Воспоминания - Сергей Юльевич Витте
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Облегчите мое положение в том отношении, что, пожалуйста, разузнайте все обстоятельства дела. А узнать вы можете от вашего ближайшего друга – генерал-адъютанта Рихтера, главноначальствующего комиссией прошений.
Иван Николаевич Дурново был в очень дружеских отношениях с Рихтером, а Лисаневич, как я уже сказал, был племянником г-жи Рихтер, постоянно бывал у них в доме, а поэтому, конечно, и жена моя постоянно бывала у них, как ближайшая родственница, и хорошо знала Ивана Николаевича.
Что докладывал Дурново Государю – я не знаю.
На следующий мой доклад я явился к Государю, держа прошение об отставке наготове. По окончании доклада, я вынул прошение и говорю Императору:
– Вот, Ваше Императорское Величество, как мне ни неприятно, как мне ни тяжело, но тем не менее я должен просить Ваше Императорское Величество уволить меня в отставку, потому что я собираюсь жениться на разведенной и понимаю, что в моем положении, оставаясь министром путей сообщения, неудобно это сделать.
На это мне Император Александр III сказал следующее:
– О том, что вы хотите жениться, я знаю от шефа жандармов и от Рихтера, вообще все это дело я знаю во всех его деталях и должен сказать, что вам нет никакого повода выходить в отставку, потому что, если бы вы не женились при всех тех условиях, которые имели место, то я бы вас не уважал, а ваше намерение жениться указывает только на то, что вы честный человек, а поэтому я усугубляю к вам мое доверие и мое уважение.
Я, конечно, Государя очень благодарил и через несколько дней женился.
Свадьба моя была в церкви института путей сообщения (тогда еще церкви в квартире министра путей сообщения не было; теперь эту церковь устроил Кривошеин), который находится тут же рядом, надо пройти только через сад министра путей сообщения.
Шафером моим был барон Вольф, который в то время был офицер конной гвардии, в настоящее же время он состоит шталмейстером; шафером же моей жены был ее приятель капитан Татищев, бывший в то время адъютантом Великого Князя Владимира Александровича; ныне он – генерал свиты Его Величества и состоит при германском Императоре Вильгельме. Кажется, Татищев очень любим Императором Вильгельмом, также к нему, по-видимому, благоволит и наш Император. По крайней мере, когда возбуждается вопрос о замене русского посла в Берлине – графа Остен-Сакена – вследствие его старости, то постоянно выплывает на сцену имя генерала Татищева.
Собственно говоря, генерал Татищев – прекраснейший благороднейший, милейший человек, очень воспитанный и образованный, но крайне, крайне недалекий. Вот я и недоумеваю: почему Император Вильгельм желает, чтобы он был послом – вследствие ли его первых качеств, или вследствие последнего качества?
Как раз во время моей женитьбы происходил в Петербург железнодорожный конгресс.
С тех пор, как был созван первый конгресс в Брюссель – о котором я раньше говорил – железнодорожные конгрессы стали возобновляться через каждые несколько лет.
На другой день после моей женитьбы Государь Император давал конгрессу обед в Зимнем Дворце, или вернее сказать – был обед в Зимнем Дворце от Государя Императора, так как Государь на нем не присутствовал.
На этом обеде председательствовал генерал-адъютант Рихтер, и я как раз на следующий день после женитьбы должен был на нем присутствовать. Все смотрели на меня с большим любопытством и наблюдали за моими отношениями с Рихтером. Я должен сказать, что отношения мои с Рихтером остались до самой его смерти превосходные; они не были никогда особенно близкими, но были всегда корректными, нормальными и правильными. Что же касается до мадам Рихтер, то с того времени я перестал с нею кланяться; она жива до сих пор, но и теперь, когда мне приходится с нею встречаться, я не кланяюсь.
Когда я женился, то сейчас же во всех высших дамских сферах поднялся страшный шум, всякие сплетни. И этот шум, и сплетни преследовали не столько меня, так как я на них мало обращал внимания, сколько мою жену, в продолжение всего времени, можно сказать, вплоть до самого 1905 года.
Глава четырнадцатая. Иван Алексеевич Вышнеградский. Назначение меня министром финансов
Когда я был министром путей сообщения, незадолго до того времени, когда я был назначен министром финансов, как-то раз Император Александр III, передавая мне нечто вроде брошюры или докладной записки (Это было как раз тогда, когда Император Александр III только что вернулся из Дании, следовательно, вероятно, в сентябре или октябре 1892 г.), говорит:
– Пожалуйста, прочтите эту записку и скажите мне Ваше мнение по этому предмету.
Когда я, вернувшись из Гатчины, прочел эту записку, то увидел, что это записка Циона, который вообще критически относился к деятельности Вышнеградского, а в частности обвинял его в том, что он взял взятку от Ротшильдов в 500 000 франков при заключении в Париже займа.
В следующий доклад, я сказал Государю Императору, что я прочел записку Циона и нахожу вообще нападки Циона неправильными и необоснованными, а также, в частности, и указание его, что Вышнеградский взял от Ротшильдов взятку, по поводу последнего займа в 500 т. франков. Я сказал, что, хотя, по-видимому, Цион приводит несомненные доказательства, именно несомненную копию из книг Ротшильда, в коих значится, что 500 000 франков дано министру финансов Вышнеградскому, тем не менее, я все-таки этому не верю. Судя по видимости – доказательство несомненное, но я убежден, что здесь есть какое-то недоразумение.
Государь мне сказал, что он обратил внимание на это дело только именно в виду представления Ционом такого документа, который, повидимому, является неоспоримым доказательством того, что Вышнеградским была взята взятка в 500 000 франков.
На это я все-таки сказал Государю, что, действительно, документ это несомненно доказывает и в подлинности документа сомневаться нельзя, но, несмотря на это, я все-таки глубоко убежден в том, что это неправильно, неверно, что Вышнеградский взятки не брал.
Государь спросил меня: почему я так думаю. Я доложил Государю следующее: деятельность Вышнеградского я очень хорошо знаю: не сомневаюсь, что когда Вышнеградский занимался частными делами и был в частных обществах, был чуть ли не поверенным Блиоха и других различных дельцов,
