Дверь в полдень - Вадим Проскурин

— Не вопрос! Я бы и сам в своих владениях такого не допустил, — сказал Святослав, улыбнулся и добавил: — Жаль, москомп, что с тобой нельзя по рукам ударить.

— У меня есть роботы.

— Нет, это не то. Ну да ладно. Значит, договорились?

— Договорились.

— Тогда скажи роботам, пусть еще вина принесут. Такой ряд надо обмыть.

Мстиславу стало совсем грустно. Понятно, что князь должен быть немного бесчувственным, но не до такой же степени! Мстислав только что застрелил родного дядю, а другой его дядя не только не печалится, а наоборот, радуется. И это будущий святой!

Еще сильнее Мстислава тревожило то, что обстановка все заметнее выходила из-под контроля. Не зря Мстислав опасался, что когда в будущее придут другие люди из его времени, он перестанет управлять всем происходящим. Только зря он полагал, что его ототрет Еремей, опасаться надо было Святослава. Впрочем, ничего страшного пока не случилось. В конце концов, никто не отрицает, что дядя Ярослав — змий подколодный и гнида подпорточная.

Колян нашел Ивана Георгиевича в бильярдной. Увидев зятя, Иван Георгиевич приветливо кивнул и сказал:

— Подожди минут десять, доиграю партию и поговорим.

Партия, однако, закончилась минуты через три. Иван Георгиевич проиграл, но, если он и расстроился, то ничем этого не показал. Пожал руку сопернику, поблагодарил за отличную игру, отказался от предложения отыграться и они с Коляном вышли на воздух. Тесть немедленно закурил.

— Безобразие, — сказал он. — Представляешь, у них во всех бильярдных запрещено курить. В этом времени курить можно только у себя дома и на улице в безлюдных местах. Законы у них такие, что американцы отдыхают.

— Не у них, а у нас, — уточнил Колян. — Или вы собрались обратно в двадцать первый век вернуться?

— Пока нет, а потом… — Иван Георгиевич состроил на лице загадочное выражение и перевел разговор на другую тему: — Лучше скажи, как у вас с Еленой дела продвигаются. Бен Ладена уже замочили?

— А откуда вы знаете про нас с Еленой? — удивился Колян.

— Москомп рассказывал. Если хочешь, чтобы я ничего не знал, надо было так и сказать москомпу, а раз ты ничего не сказал, он считает, что информация несекретная. Ну так как у вас дела идут?

— Я Елене не нужен. Я при ней как пятое колесо в телеге.

— Она в самом деле такая крутая, как о ней пишут?

— Еще круче. Ссориться с ней — даже не думайте.

— Я и не думал никогда, — заверил его Иван Георгиевич. — А как наши власти российские поживают? Уже оплели портал колючей проволокой?

Колян вспомнил, что в двадцать первом веке вокруг портала никакой охраны не было, и запоздало удивился.

— Нет, — сказал он. — Нет там ни колючей проволоки, ни блокпостов, вообще никакой охраны, даже странно. Помнится, Станислав тоже удивлялся, он еще звонил кому-то, ругался. Наверное, просто не успели посты выставить. Или, может, бойцы в лесу заблудились.

— Возможно, — сказал Иван Георгиевич. — Я слышал, вы Бесланский теракт предотвратили?

Колян вспомнил кровавую бойню, которую они устроили с Еленой, и поежился.

— Предотвратили, — сказал он. — Видели бы вы, что от того грузовика осталось…

— Я видел, — сказал тесть. — Москомп показывал видеозапись, впечатляет. По ночам кошмары не снятся?

— Пока нет.

— Вот и хорошо. Новые технологии в нашем времени уже используются?

— Какие технологии? Москомп что-то уже передал в прошлое? Что?

— Точно не знаю, — сказал Иван Георгиевич. — Знаю только, что сюда прибыла делегация ученых из нашего времени.

— Не надо врать, — поморщился Колян. — Ни за что не поверю, что вы с ними еще не познакомились.

— В этой делегации больше ФСБшников, чем ученых. И все такие напряженные, от всего шарахаются… пока. Думаю, недели через две размякнут.

— И тогда вы нанесете удар, — закончил Колян фразу тестя.

Иван Георгиевич поперхнулся табачным дымом и закашлялся.

— Что с тобой, Коля? — спросил он. — С головой все в порядке? Какой еще удар?

Колян смущенно пожал плечами.

— Не знаю, — сказал он. — Я уже привык, что вы всякие козни строите.

— Не козни, а интриги, — поправил его Иван Георгиевич. — Интриги я и сейчас строю, только в другом направлении. Я двух кибернетиков нашел…

— Они исследуют код москомпа? — догадался Колян. — Но это же очень сложная задача! В двадцать восьмом веке квалифицированных кибернетиков практически не осталось, а тем, кто есть, придется так долго учиться…

— А кто сказал, что я нашел кибернетиков в этом времени? — деланно удивился Иван Георгиевич. — Одного я вывез из 2020 года, другого из 2036. Оба китайцы. Сидят, трудятся, рады по уши. Говорят, что уже научились какие-то простые вещи программировать. Пытались мне свои достижения популярно объяснить, но я ничего не понял, у них все слишком научно. Говорят, что реальных результатов можно ожидать недели через две.

Колян подумал, что ослышался.

— Через сколько? — переспросил он.

— Через две недели.

— Но… Москомп говорил, что кибернетике надо учиться несколько месяцев, если не лет…

Иван Георгиевич самодовольно ухмыльнулся:

— Так я китайцев не из деревни брал. Оба входят в первую сотню лучших программистов мира, каждый в своем времени. Причем они не просто программисты, они ученые, один из них проектировал первого псевдоинтеллектуального робота, а второй специализировался по суперкомпьютерам, сделал что-то крутое, а что именно, я не понял — слишком научно.

Колян покачал головой. Трудно сказать, чего было больше в этом жесте — восхищения великолепной выдумкой тестя или огорчения, что хорошая идея опять пришла в голову кому-то другому, а сам Колян только и может, что пассивно наблюдать, как вокруг него творится история.

— Хорошо, — сказал Колян. — Допустим, вы научитесь программировать москомп напрямую, в обход всех блокировок. А цель какая?

— Как обычно, — улыбнулся Иван Георгиевич. — Мировое господство. Какая еще может быть цель?

Колян не понял, шутит его тесть или говорит серьезно. Была у Ивана Георгиевича такая черта — при желании он мог нести полнейшую чушь с глубокомысленным видом или, наоборот, излагать дельные соображения так, чтобы всем казалось, что он шутит. Очень удобный прием — позволяет обратить серьезный разговор в шутку, если понимаешь, что собеседники отнеслись к твоим идеям отрицательно.

Колян решил, что в данном случае тесть говорит серьезно.

— И зачем вам мировое господство? — спросил Колян.

— Как зачем? Еще Троцкий говорил: цель — ничто, движение — все. Получим мировое господство — что-нибудь еще придумаем. Пока мне нравится сама мысль. Представляешь — в один прекрасный момент все доктора дружно оказываются в заднице, а миром правит неизвестно кто. Заодно и зулусов от машины времени отсечем.

— У них другие компьютеры, — заметил Колян.

— Компьютеры другие, а сеть та же. Почти на все населенные планеты протянуты через телепортаторы кабели с Земли, а если кабелей нет, все равно пакеты обновления их компьютеры получают с Земли. Я все уже продумал. Китайцы сделают пакет обновления для операционной системы, мы запустим его в сеть, подождем, пока его повсюду установят, и все, финита ля комедия.

Колян ошарашено помотал головой.

— За такие дела вас распнут, — сказал он.

— Не распнут, — хищно улыбнулся Иван Георгиевич. — Некому будет распинать. Что бы местные доктора о себе ни думали, человечеством уже давно командуют не они, а компьютеры. А когда мы с тобой станем командовать компьютерами, от докторов уже ничего не будет зависеть. Только не думай, что я собираюсь играть в темного властелина. Я, конечно, чуть-чуть поиграю — замок, гарем… Но человечеству от моей власти будет только лучше. Ты же видишь, какое вокруг болото. Раньше народ хотел хлеба и зрелищ, а теперь он даже этого не хочет, потому что и хлеба, и зрелищ повсюду навалом. Целая плеяда миров населена людьми, которым нечего больше хотеть. Они же в животных превращаются! Если не будет твердой руки…

— Про твердую руку я уже слышал, — перебил тестя Колян. — Можете меня не агитировать.

— Об этом никогда не вредно послушать, — не унимался Иван Георгиевич. — От демократической лапши скоро уши отвалятся, но исторические закономерности демократам не отменить. А закономерность простая — чем больше демократии, тем больше неорганизованности и безобразия. В древнем Риме была демократия и к чему это привело? К восстанию Спартака. А потом пришел Цезарь и все стало нормально. В средневековой Италии в каждом городе была своя республика, банкиры в золоте купались, а простой народ как жил в нищете, так и дожил до прошлого века. Только при Муссолини дела стали налаживаться. Или совсем свежий пример — Ельцин и Путин. При ком лучше жилось?