Рождение шестого океана - Георгий Гуревич

Сергей хотел прежде всего очертить границы района утечки. Затаив дыхание, немигающими глазами он следил за движениями стрелки. Синенькое острие сообщало удивительные вещи:

обычно электрический поток в ионосфере суживался, подходя к питающей электростанции, но на западном берегу Камчатки он почему-то расширялся;

обычно в ионосфере ток растекался, потому что вся она — сплошной проводник. Но плотнее всего ток шел по кратчайшему направлению — в  середине потока. Здесь же намечалось два уплотнения — от вулкана на Джанджаристан и еще второе — гораздо восточнее.

Какие же физические, климатические, электромагнитные явления в Охотском море отвлекли семь десятых тока? Сергей запретил себе, делать догадки и все повторял: «Подождем, посмотрим, сначала очертим контур».

Он приказал пилоту вести самолет вдоль второго электрического потока. Минут через двадцать стало ясно: ток широкой струей уходит по направлению к Курильским островам. Почему к Курилам? Неужели там стоит какая-нибудь не известная Сергею вышка? Но кто же мог поставить вышку без его ведома? И снова Сергей твердил себе: «Посмотрим, подождем, не надо гадать».

Пустынный берег Камчатки остался позади. Слева выросли вулканы Курильской гряды. Они возвышались над гладким морем, словно стога сена на ровном поле. Потом вулканическая гряда отодвинулась за горизонт, растаяла в океане. Самолет несся между морем и небом. Он летел, как пуля, но Сергею представлялось, что самолет повис между небом и водой. Неизменный бледно-серый купол над головой, неизменная вогнутая водная чаша внизу. Небо и море были одинаковы на всем пути, поэтому казались неподвижными. И магнитная стрелка застыла. Она утверждала, что ток с Горелой сопки идет в Тихий океан, идет уверенно, как по проводам, без всяких потерь и утечек.  

Так продолжалось свыше двух часов. Затем впереди, над морем, возникли голубоватые очертания гор, очень бледные, чуть намеченные акварелью. Летчик прислал записку: «Куда сворачивать? »

— Разве это Япония? — написал ему Сергей. Летчик ответил: «Нет, Япония в стороне. Это Лагнэг. Все равно чужая земля».

Почему же ток идет над чужими островами? И куда он направляется? У Сергея мелькнуло новое предположение: где-нибудь на юге, в Меланезии например, произошло извержение, вулканическая пыль поднялась до ионосферы и получился проводящий электричество столб. Но извержение должно быть небывалое, такое не могло пройти незамеченным.

Сергей приложил к карте линейку и прочертил прямую линию: Вулканоград — остров Лагнэг. Линия эта, пересекая остров, выходила вновь в океан, западнее американской базы. Сергей отметил направление стрелкой и написал летчику: «Обходите остров стороной, а затем—на прежний курс».

Повернули на запад. Стремительная серебряная стрелка неслась над морем, то ныряя в облака, то вспыхивая на солнце. Гористый берег разворачивался сбоку, демонстрируя виды один красивее другого. Но Сергеи, как и прежде, смотрел только на синенькое острие, только на деления. Самолет обогнул двойной мыс, крайнюю оконечность острова. За мысом стоял густой туман, южный берег скрылся в молочной мгле. Опасаясь заблудиться в тумане и попасть на чужую территорию, летчик прислал записку Сергею: «Разрешите взять западнее».

— Хватит ли у вас горючего до Москвы? неожиданно ответил Сергей.

На другой день в кабинет к генералу Рокотову пришел посетитель в меховой куртке. В ожидании своей очереди он задремал, и секретарю пришлось его будить, потому что генерал приказал принять этого человека вне очереди.

— Не ждал вас так быстро, товарищ Новиков, — сказал генерал здороваясь. — Вы же собирались лететь ка Камчатку.

— Я там был вчера утром. Есть результаты, товарищ генерал.

— Слушаю вас.

— На Камчатке обнаружено ответвление электрического потока. Оно идет на юго-запад. И заканчивается над островом Лагнэг.

— Заканчивается там? Вы уверены в этом?

— Да, уверен. Вокруг наших приемных станций всегда бывают радиальные токи, текущие к центру со всех сторон. Обходя Лагнэг, я обнаружил эти радиальные токи. На острове есть приемная станция. Я думаю, что у нас воруют энергию, товарищ генерал.

— Я тоже так думаю, — сказал Рокотов просто.

Он порылся в ящике стола и вынул из папки иностранный журнал большого формата с иллюстрациями, напечатанными коричневой краской. В глаза бросились крикливые заголовки:

«Громовержец нашего века!

Он держит молнию в своем кулаке!

Открыт неисчерпаемый источник энергии за облаками! »

— Открыли источник! — проворчал генерал. — Советские электростанции — действительно неисчерпаемый источник. Залезли в карман и хвастают на весь свет: вот какие мы ловкачи! Что же теперь делать, товарищ Новиков? Значит, не зря я ставил перед вами вопрос, как охранять наши энергетические границы? Жду вашего слова.  

Сергей молчал. Он не был готов к ответу.

— Тогда подумайте! — сказал генерал.

Глава двадцать четвертая

РАЗГНЕВАННОЕ НЕБО

Сайкл уехал из Джанджаристана, как только русский ток пришел туда. Вести переговоры он предоставил Тутсхолду.

— Валяйте, Тутти, кланяйтесь, — сказал он. — Вы сумеете, у вас гибкая спина.

Сам он еще не научился извлекать выгоду из поражения, побеждать отступая. У него тактика была проще: заплатить подороже, скупить по любой цене, стать единственным хозяином и тогда диктовать условия. Сейчас Джанджаристану нельзя было диктовать, требовалось уговаривать и договариваться. Сайкл предпочел свалить эту неприятную миссию на компаньона.

Впрочем, он не был удручен. В его душе жила уверенность, что сайклы в конце концов победят. Все в мире в руках божьих, а бог, конечно, за Сайкла, не за безбожников же! Значит, нужно ждать терпеливо и сохранять бодрость.

Главное—режим. Вставать в шесть утра; стакан молока натощак; кросс или перчатки. Ничто не поднимает так настроения, как хороший удар в челюсть. Когда ты ударишь, конечно, а не тебя ударят. Раз-раз-раз! Жалко, что этот Дасья не рискнет выйти на ринг. Он получил бы хороший хук левой...

Пословицы наши гласят: «В чужой монастырь со своим уставом не суйся», и еще «С волками жить, по-волчьи выть». Сайкл оставался Сайклом во всех странах. Всюду он возил свой сайкловский мирок: ботинки с шипами, перчатки, тренера и даже корову. Корова, впрочем, не вынесла путешествий в самолете, перестала давать молоко. Тренер оказался выносливее: он не отказывался драться на Аляске зимой и в Джанджаристане в разгаре лета. Это был призовой боксер, сошедший с ринга на склоне лет. Держась за выгодное место, он умело разыгрывал пантомимы — падал от мнимого нокаута, чтобы потешить самолюбие хозяина. Но делал это не слишком часто: три раза поддавался, два раза бил в полную силу. Так что «победы» доставались Сайклу не даром, и, потирая шишки, он говорил тренеру: