Наследник. Книга первая (СИ) - Марина Ночина

Я пару секунд поразмышлял над этой мыслью и тоже улыбнулся. Учитывая, что такими темпами, Мария через несколько минут может как раз остаться нагишом, то мои размышления немного неуместны. И вообще, чего это я до сих пор сижу?

Я пересел поудобнее и протянул девушке руку. Она долго раздумывала, делала очень серьезное выражение лица, хмурилась, закусывала губы, но стоило мне позвать её, тут же вложила свою ладошку в мою руку.

— Я купила это специально для тебя, — сидя поверх меня, прошептала девушка и запустила свою ладошку мне в шевелюру.

— Ты сегодня за этим уходила? — мои руки немного жёстче, чем надо сдавили талию девушки, но она по этому поводу ничего не сказала. Только тихо рассмеялась и потёрлась носом о мою щеку.

— А ты что, ревновал? — спустя несколько долгих ударов моего сердца, спросила она.

— Я тебе сейчас покажу, кто тут ревновал! — возмутился я и резко перевернул нас, прижав Марию собой к тонкому матрасу.

В доме кузнеца для меня места не нашлось, зато его было много в сарае для инструментов и сена, она же пристройка к кузне. Вот тут я и прожил шесть последних лет. И, если подумать, мне здесь нравилось. Достаточно далеко от дома, вследствие чего, у меня редко были гости. Может Мария изредка забегала, и то мы занимались куда более приличными вещами, чем в данный момент.

Не знаю, как это происходит у остальных парней, но мне полностью снесло крышу, стоило только добраться до тела девушка. Да я даже не помню, как умудрился её и себя раздеть. Всё, что я тогда осознал, это тихий стон Марии мне в плечо и нечто блаженно приятное, растекающееся по всему телу горячим алкоголем. Я напивался всего раз и то за это потом не слабо получил от Тиама. Но свой первый глоток рома, я запомнил на всю жизнь. Жидкость обожгла горло, добралась до желудка и… меня едва не вывернуло наизнанку. Сейчас же было почти то же самое. Только в отличие от рома, мне было хорошо. Даже тогда, когда я, наконец, вернул себе возможность соображать, было хорошо. Словно моё тело всю жизнь ждало именно этого. Меня смущало лишь одно. Вру, два факта. Почему Мария лежала так тихо, и почему у меня во рту был привкус крови?

— Мария, ты там как? Жива? — в шутку спросил я и игриво толкнул девушку в бок. Мария почему-то не ответила. Тогда я лениво приподнялся и пощекотал её живот, хоть и знал, что она не боится щекотки.

— Мария, ну хватит дуться! Прости, если сделал больно, — жалобно попросил я, когда она опять проигнорировала меня, и снова не дождавшись ответа, решил прибегнуть к контрмерам. Лизнул кожу девушки на шее и замер. Во рту снова появился привкус крови. И это было странно, но вкус мне понравился. Я облизнулся и лизнул ещё раз.

Не могу вспомнить, когда до меня дошло, что я делаю, но я резко отпрянул от тела и меня вытошнило. Кровью.

— Мария? — своего голоса я не узнал, как не узнал и тело девушки. Вся её шея с левой стороны и небольшая часть груди была залита кровью. Кровь была на матрасе и на мне. На руках, на лице, во рту. Меня вытошнило ещё раз.

Подхватил первую попавшуюся под руку тряпку и начал стирать с себя кровь. И едва не взвыл, поняв, что это тряпка ночная сорочка Марии. Если бы во мне оставалось, чем тошнить, меня бы вырвало ещё раз, а так только желчь подкатилось к горлу и на этом всё и закончилось.

Я посидел пару минут, пытаясь взять себя в руки и проснуться. Ведь это был всего лишь страшный сон, ночной кошмар. Я ведь не собирался спать с Марией. И тем более не хотел её убивать. Пить её кровь.

При упоминании о крови желудок судорожно сжался, но вместо того, чтобы выдать мне новый приступ рвоты, «затребовал» еды. Пришлось себя ущипнуть. У меня не было времени смотреть подобные кошмары. Я никого не убивал!

Щипок не помог. Открыв глаза, я наткнулся взглядом на бездвижно тело дочери кузнеца. Вытер рукой лицо и на корточках дополз до девушки. Не знаю, на что я надеялся, но ещё долго и безуспешно пытался разбудить её. Потом пытался нащупать пульс, слушал удары сердца, которых не было и, наконец, сдался. Мария была мертва, а я с холодной отрешённость рассматривал её шею.

Через пару минут отрешённость без моего ведома, превратилась в заинтересованность, и я, уже не контролируя своё тело, наклонился и слизал кровь. И не больше не было никакой тошноты, только удовольствие. Почти такое же, когда я был внутри девушки. Или, это оно и было?

А ещё я понял, почему меня назвали выродком. Я действительно был выродком.

Я вымылся в бочке, оделся, собрал свои скромные пожитки, забрал деньги и трусливо сбежал из деревни. Не представляю, как умудрился пройти через рыщущих по улицам и лесу солдат, но, когда начался рассвет, я уже успел вплавь переправиться через реку.

Надеюсь, Тиам и Агата когда-нибудь простят меня за то, что я сделал.

Глава 4

— Хэй, Вэсп, я смотрю ты сегодня с добычей! Сколько маленьких девочек для этого ограбил? — издевался Карат, но я как обычно не обратил на него внимания и парень заткнулся. Карат относился к типу людей, которые любят позубоскалить, но не отвечай ты на их провокации, быстро успокаиваются и переключаются на другую жертву. Я жертвой не был никогда. И за свою пусть не такую уж и долгую жизнь, успел изучить множество людей. Если это, конечно, можно было назвать жизнью. Я слишком часто перемещался из города в город. Пару раз даже менял страну проживания. Я жил среди людей, я существовал на окраинах государств вампиров и эльфов, я даже забирался в горы к гномам. Самих гномов не нашёл, зато умудрился сломать ногу. Хорошо, что на мне всегда всё быстро заживало. Наверное, стоит сказать спасибо моему отцу, пускай я его никогда не видел.

— Рад, что ты сегодня, наконец, с добычей, — Клоун тоже издевался, но в своём обыденном репертуаре. И с ним уже не промолчишь. Он Клоун и этим всё сказано. В действительности этот седой, поживший своё мужчина с лысиной и приклеенными усами и бородой, вправду когда-то был циркачам, ловкачом и клоуном в цирке. Потом ему это надоело, захотелось больше денег меньшим трудом, и он сбежал на вольные хлеба. В воровском деле, соглашусь, он добился куда больших успехов, чем когда смешил людей на круглой арене цирка.

Клоун никому не рассказывал историю своей жизнь, но я знал, успел послушать, сопоставить и сделать вывод. Правда, кое-что всё равно пришлось выболтать из нашего «папочки», но, если я всё сделал правильно, он об этом никогда не вспомнит.

— Мне сейчас надо оправдываться или ты просто перепишешь побрякушки? — у меня не было настроения к долгим беседам, да и голод внутри уже давал о себе знать. Я не ел двадцать семь дней и это, пока что был мой рекорд.