Жизнь графа Дмитрия Милютина - Виктор Петелин

После этих слов члены Государственного Совета приступили к работе, первые две статьи проекта были оставлены без изменений: 1) об отмене крепостного права крестьян, живущих на помещичьих землях; 2) о даровании сим крестьянам прав свободного сельского состояния.

На этих заседаниях Государственного совета присутствовали и утвердили свое решение следующие члены: граф Блудов, великий князь Константин Николаевич, великий князь Михаил Николаевич, принц Петр Ольденбургский, граф Нессельроде, граф Петр Пален, граф Рибопьер, князь А. Меншиков, граф Клейнмихель, граф Берг, граф Адлерберг, князь Павел Гагарин, Александр Кочубей, граф Андрей Шувалов, Сергей Ланской, барон Николай Корф, граф Сумароков, граф С. Строганов, Николай Сухозанет, Александр Танеев, Густаф Гасфорт, барон Модест Корф, барон П. Мейендорф, Василий Мелихов, Ф. Литке, граф Панин, князь В. Долгоруков, Михаил Муравьев, Федор Прянишников, Н. Бахтин, Авраам Норов, граф Армфельт, Константин Чевкин, князь Александр Горчаков, барон Врангель, П. Брок, Н. Анненков, Евграф Ковалевский, Александр Княжевич, Павел Игнатьев, барон П. Рокасовский, Тымовский, Лев Сенявин.

Предложения Государственного совета подписал Государственный секретарь В. Бутков.

19 февраля 1861 года, подписывая это решение, Александр Второй сердечно благодарил великого князя Константина Николаевича, как председателя комитета, за неутомимую и примерную деятельность по решению этого сложнейшего вопроса, а также и всех членов комитета.

Так закончилась внутренняя борьба охранительного, реакционного, крайне помещичьего направления во главе с князем А.Ф. Орловым, председателем Государственного совета, потерявшим в ходе борьбы этот пост, и министром внутренних дел графом Сергеем Степановичем Ланским, который скорее всех понял замысел императора и со своими помощниками и товарищами А.И. Левшиным и Н.А. Милютиным возглавил государственное направление в решении вопроса об отмене крепостного права. Но это было только началом этой внутренней борьбы, и победа этой позиции была только мнимой. Вскоре получил отставку министр Ланской с благодарственным рескриптом, он получил графский титул, звание обер-камергера императорского дома, на его место был назначен Петр Александрович Валуев, директор департамента в Министерстве государственных имуществ и автор контрпроекта, который министр Муравьев представил в Главный комитет по крестьянскому вопросу и который существенно отличался от предложений Ростовцева и Николая Милютина.

Император Александр Второй поручил проводить политику отмены крепостного права тому, кто только что утверждал, что в принятом решении Главного комитета существует антидворянская позиция, желание поссорить два ведущих сословия в государстве. «Хлеб не сажают снопами, а сеют зерном», – любил повторять Валуев, высказываясь о длительности процесса отмены крепостного права, – в один день отменить его нельзя.

Любопытными воспоминаниями о Валуеве поделился князь Мещерский, который чуть ли не с детства был знаком с ним, «так как он женат был на дочери князя Вяземского, дяди моей матери, а дети его были мои сверстники». В юности, как только он окончил университетский курс, его мать, образованная и умная женщина, нашла, что ее сын недостаточно образован, чтобы сделать карьеру в императорском обществе, вместе с ним она уехала в деревню, и два года ушло на образование сына, он учил французский, немецкий, русский, она заставляла его выступать то по-французски, то по-немецки, то по-русски на одну и ту же тему, она развила в нем умение говорить, полемизировать, быть интересным в обществе, она научила его многому, он узнал историю, русскую и иностранную литературу, умение управлять. И с этим они приехали в Москву, Валуев был представлен императору Николаю Первому, произвел хорошее впечатление, порекомендовал его графу Блудову… Князь Мещерский помнил Валуева и в доме его тетки, Авроры Карамзиной, у которой Валуев познакомился с большим кругом светских людей, в том числе и с министром иностранных дел князем Горчаковым. «Валуев говорил плавно и медленно; Горчаков, наоборот, говорил скоро, но тем не менее ему понравился Валуев, а так как Горчаков был постоянно в интимном кругу Государя и Императрицы, то несомненно, что он правду говорил, когда уверял мою тетку, что он помог величию Валуева», – вспоминал Мещерский. Аврора Карамзина познакомила его с великой княгиней Марией Николаевной, и тут Валуев проявил себя с блеском, понравился великой княгине, которая тут же поделилась своими впечатлениями с императором. Валуев был статен, красив, говорил талантливо и с известной торжественностью, что сразу привлекало к нему внимание, и он становился центром гостей, беседующих между собой.

Так что ничего нового в его возвышении не наблюдалось, все шло своим чередом.

Естественно, если он писал контрпроект по крестьянскому вопросу от имени графа Муравьева, защищавшего дворянские, помещичьи права, то Валуев первым делом убрал антидворянскую оппозицию, Панин сам ушел, а Николай Милютин, Юрий Самарин, князь Владимир Черкасский, составлявшие «пристрастный образ реформаторов», которым не симпатизировал император и которые видели в своих преобразованиях победу над всесильным врагом в образе земельного дворянства, как писал князь Мещерский, питали в своих попытках реформировать некую «ненависть к дворянству», вынуждены были покинуть свои заметные посты и удалиться на покой, ибо благодаря этим деятелям «вся реформа приняла тенденциозный и политический антидворянский характер»…

Князь Мещерский дал блистательную характеристику великого князя Константина Николаевича, младшего брата императора, его выделяла даровитость и стремление реформировать Россию, он искал талантливых людей, чтобы они помогали ему в его министерстве, но были и дурные стороны его характера: «Одна личность, близко его знавшая с ранней молодости, – писал князь Мещерский, – с его собственных слов, очень рельефно характеризовала это дурное в нем: то это были припадки сильнейшей надменности и заносчивости, то проявление непобедимого высокомерия, не терпевшего ни противоречия, ни даже спора; то это были признаки какой-то потребности согнуть чью-либо волю, поразить кого-либо в самое больное место, уколоть кого-нибудь. Анализ этот был сделан в то время над самим собою великим князем, причем он прибавлял в задушевной беседе с этою личностью, т. е. с автором этих воспоминаний, следующие интересные слова: «Они, эти дурные черты, во мне сидят, как злой дух; они сильны во мне, и вы не поверите, каких мне усилий требуется с ними бороться… Я иногда побеждаю моего внутреннего врага совсем, и тогда я сам себя не узнаю, до того я становлюсь добр и восприимчив ко всему доброму; а иногда, наоборот, я чувствую себя под гнетом этого дурного; я так чувствую, как будто во мне сидит кто-нибудь другой, какой-то злой человек и распоряжается моим умом и моим сердцем. Молиться за меня надо», – прибавил молодой великий князь. Я запомнил и записал эти замечательные слова, столь симпатично освещающие эту замечательную личность недавнего прошлого».