Время выбора - Джерри Эхерн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава десятая
Дмитрий Борзой сел в «Шевроле», за рулем которого был Косяк. Наступило время для небольшой мести.
– Все готовы, Косяк?
– Да, все в порядке, мистер Джонсон.
– Хорошо. Поехали.
Косяк бросил взгляд в зеркало заднего вида, резко вывернул руль влево, и машина ворвалась в попутный поток транспорта. Послышавшийся сзади визг тормозов других автомобилей только вызвал улыбку на лице Косяка.
– Послушай, – повернулся к нему Борзой. – Если мы попадем из-за тебя в аварию, то это лишь привлечет к нам внимание и выбьет из графика. Я не хочу ни того, ни другого. Ты меня понял?
– Понял.
– А раз понял, старайся вести машину хоть немного получше пьяной обезьяны.
Косяк взглянул на Борзого и положил на руль обе руки.
Дмитрий пошевелил плечом, которое оттягивала неудобная кобура, и поморщился. Его левая рука все еще болела от недавнего выстрела Рози.
Они некоторое время ехали молча, больше не нарушая правил движения. Косяк, в общем, был неплохим водителем, когда не корчил из себя крутого гонщика.
– А что это за девка, мистер Джонсон? – спросил он.
– Анна Комачо, секретарь спецгруппы ФБР в Метроу. До нее добраться значительно легче, чем до Лютера Стила и его дружков, а эффект будет такой же, даже больший. Это их, конечно, разозлит, но, самое главное, покажет, что они уязвимы. Это нам и нужно…
Косяк кивнул в знак согласия, но Борзой глубоко сомневался, что тот понял, о чем шла речь. Он не отличался большой сообразительностью, но умел учиться на ошибках. Косяк сделал плавный поворот на светофоре, и машина помчалась дальше, не нарушая ограничения скорости. А вот начальник Косяка – высокий и худой Смитти, командир отряда «Леопардов» – не умел извлекать уроков из своих ошибок. Он учил подчиненных, как надо это делать, но сам никогда не снисходил до этого. Это делало его вдвойне опасным. Косяк же никогда не был опасен, он лишь раздражал.
– Так все-таки, что это за баба? – повторил он, явно желая завязать разговор.
– Анна Комачо? В прошлом работала два года секретаршей в полиции, затем закончила экономический колледж и подала заявление в ФБР. Несколько лет работала в Вашингтоне, развелась с мужем – супружеская неверность – после чего решила сменить отдел и должность. Попала в спецгруппу Стила, этому, наверное, помогло ее полицейское прошлое.
– Она носит пистолет?
– Только когда находится на оперативном задании. Сегодня его у нее точно не будет. Вход в административное здание ФБР оборудован электронной сигнализацией, и очень немногие имеют право заходить внутрь с оружием. Исключений они не делают.
Борзой посмотрел на часы – пока все шло точно по графику…
* * *Каждое утро в десять часов Анна Комачо закрывала за собой дверь офиса спецгруппы, спускалась на лифте в огромное фойе здания ФБР, выходила на площадь перед ним и перебегала улицу, направляясь в кондитерский магазинчик на ее противоположной стороне. Там она находилась от четырех до семи минут и появлялась на тротуаре с коробкой сладких булочек и одним шоколадным пирожным. Пирожное предназначалось для Кларка Петровски.
Борзой вспомнил все это, поглядывая то на циферблат, то на вход в кондитерскую. Неожиданно сверху стали падать частые и крупные капли. Начался дождь. Он был нужен, но только не сейчас.
– Включи дворники, – приказал он Косяку.
Что если Анна Комачо решит не выходить в непогоду?
Что если мотоциклист-»Леопард» не справится со своей машиной на мокрой дороге и промахнется?
И в эту секунду Дмитрий увидел за стеклом машины ее лицо и темные волосы, мягкими волнами ниспадающие на плечи. Он поднес к губам микрофон радиопередатчика:
– Приготовься. Выезжай, когда она перейдет на другую сторону улицы.
Ответа он не ждал. На красной блузе Анны были видны расплывающиеся пятна от падающих на нее капель. Она перебегала дорогу короткими шажками и выглядела нелепо, на высоких каблуках и в короткой юбке, прижимая к себе картонную коробку с булками и прикрывая голову газетой от дождя. Вообще-то Комачо была чертовски привлекательна, что должно только усилить последствия того, что сейчас произойдет.
Анна пропустила проезжающую по улице машину, перебежала на противоположный тротуар и заторопилась через площадь ко входу в здание ФБР.
Борзой посмотрел налево.
Мотоцикл перепрыгнул через бордюр прямо напротив нее. «Леопард» – в черной коже и сплошном шлеме, полностью закрывающем лицо и защищающем от брызг содержимого термоса, который он вез, – увеличил скорость.
Анна. Комачо приостановилась, уступая ему дорогу.
«Леопард» поравнялся с ней.
Даже в машине с закрытыми окнами до Борзого донесся крик, заглушивший вой мотоциклетного двигателя, когда «Леопард» выплеснул содержимое термоса в лицо Анне. Она упала на колени, не прекращая кричать. Мотоциклист развернулся, перескочил тротуар, пролетел по улице и скрылся за углом. Еще несколько секунд – и преследование стало бессмысленным.
Дмитрий смотрел на площадь. Никто пока не спешил на помощь Комачо. Она кричала, обхватив лицо руками, затем упала прямо в лужу.
– Ладно, Косяк, поехали. На этот раз все прошло отлично.
Лицо того вдруг посерело, он что-то пробормотал и осторожно тронул машину с места.
Борзой оглянулся.
Анна лежала в луже, и от здания ФБР к ней бежали два охранника…
* * *Они ехали в автомобиле и вслушивались в последние новости по радиоприемнику. Известия были ужасающими. Дэвид ободряюще прижал к себе Рози, стараясь разобрать слова ведущего передачи в прямом эфире Лема Пэрриша, одного из «Патриотов». Слышимость была очень плохой, так как они с каждой милей все больше удалялись от радиоцентра.
– Я уверен, что убийства, совершенные сегодня утром – убедительное свидетельство того, что ФОСА пойдет на все, лишь бы не допустить предстоящие свободные выборы. А вот и звонок. Я слушаю вас. Говорите, вы в эфире.
– Алло, Лем?
– Да, говорите, мы вас все слушаем…
– А кого убили?
– Если вы только что настроились на нашу передачу, я повторю. Мы случайно поймали полицейские радиопереговоры и подслушали, что утром было совершено убийство мужа, жены и двух детей. Их всех зарубили топором. Господи, упокой бедные души… Мы не хотели бы сейчас называть фамилию трагически погибшей семьи, так как, вероятно, родственники еще ничего не знают. Муж был председателем избирательной комиссии одного из округов. Причина убийства, по-моему, ясна… Следующий звонок.
– Лем?
– Да, слушаю вас.
– Это не вопрос, а просто заявление.
– Хорошо, говорите, только кратко.
– Ладно. Если на выборах победит Роджер Костиген, мы положим конец…
Последовала пауза, за ней послышался голос ведущего:
– Одну минутку, я вынужден отключить вас. Давайте не будем заниматься в нашей передаче предвыборной агитацией, а просто скажем, что наступило время для сильного и решительного руководства, которое смогло бы дать пинок ФОСА сами знаете куда…
– Алло, говорит ФОСА…
Снова наступила пауза.
Рози Шеперд выпрямилась и вся напряглась.
– Это Джонсон, я узнала его голос. Я ведь слышала его раньше…
Холден повернул ручку громкости до упора. Через минуту заговорил Лем Пэрриш:
– Мы только что записали этот звонок и при обычных обстоятельствах никогда бы не дали его в эфир, но только что было получено официальное подтверждение содержания этого телефонного звонка. Вот он.
Тишина, потрескивание разрядов, затем – голос Джонсона:
– Алло, говорит ФОСА. Фашистские угнетатели народа Северной Америки, наконец, поймут, что и им грозит горе и страдания, в которое они ввергли миллионы людей.
В голосе не было русского акцента, который ожидал услышать Дэвид.
– …сотруднику Фашистского Бюро Расследований… было воздано по заслугам. Шрамы, которые останутся на ее лице и теле, будут служить напоминанием не только ей самой, но всем, кто пытается удержать это прогнившее правительство у власти, что победит воля народа и справедливость. Нет, в нее плеснули не кислотой – это были слезы угнетенных людей, которых она помогала держать в рабстве. И то, что случилось с ней, послужит грозным предостережением тем, кто сопротивляется воле народа – берегитесь, ваши дни сочтены! А твои – тем более…
Снова заговорил Лем Пэрриш:
– Мы стерли имя женщины, которая является сотрудником ФБР – Федерального Бюро Расследований, а не того, что сказал этот негодяй. Судя по полицейскому сообщению, действительно, ей в лицо плеснули кислотой, серьезно поражены лицо, шея и грудь. Но она жива. Похоже, что «Фронт» начал осуществлять политику массового террора… Тот, кто звонил, угрожал и мне, и вот что я хотел бы ему сказать. Берегись сам, а еще лучше – приходи ко мне на радиостанцию и попробуй бросить свои угрозы мне прямо в лицо. И приводи побольше своих друзей, потому что таких, как ты, я десятками размазываю по стенкам… Итак, все на выборы!
