Школяр - Василий Горъ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я, конечно же, послушался. Но на всякий случай позвонил Александру Всеволодовичу, предельно подробно описал сложившуюся ситуацию и заявил, что, на мой взгляд, его дочери не помешает поддержка.
— Спасибо за информацию. Поддержку организую. Прямо сейчас… — отрывисто пообещал он и отключился. А я, чуточку воспрянув духом, немного ускорился.
Ломиться на почти закончившуюся геометрию, естественно, не стал — сунулся на второй этаж, убедился, что к окнам, из которых видно стоянку, не подойти, последовательно попытал счастья на третьем и четвертом, но нашел относительно свободное место только на пятом. Не скажу, что мое появление сильно обрадовало двух рыженьких старшеклассниц,
но нам с Валей было плевать на их комфорт, так что половина подоконника была отжата…
…Вопреки моим опасениям, боевых действий возле моей «Искорки», «Кайзера», перевернутого «Континента», полицейского внедорожника и кортежа главы рода Меркуловых так и не случилось. Нет, первые минут пять-семь во взаимном положении Раисы Александровны, Ираиды Федосеевны, СБ-шников, служивых и «понаехавших» ощущалась некоторая напряженность, но командир ГБР не лаптем щи хлебал, и недовольство родственника Нестора Демьяновича вылилось всего в один удар ногой по колесу «Святогора». А потом злобствующий аристократ подошел к отсеку для арестованных, какое-то время общался с «вершителем судеб» и, выяснив все, что хотел, решительно подошел к Зыбиной. Их беседы я, естественно, не слышал, зато видел, как они до чего-то договорились и забрались в ее «немца».
Да, нервничал. Настолько, что не сразу среагировал на еле слышное требование Замятиной выпить коктейль. Но выпил. Не глядя. Потом все так же, то есть, не отрывая взгляда от «Кайзера», вернул опустевшую емкость целительнице и гипнотизировал машину в общей сложности двадцать четыре минуты. А когда две передние двери открылись, вжался лбом в оконное стекло и… услышал сзади незнакомый насмешливый голос:
— Лютобор Игоревич, вот вы где! А я вас обыскался…
Развернулся, узнал одного из четырех старшеклассников-подмастерьев нашего лицея, оглядел его свиту, поймал на редкость высокомерный взгляд этого Огневика
и равнодушно пожал плечами:
— Поздравляю с завершением поисков. Что дальше?
— Ваша тетушка во всеуслышание заявила, что вы, дескать, не бегаете от вызовов на дуэли… — глядя на меня сверху вниз, заявил он. — Мне захотелось убедиться в этом лично.
— Вызвать на честный бой пробужденного младшеклассника, будучи магом в ранге подмастерье? — язвительно уточнил я.
Алый кантик вокруг радужки Петра Кирилловича Дашкова засиял раза в два ярче, но парень сдержал гнев и под угодливое хихиканье аж восьми прихлебателей скривил губы в неприятной гримасе:
— Это вы так пытаетесь выкрутиться?
— Нет, в данный момент я просто-напросто восхищаюсь единодушием своры шакалов, радостно подтявкивающих тому, кто немного сильнее, и… вами, способным ради самоутверждения вызвать на дуэль даже грудничка!
Он пошел красными пятнами и прошипел:
— Вы начинаете хамить…
— Разве? Что ж, давайте сформулирую свою мысль по-другому. Почему бы вам не проявить нереальную храбрость, вызвав на дуэль мою любимую тетушку? Она совсем рядом, на стоянке, прямо за моей спиной! Только не надо красивых слов и попыток выкрутиться — скажите прямо: вы готовы?
Его затрясло от бешенства, а я и не думал замолкать:
— Хорошо, переформулирую предложение еще раз: вы готовы провести два боя — первый со мной, а второй с ней, причем по любым правилам, включая самые крайние?! Ведь так, согласно вашей системе координат, все поединки будут выглядеть справедливо! О, задумались? Лады, тогда пока обращусь к вашей свите: а вы, любители таскаться за Петром Кирилловичем и радостно хихикать, готовы рискнуть не чужим, а своим здоровьем на тех же условиях?
После этого предложения с лица спала и свита, а в толпе лицеистов, до этого момента наблюдавших за стоянкой, послышались первые смешки.
— Да, дамы и господа! — обратившись к невольным зрителям этого цирка, вздохнул я. — Герои-старшекурсники сдулись. А я — нет. Поэтому прилюдно предлагаю следующее. Их, как видите, девять человек. Все, как один — старше меня и уже инициировались, соответственно, имеют право принимать любые вызовы. Так вот, я вызываю сразу всех! Но… с первым на свой выбор подерусь сегодня, по крайним правилам, разрешенным учащимся моего возраста. Против второго выйду в конце января следующего года, с третьим — в конце февраля и так далее. А с Петром Кирилловичем, которого, как самого сильного, оставлю на десерт, сцеплюсь в конце сентября все того же следующего года. По тем правилам, которые позволит мой статус на тот момент. И последнее: любимую тетушку вмешивать, так и быть, не буду — уж очень она их пугает, а я не люблю заставлять людей терять лицо…
…Отказаться от второго предложения подряд Дашков не мог. Тем более в присутствии такого количества свидетелей. Поэтому, скрипнув зубами, пожал протянутую руку, заявил, что забронирует арену сам, и повел рукой, намекая на необходимость выбрать себе противника. Я ухмыльнулся и ткнул пальцем в чуть более мелкого из двух Земляков, имевшихся в свите.
Народ потерял дар речи, ибо этот «мелкий» был на полторы головы выше меня и весил килограммов за девяносто. Но мне было до фонаря: он был ниже и легче второго, плюс я почти два месяца каждый божий день рубился с Земляничкой классом выше, соответственно, наработал неплохой опыт противодействия адептам этой школы магии.
Кстати, Петр Кириллович тоже удивился моему выбору, но подлить не перестал — забронировал не малую или стандартную, а большую арену, не на вечер, а на полдень, и, как выяснилось значительно позже, известил о бое чуть ли не весь лицей! Возмущаться я и не подумал — равнодушно выслушал его монолог о времени и месте, пообещал, что буду, и отправил запись этого разговора Зыбиной. Потом посмотрел на часы, задавил желание развернуться к окну и в сопровождении Замятиной отправился в дуэльный корпус.
Сообщение «сестрички» прилетело на полпути:
«Запись разговора не посмотрела, ибо некогда. Но обязательно буду. В одиннадцать пятьдесят пять. Жди…»
Прибежала, как обещала, без пяти. Прямо в раздевалку. Убедившись, что я уже как следует разогрет, порывисто обняла и секунд восемь-десять давила в себе страх за меня-любимого. Потом разозлилась, выпустила меня из объятий, сделала шаг назад и злобно оскалилась:
— Поломай его, Лют! Поломай так, чтобы всем остальным начали сниться кошмары!!!
«Ученик первой ступени…» — мысленно вздохнул я, но кивнуть кивнул. Ибо сдаваться в любом случае не собирался.
