Захватывающая страсть - Сьюзен Кросленд

На смену раздражению Дейзи пришло совсем другое чувство. Не раскаяние, нет – Дейзи влюбилась в Эндрю Харвуда вовсе не по той причине, которую внушил себе за эти годы Карл Майер. Дейзи чувствовала себя как бы немного униженной тем, что Карл так легко и открыто сообщает ей о своих чувствах. Дейзи посмотрела в глаза Карлу. Сейчас в них не было обычного иронического блеска. Глаза были темными и печальными.

– А вы собираетесь сопровождать Эндрю во время визита в Москву? – спросил голос слева от Дейзи.

Пока Дейзи беседовала с Карлом Майером, официанты успели убрать обеденные тарелки и заменить их на тарелочки для десерта из веджвудского фарфора. На каждой тарелочке была изображена какая-нибудь птица, живущая в лесах Великобритании. Сейчас одни официанты разносили серебряные вазы с горками клубники, лежащими поверх безе, а другие разливали шампанское в сверкающие хрустальные бокалы.

Дейзи повернулась налево. Пора было уделить внимание министру иностранных дел.

Ровно в десять часов премьер-министр встал из-за стола. Двери Гостиной с колоннами были открыты, за ними толпились гости, приглашенные на послеобеденный прием. Надо представить их Карлу, ведь премьер-министр попросил позаботиться о министре обороны США. Дейзи повела Карла в соседнюю гостиную.

Возле одной из колонн стояли Анджела и Бен Фронвелл. Увидев подругу, Дейзи рассмеялась – Анджела держала в одной руке длинный мундштук с сигаретой и только что как раз выпустила облачко дыма в сторону проходящей мимо телезвезды, каждый день предупреждавшей англичан о вреде курения.

– Ты, наверное, не помнишь, Карл, но одну из моих подруг по «Бастиону» звали Анджела. Мы и сейчас дружим, несмотря на то, что ее муж негодяй. Он – редактор «Бастиона».

Дейзи время от времени приходилось встречаться на всевозможных светских мероприятиях с Беном Фронвеллом. Она всегда старался скрыть свою неприязнь к этому человеку, пытавшемуся подорвать репутацию ее мужа. Дейзи не хотелось доставлять Бену удовольствие видеть, что он сумел ее задеть. Пожимая руку Карлу Майеру, Анджела Фронвелл улыбнулась.

– Великий доктор Майер, – нараспев произнесла она. – Я мечтала встретиться с вами с тех пор, как впервые услышала о вашем удивительном обаянии.

– Я рад, что кто-то описал меня таким образом. И когда же это было?

– В семьдесят шестом году.

– Не знаю, о каком там обаянии говорит моя жена, – вмешался в разговор Бен. – Для меня ваше обаяние в том, что вы отказываетесь верить байкам русских о разоружении, как это делал ваш предшественник.

Карл не успел ничего ответить на комплимент Бена, потому что как раз в этот момент к их компании присоединилась еще одна пара. Белокурые волосы женщины были настолько светлыми, что казались серебристыми. Франсез заложила их за уши. Глаза ее смеялись.

– Надеюсь, Дейзи представит нас друг другу, – сказала она. – Мой муж нисколько не сомневается, что вы хотите устроить конец света, доктор Майер.

– Я вижу, вы оптимист, мистер Александер, – сказал Карл.

Джайлз улыбнулся. Еще никому не приходило в голову назвать его оптимистом.

Дейзи представила Карлу Франсез и Джайлза. Доктор Майер сразу узнал ведущего политического обозревателя Англии. Еще до своего назначения на пост министра обороны Карл Майер зачитывался колонкой Джайлза в «Авангарде», который стал за последние несколько лет одним из наиболее влиятельных английских еженедельников. Карл с удовольствием прочел в последнем номере яростные нападки Джайлза на свою политику, направленную против сокращения оборонных вооружений в Европе.

– Я только позволил себе предположить, – сказал Джайлз, продолжая прерванный разговор, – что разумнее было бы пойти по пути разоружения, чем ждать, пока торная дорога в обратном направлении приведет нас всех в преисподнюю. Что вы, к примеру думаете, о маленькой атомной бомбочке, разбработанной нашими друзьями на Дальнем Востоке?

В этот момент Джослин Майер внезапно появилась рядом с мужем. Все внимательно посмотрели на жену министра обороны США. Высокий рост, белокурые волосы и яркое платье делали Джослин безусловно заметной фигурой. Анджела внимательно посмотрела на Джослин, затем на Дейзи и снова на Джослин. Дейзи представила миссис Майер своих друзей.

– «Бастион» – моя любимая газета, когда я приезжаю в Лондон, – сообщила миссис Майер Бену Фронвеллу.

Бен улыбнулся Джослин. Это была веселая мальчишеская улыбка, в которой не было ни малейшего намека на угрозу. Своим врагам Бен Фронвелл улыбался совсем по-другому. Он по-прежнему гораздо непринужденнее чувствовал себя в мужской компании, но Джослин сразу понравилась редактору «Бастиона». Он словно почувствовал, что у них много общего.

Может, он и не умеет обращаться с женщинами, зато прекрасно понимает, кто и что из себя представляет. В Джослин он сразу почувствовал родственную душу.

Джослин привыкла к тому, что мужчины несколько терялись в ее присутствии. Она взяла Бена за руку.

– Я думаю, нам можно посидеть немного вон на том диванчике, обитом парчой? Всегда считала, что Вильям Кент делал подобные вещи именно для того, чтобы на них сидели. К тому же темно-розовый цвет будет хорошим фоном для моего красного платья.

Бен ухмыльнулся и повел Джослин к диванчику.

Через четверть часа, проходя через гостиную, Дейзи Харвуд обратила внимание на пару, сидящую на парчовом диванчике. Красное платье Джослин действительно хорошо смотрелось на фоне темно-розовой обивки. Слегка наклонившись вперед, Бен Фронвелл внимательно слушал, что говорила ему Джослин.

Неизвестно почему Дейзи пришла в голову мысль, что перед ней – два врага, объединившие свои усилия.

38

Бен Фронвелл улетел на три дня в Нью-Йорк, а Анджела осталась в лондонской квартире. В отсутствие мужа она ночевала в отдельной спальне. Анджела никогда не могла понять, почему американцы предпочитают называть их комнатами для гостей. «Отдельная спальня» предполагает гораздо более разнообразное использование этого помещения.

У супругов Фронвелл двухспальная кровать, но когда муж храпел, Анджела обычно уходила в отдельную комнату. Иногда она ложилась спать одна просто потому, что хотела побыть наедине с собой.

Сейчас Анджела лежала на кровати в стиле Людовика Четырнадцатого, которая стояла когда-то в ее квартире на Пимлико-роуд. Это по-прежнему была ее любимая кровать – Анджела никогда не уставала любоваться теперь уже изрядно поблекшими цветами, нарисованными в ногах и в изголовье. За окнами виднелись верхушки тополей. Анджела любила ложиться в постель днем. Ей, как и прежде, нравилось не столько заниматься любовью, сколько смотреть при этом на все происходящее как бы со стороны, любоваться собой. Когда Анджела решала поразвлечься в отсутствие Бена, она обычно делала это в отдельной комнате. Ей все же не чуждо было чувство приличия.