тишины были слышны стоны и плачь. Спешившись за деревней, я незаметно прокрался к дому, откуда доносился шум. Спрятавшись в тени деревьев и густых кустов, я увидел Красных Вампиров, о которых до этого слышал столько ужасных историй. Они вытащили из дома Амату, её родителей, братьев и сестёр. Родителей Аматы привязали к двум столбам и обложили их хворостом. Стало ясно, что их хотят сжечь. Вампиры всегда сжигали тех, кто осмеливался усыновить детей с голубой кровью. Рядом с привязанными родителями плакали испуганные дети и стояли шесть гробов. Пустых гробов. Моё сердце готово было разорваться от ужаса, так как я знал, что Вампиры сделают с детьми. В гробы положат девочек и закопают их живьем, а мальчиков повесят на ближайших деревьях. Терианского же ребёнка заколют кинжалом, чтобы нарисовать его кровью специальный знак на лицах приёмных родителей, братьев и сестёр. Красные Вампиры всегда так поступали, чтобы все знали, за что поплатились эти люди. Родители, привязанные и беспомощные, будут вынуждены увидеть смерть своих детей, которых убьют на их глазах, а потом только подожгут их самих. Я знал, что бессилен помочь этой семье, ведь убийц больше тридцати, и они отлично вооружены, а я был один и безоружен. Звать на помощь тоже бессмысленно, ведь Вампиры убивали всех, кто пытался их остановить. Несчастной семье уже ничем нельзя было помочь. Я хотел убежать оттуда, оказаться как можно дальше от этого места, однако от сильного потрясения, вызванного тем, чему я стал свидетелем, у меня отнялись ноги, я не смог сделать ни шагу. И потому ещё несколько минут я оставался прикованным к тому месту, где прятался.

Вампиры уже выкопали глубокие могилы, но не приступали к своему кровавому делу, а обыскивали дом и хозяйственные постройки. Я догадался, что они кого-то ищут, и машинально пересчитал детей. Не хватало одной девочки и её, по-видимому, и искали кровожадные Вампиры.

Этой девочкой была Эсфирь.

Наконец, так и не найдя её, убийцы приступили к делу, и у меня мелькнула мысль: «У кого же из детей голубая кровь?»

Главный из Вампиров, так я решил потому, что он отдавал приказы, вывел на середину двора одну девочку. Она не сопротивлялась, и смело, как и все териане, глядела в глаза смерти. Бежать ей было некуда, так как позади находился дом, справа хозяйственные постройки, а слева были густые заросли, среди которых прятался я. Эта малышка была сестрой-близнецом Эсфири, её звали Эллада. Сверкнул занесённый над нею кинжал, и через секунду голубая кровь залила платье девочки, которая умерла молча. Не знаю, то ли её парализовал страх, и она не могла издать ни звука, то ли это было вызвано врождённым героизмом, но Эллада в те минуты вела себя далеко не по-детски, в ней не было свойственного людям отчаяния, как не усматривалось в ней и стремления жить. Её приёмная мать билась и кричала, но верёвки крепко держали несчастную женщину, осмелившуюся воспитывать двух терианок.

Как только умерла Эллада, и убийцы стали укладывать плачущих и сопротивляющихся девочек в гробы, я услышал вопль протеста и боли, перешедший в предсмертный хрип. Это кричал один из Вампиров. У него в спине торчала стрела, прилетевшая неизвестно откуда и пронзившая его насквозь. На какой-то миг мне показалось, что это гнев Божий и их сейчас всех постигнет неминуемое возмездие и семья Аматы будет спасена, но это была лишь мимолётная иллюзия, и чуда не случилось. На несколько секунд воцарилась тишина. Убийцы смотрели на одного из своих соучастников, бившегося в агонии. Затем предводитель Вампиров приказал скорее покончить с несчастной семьёй и найти стрелявшего.

Но тут произошло то, что я ожидал увидеть меньше всего. Один из Вампиров схватил кинжал и вонзил его прямо в сердце Аматы. Девушка упала у гроба, с благодарностью глядя на человека, сделавшего её смерть быстрой и избавившего её от более страшной участи. Она умерла почти моментально, удар был точным, явно сделанный профессионально. Вампиры не ожидали такого поворота событий, и им это вовсе не понравилось. Их предводитель, что-то сердито крикнув, приказал схватить бунтовщика. Главарь сорвал маску с этого человека, и я увидел… своего сына Эдуарда. Это чуть не убило меня, ведь мой единственный сын оказался Красным Вампиром!

Логвин был уже не просто бледным, а прямо-таки зелёным. С каждым словом своей нелёгкой исповеди он всё больше походил на человека, близкого к помешательству.

Артур молча встал и подошёл к шкафу. Он достал из него первую попавшуюся бутылку, в ней оказалось вино. Ничего не говоря и не проявляя никаких эмоций, Артур налил Логвину стакан вина. Тот залпом осушил его и посмотрел с благодарностью на землянина, но легче ему, видимо, не стало.

— Моего сына спросили, почему он это сделал, — продолжал Логвин, едва ли не выдавливая из себя каждое слова, — и он ответил, что Амата была его невестой, он не мог своими руками закопать её в землю живой. Это привело Красных Вампиров в бешенство, и они несколько раз выстрелили в Эдуарда, он не смог ни защититься, ни убежать. Но, мне показалось, что он принял эту смерть с покорностью, как должное.

Часть меня умерла вместе с сыном, и я до сих пор не могу понять, как я не умер тогда на месте.

Однако и это было ещё не всё. Когда Эдуард упал, Вампиры на мгновение ослабили внимание, и я заметил, как из зарослей между домом и постройками выскочила Эсфирь. Она бесшумно подбежала к ближайшему бандиту, стоявшему к ней спиной, и, быстро, с ловкостью вора, выхватив из его кобуры пистолет, успела скрыться раньше, чем этот человек опомнился и, закричав, бросился в погоню за девочкой, проявившей столь безрассудную наглость. Этот поступок, и правда, свидетельствовал либо о крайней глупости, либо о безграничной дерзости. Сейчас, вспоминая об этом, я больше склоняюсь ко второму, ибо Эсфирь далеко не глупа. Оказавшись под защитой густого леса, где было полно оврагов, Эсфирь выстрелила несколько раз, а стреляла она на редкость точно, и, убив двоих преследователей, скрылась.

Пока половина мужчин преследовала в густых джунглях Эсфирь, другая быстро расстреляла детей, которые, воспользовавшись суматохой, сделали попытку разбежаться, и подожгли родителей.

Несколько минут спустя из леса послышались отдалённые выстрелы и детский крик. Вскоре вернулись остальные Красные Вампиры, сказав, что девочка убита, но им некогда искать её труп, скатившийся куда-то в глубокий овраг. Забрав своих убитых, но оставив моего сына, Красные Вампиры сели на коней, ожидая, когда догорят муж и жена, чьи дети лежали мёртвыми по всему двору. Это была ужасная сцена и я, больше не выдержав, бросился прочь.