Три мирных года (СИ) - Козырев Виктор Алексеевич

— Да вы чего ребят, это же муляж! — попытался успокоить их я.

— На плечах у тебя муляж! — злобно бросил прапор. — Сам же сказал, что один раз уже неработающую гранату взорвал!

— Так значит не байка, значит, не вру?!

— Блин, пристрелите этого идиота, пока он чеку не вынул! — раздался чей-то нервный голос из задних рядов.

Я сплюнул и убрал гранату обратно.

— Нервные вы все какие-то, — пожал плечами я, поворачиваясь, чтобы уйти из дома офицеров. — А ещё орденоносцы, герои…

Хотя фойе было забито солдатами и офицерами под завязку, расступившийся народ образовал достаточно широкий проход, чтобы я мог выйти.

Со мной последовали Вадим Хацкевич и Лена. Остальные сделали вид, что не знают меня. Ну да ладно, пускай веселятся, чего их обламывать. Я уже и сам к этому времени жалел о своём поступке.

На улице шёл снег и я остановился на ступенях дома офицеров и зашарил по карманам куртки, чтобы закурить.

— Валер, справа! — раздался Ленкин крик.

Я повернулся и увидел двух крепких, светловолосых мужиков средних лет, которые вылезали из машины с винтовками наперевес.

«М14 — американская автоматическая винтовка, активно использовалась в частях морской пехоты в 50-60-е годы. Была частично вытеснена М16, но даже после появления импульсной винтовки М20, сохранилась на вооружении в некоторых полевых частях» — мелькнула в моей голове информация, которую в нас вдалбливал капитан Хабибуллин на ускоренных офицерских курсах.

Я выронил зажигалку и сунул руку в карман куртки. Но там, ничего, кроме муляжа плазменной гранаты, не было. Правильно. Ведь я шёл на собрание ветеранов войны с империей, а не в боевой выход.

Делать было нечего. Выхватил муляж и выдернул чеку. Замахнулся, чтобы бросить. Нападавшие на меня американцы — ну а кому ещё здесь быть? как-то странно дёрнулись. Один из них нажал на курок…

«Кровь падает на снег…»

Дикая боль ожгла моё тело. Граната выпала из моих рук и заскакала по ступеням. Однако своё дело она сделала. Нападавшие на меня побросали винтовки и бросились наутёк. Я стал медленно оседать. В голове крутилось:

«Снег падает на кровь, белые иголочки»

Одна строчка раз за разом, а дальше я припомнить не мог. Кажется, кричала Лена, Вадим пустился в погоню за американцами, а из дома офицеров стали выскакивать люди, но воспринимал я это с трудом, в глазах темнело, звук пропадал и вскоре исчезло всё…

— Вот жесть, — выдохнул Мишаня. — Устроит такое в советском городе… ну почти в советском.

Мы с ним сидели на подоконнике в дальнем конце больничного коридора, где была устроена курилка. В Новом Ленинграде, куда меня привези восстанавливаться после операции, как и на Ярве шёл снег.

— Выяснили хоть, кто это был и почему тебя убить хотели? — наконец, спросил Мишаня. — Вроде бы црушники захватить тебя пытались.

— А они и пытались, — пожал плечами я. — Старые винтовки взяли, чтобы можно было свалить на бандитов, да и попугать хотели. Выстрелить в моих сопровождающих, а там, глядишь я и сам спекусь. Но увидели гранату и перепугались.

— Откуда знаешь?

— Так, Хацкевич их догнал, до того как им удалось уйти на американскую территорию. А потом наших их допросили. Ну знаешь, как ГРУ может допрашивать. Это не профи были, так мелкота, вот они и запели.

— Не знаю и знать не хочу, — поёжился Мишаня. — Да, Валер, доигрался ты с гранатой. Получил… сколько там пуль из тебя выковыряли? Пять? Ну вот, пять пуль в тушку тебе эта граната обеспечила.

— Ленка жива осталась. И Вадим. Так бы они по ним стали стрелять.

Мы затянулись сигаретами и задумались, каждый о своём. Не знаю, чего там Мишане думалось, а я размышлял над тем, как мне всё-таки удалось выполнить задание начальство целиком и полностью. Советский союз раскрутил скандал с покушением на меня, героя война, на всю катушку. Правительство Гора было вынужденно оправдываться и юлить. МИД СССР, который недавно возглавил Саркис Дапникян, давил на всех переговорах. В общем, скандал вышел на славу, а я попал на больничную койку, чудом оставшись живым. Но это, как всегда.

Мы вышли из игры, мы смертельно ранены.

Снова в голове начала крутиться песня, которую так решительно осуждал Мишаня, за упадничество. И я улыбнулся, увидев в окно идущих в больницу Ленку и Марину. Девчонки о чём-то весело шутили и перебрасывались снежками.

Спи, я твой Пер Ноэль, ты моя Снегурочка…

Мне стало тепло на душе, а раны казались таким пустяком.

Дурочка.

Глава 19. Доппельгангер

Январь — март 2006 года

Конец года у меня всегда выдавался странным и хлопотным. Но только не этот, бурный год, финал которого я встречал в больничном крыле. Хотя всё практически зажило, я мог нормально ходить и даже уже позволили работать с тяжестями, чтобы мышцы не застаивались. Но доктора наотрез отказались меня выпускать, пояснив, что я обязательно напьюсь, полезу куда-нибудь и снова окажусь на больничной койке. Я пытался от их отбиваться, говорил, что лично для меня ценнее мнение Ярославы Довнарович, нашего штанного фельдшера, чем всего их консилиума, но было бесполезно. Так, я и провалялся до начала сессии на койке. Вуз-то я не бросал, просто перевёлся на заочный. Хорошо, хоть друзья-товарищи, включая Рейманов, да любимая девушка, навещали. Те же врачи продолжали ворчать, так как они заходили не всегда просто так, а по делу. Мы же основывали поселение на Касторе, вот они и старались держать меня в курсе, а я иногда спорил, а человек я эмоциональный, мог начать размахивать руками, в общем, спокойно не лежал, как положено приличному раненому.

Одно было хорошо, матушка с Земли так и не улетела. На работе случился завал, а потом, кто-то им подсунул очень удачные путёвки в санаторий.

Провалявшись в больнице около месяца, я о многом успел поразмыслить и поэтому, когда Елена зашла, чтобы забрать меня к себе на квартиру, я сразу со всей солдатско-пролетарской прямотой её ошарашил.

Ну как… Я-то думал, что делаю романтично, подошёл к ней, поцеловал и, глядя в глаза, сказал:

— Лена, я тебя люблю. Выходи за меня замуж.

От неожиданности она села на кровать и недоверчиво смотрела на меня какое-то время своими большими, синими глазами.

— Лен, я серьёзно. Кольцо, давай, по дороге купим, здесь никто не продаёт…

На глаза Еленки навернулись слёзы. Она бросилась ко мне на шею.

— Валер, конечно же, я согласна и тоже тебя люблю!

Может быть, нам бы и аплодировала за эту сцену вся палата, но никого не было, болящие, разбрелись по своим делам. Вот так мы и поехали к ней, уже женихом и невестой. Неофициально. Жениться-то мы собрались на Земле, иначе, нас обоих, родители живьём съедят. Ну как же, родственников позвать и все дела. Глупости, конечно, но да ладно.

Но когда попадём на планету и уж тем более дату свадьбы мы даже не могли предположить. Поэтому, когда после сессии я шёл к полковнику Тихонову, то хотел попросить у него, ну если не отпуск, то нескольких дней и вообще как-то распланировать дальнейшую жизнь.

В целом ситуация была понятна. Американцы после инцидента на Ярве прекратили как охоту на меня, так и поиски бывшей императрицы и её сына. И теперь мне особо ничего не грозило, и я мог вернуться к моей работе по основанию поселения во Внешнем рукаве, вести подготовку исследования соседних галактик. А ещё товарищи Тихонов, и Темиргалиев намекали, что недурно было бы найти три других искусственных интеллекта, которые валяются где-то бесхозными в нашей галактике.

Диана уже занималась сбором информации и сведений, в чём ей активно помогала Лена и был уверен, что рано или поздно это перейдёт в стадию «садись на корабль и лети туда-то».

Тихонов и Темиргалиев, как и остальные, навестили меня в больнице. Принесли апельсинов и поздравили с присвоением очередного звания — лейтенанта. Мягко намекнули, чтобы я кого-то из своей шайки рекомендовал на получение офицерского звания. Сообщили, что благодаря мне они смогли очистить нашу часть Ярве от американских «закладок». Те црушники всё-таки запели и много чего слили. Ещё рассказали, как наш МИД загонял американцев из-за нападения на меня. Марсель порадовал, что мой выговор превратился в благодарность, при этом ехидно ухмыляясь, а полковник обещал познакомить меня с новым куратором, прям сразу после сессии. Собственно на это знакомство я, сдав последние экзамены, и шёл.