Третья стадия (СИ) - "Liziel"

- Виктор, - терпеливо обратился я к сослуживцу, опираясь руками об стол, - тебе ли не знать, чего стоит каждый из нас, Вторых, в бою?

- Да, Виктор, - «проснулся» до этого молчавший на дальнем конце стола Стив. – Ты как вчера родился. Я вот, например, чувствую себя превосходно и готов порвать им всем клешни. Так что, Джейк, я с тобой к этим мордам.

- Эй, постойте! А тогда и я с вами, - прибодрился мигом Клайв, поняв, что наша команда готова собраться в полет еще раз.

- А не заржавел? – съехидничал Стив.

- Не дождешься! Джейк, пиши меня тоже.

С моей легкой подачи уже для двоих эта война стала всего лишь очередной игрой. Да и у меня самого невольно всплыли короткие воспоминания о буйной молодости, когда почти в таком же составе мы гонялись наперегонки по сухой планете. А потом, когда люди создали прототипы самолетов – испытывали на прочность и их. Мы дружили целыми командами! Я, Стив, Клайв. Но были же еще и Виктор, Хунта, Майк. Наши любимые соперники, которым всегда чуть-чуть не хватало безбашенности, чтобы побеждать. Зато у нас ее всегда было сполна. Может быть поэтому нас сейчас так тянет в самое пекло, а мы изворачиваемся и придумываем себе логические оправдания?

- Поэтому, Виктор, - подводя итог, сказал я. – Ты нужен мне тут на всю Азию. Удержишь?

- Обижаешь, - хмыкнул он и замолчал.

- В таком случае я прикрываю всю Америку, - заключил Ральф, косясь на готового к полетам жизнерадостного Клайва.

- Остальные – отсюда по своим зонам, - завершил я, выключая изображение на стене.

- Поверить не могу! Наша команда снова в строю! – донесся до меня восторженный голос Клайва, когда все начали вставать со своих мест.

А тем временем я снова связался со своими Операторами и отдал приказ объявлять всему летному составу боевую готовность.

Все дальнейшее смешалось, как в самых частых моих кошмарах. Огромная база оживала, собираясь нанести самый мощный отпор. От людей не было свободного пространства. Все бежали по местам, к центрам сборов, в узловые залы своих секторов, чтобы получить последние распоряжения и по финальному сигналу занять места в своих самолетах. Операторы уже заводили и прогревали технику. Рабочий состав спешно заканчивал проверять аппаратуру. Пилоты на бегу застегивали костюмы. Спокойными в этой ситуации оставались только некоторые командиры, которым не требовалось бежать в другие залы и собираться. Они знали свою работу и готовы были дать последние напутственные слова людям.

Я позволил своим помощникам сопроводить меня до зала общего сбора, потому что сам я ни за что не нашел бы туда дорогу. Последние распоряжения я высказывал им на ходу, в основном подтверждая ранее разработанный план действий. Мои люди знали, что я, возможно, захочу полететь вместе с Пилотами, и были готовы к такой ситуации. Однако кто-то все же выразил недоверие и предложил остаться, на что я ответил твердым отказом.

Я нужен своим людям там. В небе. Быть бок о бок с такими верными мне товарищами и сражаться наравне с ними. Я должен укреплять их боевой дух и вести вперед, во что бы то ни стало. Конечно, в условиях нашего современного мира я имел право воспользоваться дистанционным управлением, никто бы не посмел обвинить меня в излишней предосторожности. Но, как мне докладывали, до сих пор наладить эту систему так и не удалось. А потом, даже если бы она работала, я бы не сунулся туда. Потому что будь я на месте рядового Пилота, не было бы у меня полного доверия и преданности тому командиру, который прячется за стенами бункера и боится вылезти на открытый бой. Я не хочу, чтобы люди косо на меня смотрели. Знал, что не посмеют, но даже заставлять их сомневаться – не хочу.

А еще мне просто самому понравилось быть в небе. Целиком. Как в старые времена. Я чувствовал, как небо звало меня, и я рвался всей душой на открытое пространство. В самолете, будучи самим собой и единым целым с машиной. Я просто хочу туда. Так может, я обманываю сам себя, придумывая идеалистические оправдания? Это мой бой, и я знаю, что должен принять в нем непосредственное участие.

Мы были уже почти в зале общего сбора, и только сейчас у меня выдалась минута, чтобы переодеться. Самолеты ЭЛИС устроены так, что Пилоту не угрожают перегрузки, но это не означало, что мне удобно было бы летать в парадной форме. Зато летный комбинезон был чертовски хорош. Прочная ткань с уплотнителями на травмоопасных местах была в меру легкой и эластичной. Не чета нашим старым бронированным скафандрам. Небольшие датчики повреждений протягивались линиями по всему костюму и пока бодро горели синим светом. Я сомневался, что случится нечто такое, что достанет меня внутри кабины самолета, но купился на удобство и продуманность костюма. Единственное, что мне пришлось в нем изменить под себя – это пренебречь перчатками и закатать рукава по локоть. В остальном же комбинезон сидел на мне как родной.

А потом настала пора выступить перед своими людьми. Я не любитель произносить долгие воодушевляющие речи, но промолчать мне было непозволительно. Поднявшись на один из ящиков с инструментарием, я оглядел мигом приосанившиеся ряды своих людей.

На короткий миг я задумался о тех, кто стоял сейчас передо мной. О тех, с кем мне придется лететь на войну. Молодые парни, мужчины, и не старые, нет, зрелые офицеры. Волки в своей стихии. Большинство из них даже не участвовало в сражениях крупнее проходящих на границе. Но я веду их на бой, чтобы сделать героями. Так что же я ощущаю в данный момент? Испытываю ли я ответственность перед ними? Глупый вопрос – конечно же, да. Я могу не любить толпу людей, но я люблю свою небесную семью. Эти люди, каждый из участников, все они – моя семья. Те, кто был со мной, и те, кто не оставил. Я могу не знать каждого поименно, могу оставаться холоден и убеждать себя, что потери на войне неизбежны. Я могу злиться от гибели моих людей, как от сбоя гигантского механизма всей военной машины, испытывая разочарование… Но сейчас я видел их глаза. И на короткий момент осознал весь груз на душе у каждого. У всех из них были семьи. Все они остались в Полисе. И люди, стоящие передо мной, были не просто солдатами. Они были теми, кто верит, что я приведу их к победе. И они готовы сражаться до последнего, чтобы защитить своих родных. Позволительно ли мне тогда совершать ошибки? Я думаю, ответ очевиден.

- Граждане планеты Земля! – благодаря поданному усилителю мой голос долетал в самые дальние уголки зала. – Сегодня у нас очень важная ночь. Ночь, равно которой по значимости еще не встречала наша планета. Сегодня – время, когда мы ответим нашим врагам за все многолетнее унижение. Мы ответим за всех товарищей, убитых на Границе. Мы ответим за невинных людей, погибших под нескончаемыми опытами. Мы ответим за наших детей, ушедших в леса и пропавших там без вести. Мы покажем кваари, что устали от их господства на юге! Возможно, некоторые из нас не вернутся домой. Но мы все должны помнить, что не отступим, пока не добьемся своего успеха. Мы будем сражаться до последнего, пока целы наши ряды и способны летать самолеты. И тогда – на исходе этой длинной ночи – мы сможем гордо заявить, что МЫ участвовали в ночи Освобождения! МЫ перекроили историю человечества и вернули ему власть на планете! Потому что это – Наша Земля!

Многоголосье поддержки ревом прокатилось по всему залу и команды Пилотов вскинули руки в торжествующих жестах. Восклицания и разномастные побуждения слышались со всех сторон, но я уже спустился с импровизированной трибуны и забрал у помощника свой шлем.

Командиры звеньев отдали приказы всем занимать свои места в самолетах. Народ был готов. Народу не терпелось вылететь и начать воевать. Сколько лет мы ждали? Десять? Пятнадцать? Сменялись основные составы летных команд, но долгожданное право на войну нам так и не давали. Воздушные силы никогда не были пограничными войсками. Мы были армией. Посаженной на строгий ошейник и сдерживаемой законом. Все понимали это и терпели. Многие не дождались, ушли в отставку и затерялись в Полисах. Мы постарались собрать за последнюю неделю всех, кого могли. Многолетний состав военно-воздушных сил оголил клыки и принял боевую стойку. Ошейник снят, цель провоцирует и взывает на бой. Флот ждет только последней команды «фас». Нельзя дать ему перегореть.