Полет сокола - Уилбур Смит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через пять минут стало ясно, что даже на всех парусах и с двигателем, изрыгающим густой жирный шлейф угольного дыма, «Черная шутка» не способна идти так круто к ветру, как высокий стройный парусник впереди. Ее медленно, но верно сносило в подветренную сторону, и хотя разница в скорости не была столь заметна, «Гурон» неуклонно увеличивал дистанцию. Британский капитан взял еще круче, отчаянно пытаясь следовать курсу на клипер, но паруса захлопали и бессильно обвисли. В ярости от своей неудачи он полностью оголил мачты и пошел на одних машинах прямо против ветра, чего, разумеется, не мог «Гурон», но едва гребной винт перестал получать помощь от парусов, скорость резко упала. Шторм завывал вовсю, и даже голые снасти тормозили ход, а белоснежный клипер отрывался все сильнее.
— Вот ведь дурацкая коптилка! — Мунго Сент‑Джон пристально следил за мучениями англичанина, оценивая его маневры. — Я сделаю с ней все, что вздумается. С каплей ветра уйдем играючи.
Капитан противника оставил попытку обойтись паровым ходом и поставил паруса, натужно пыхтя в бурлящем фарватере «Гурона», — но вдруг, нежданно‑негаданно, клипер выскочил в штилевое пятно. Линия шторма четко виднелась на поверхности моря. По одну сторону зияла темная пучина, исполосованная когтями ветра, по другую мирно перекатывались океанские валы, и их горбатые гладкие спины отливали бархатистым блеском.
Как только «Гурон» пересек границу, шум ветра, непрерывно стоявший в ушах многие недели, сменился неестественной жутковатой тишиной. Корабль, прежде полный жизни и рвавшийся вперед, подобно морскому чудовищу, теперь бесцельно болтался на волнах, как бревно. Паруса наверху полоскались и хлопали от завихрений воздуха, порожденных беспорядочной качкой, такелаж трещал и гремел — казалось, мачты вот‑вот вывалятся из гнезд.
Противник за кормой упорно продвигался вперед, быстро уменьшая разделявшую корабли дистанцию. Черный столб угольного дыма поднимался отвесно в неподвижном воздухе, придавая преследователю торжествующе‑грозный вид. Мунго Сент‑Джон бросился к передним поручням юта и всмотрелся — всего в двух‑трех милях по курсу свирепый ветер рвал в клочья темно‑синие пенистые гребни, но перед носом корабля простиралась лишь маслянистая рябь.
Черный корабль неумолимо приближался, высоко выбрасывая дым в яркую синеву неба. Орудийные порты были открыты, демонстрируя толстые стволы 32‑фунтовых пушек. Бурлящий след от винта за кормой искрился белизной в солнечном свете.
«Гурон» полностью потерял ход, и рулевой больше не мог держать курс. Судно бессильно дрейфовало, зарываясь носом в волны и медленно разворачиваясь бортом к преследователю.
На мостике у британцев уже можно было различить трех офицеров. Носовое орудие снова выстрелило — ядро взметнуло высокий столб воды так близко к борту «Гурона», что вода обрушилась на палубу и потекла в шпигаты.
Мунго Сент‑Джон с отчаянием оглядел горизонт, надеясь обнаружить хоть какие‑то признаки возвращения ветра, и наконец сдался.
— Поднять флаг, — бросил он помощнику и приник к подзорной трубе — выяснить, какое замешательство это вызовет на мостике у преследователей. Яркое цветное полотнище взвилось на грот‑рее, обвиснув в неподвижном воздухе.
Такой флаг англичане ожидали увидеть меньше всего. Они подошли настолько близко, что на лицах офицеров ясно читались разочарование и смущение.
— Не видать вам призовых денег — на сей раз уж точно, — с мрачным удовлетворением пробормотал Сент‑Джон, щелчком складывая трубу.
Военный корабль подошел к «Гурону» на расстояние оклика и развернулся бортом, угрожающе выставив жерла 32‑фунтовых пушек. Самый высокий офицер на мостике был, по‑видимому, старше всех. Шагнув к ближнему борту, он поднес к губам рупор:
— Что за корабль?
— «Гурон», из Балтимора и Бристоля, — крикнул в ответ Мунго Сент‑Джон, — идем с торговым грузом к мысу Доброй Надежды и в Келимане.
— Почему не остановились по сигналу?
— Потому что, сэр, я не признаю за вами права останавливать суда Соединенных Штатов Америки в открытом море.
Оба капитана понимали, насколько сложные и противоречивые проблемы подразумевал такой ответ, однако британец раздумывал лишь мгновение.
— Признаете ли вы, сэр, мое право удостовериться в государственной принадлежности и порте приписки вашего судна?
— Поднимайтесь на борт, капитан, и удостоверьтесь — но прежде зачехлите орудия. Только сами, а не кто‑нибудь из младших офицеров.
Мунго Сент‑Джон не мог упустить случая вдоволь поиздеваться над англичанами, все еще злясь на прихоть погоды, позволившую чужакам догнать его.
С «Черной шутки», демонстрируя безукоризненную выучку, спустили на волны шлюпку, которая быстро подошла к «Гурону». Капитан вскарабкался по штормтрапу, а гребцы отвели суденышко от борта и застыли в ожидании.
Британский офицер оказался столь гибким и ловким, что Мунго Сент‑Джон сразу понял свою ошибку — молодому человеку явно не исполнилось и тридцати. Поскольку корабль готовился к бою, он не надел мундир, а облачился в белую льняную рубаху, брюки и мягкие сапоги. За поясом торчали два пистолета, в ножнах у бедра висела абордажная сабля.
— Кодрингтон, капитан вспомогательного крейсера ее величества «Черная шутка», — чопорно представился визитер.
Его темные волосы, выбеленные морской солью и солнцем, были стянуты на затылке в короткую косичку кожаным шнурком. На фоне золотисто‑медового загара ярко выделялись серо‑голубые глаза.
— Сент‑Джон, владелец и капитан судна.
Ни тот ни другой не сделали ни малейшей попытки обменяться рукопожатием, ощетинившись подобно двум волкам, наткнувшимся друг на друга в лесу.
— Надеюсь, — продолжал Мунго, — вы не намерены задерживать меня дольше, чем необходимо. Не сомневайтесь, мое правительство будет поставлено в известность о данном инциденте.
— Разрешите ознакомиться с вашими бумагами, капитан?
Молодой офицер, не обратив внимания на угрозу, проследовал за Сент‑Джоном на ют. Кодрингтон смутился, завидев Робин и ее брата, которые стояли у борта, отвесил им легкий поклон и поспешно углубился в изучение пакета с документами, приготовленного на штурманском столике. Просмотрев стопку бумаг, он вдруг резко выпрямился.
— Черт возьми — Мунго Сент‑Джон! Ваша слава обгоняет вас, сэр! — Лицо англичанина исказилось от волнения, в голосе звучали горькие нотки. — Благородная у вас репутация, нечего сказать! Первый, кому удалось за год переправить через океан больше трех тысяч душ — неудивительно, что у вас такой великолепный корабль.