Кому нужна твоя правда? - Алексей Тырышкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Какой ужас! – ахнула Кольберг.
– Какой ужас! – с восторгом повторил Тонов. – А вы еще говорили, что митинги – это скучно! Кстати, еще в ближайшее время никаких митингов не предвидится? А то мне понравилось делать репортажи!
8. Смелый критик
Плашкин правил новый материал от своего корреспондента Тонова у себя в кабинете. При этом сам Тонов стоял перед ним, готовый внимать наставнику и учесть все его замечания. Где не так запятую поставил, где матерок вычеркнуть…
– А в целом, неплохо, – сказал по итогу проверки труда журналиста редактор. – Очень даже неплохо. Ты быстро учишься.
– Ну а то! – небрежно отвечал Тонов, – незаконченное высшее образование, как никак!
– Ты раньше нигде не писал?
– В стенгазете писал, в школьном лагере, – сразу ответил Тонов. – Но там скучно и без размаха. Тут тоже скучно, но с размахом.
– Скучно?
– Ну да! – отвечал Тонов и спросил с тоской в голосе. – Когда мы уже начнем щемить мэра города и выводить на чистую воду мусорную мафию?
– Погоди-погоди, – приостановил его Плашкин, силясь понять логику заданных вопросов. – С чего нам мэра щемить и какая еще мусорная мафия?
– Всегда во всех городах есть мусорная мафия! – твердо уверил редактора журналист. – Да и любого мэра есть за что щемить, иначе это и не мэр, а котенок Мяу.
– Да зачем, опять же? Тебе Кулик не пояснил?… А вы к кому?
Последнее было обращено новому посетителю с дергающимся глазом и кипой бумаг в руках.
– к редактору, – заговорщицким тоном сообщил человек. Мужчина был средних лет, среднего же телосложения, с залысинами на маленькой голове, в неопрятной и потасканной спортивной одежде. Он четко шагнул к столу редактора и положил перед ним стопку мелко исписанных листов.
– Вот!
– Что это? – спросил Плашкин, кивая на принесенное.
– Я хочу, чтобы вы это опубликовали! – заявил посетитель. – Тут про мэра…
– Еще один щемитель… – вздохнул Плашкин. – Вам пора в партию объединяться и выжидать мэра в темном углу для воспитательной работы. К чему вам газета, этот ненадежный посредник?
– Там у меня все расписано четко! – не слушая возражений редактора, продолжил свои пояснения к тексту посетитель. – Читайте!
– Наш мэр пидарас и гнусный мерзавец… – начал читать Плашкин, потом сразу поднял глаза на посетителя. – И каким образом вы пришли к данному заключению?
– Это же и объяснять не надо, – ответил весомо посетитель. – Это ясно всем!
– Боюсь, мы не сможем подобное опубликовать, – вздохнул Плашкин, отодвигая бумаги от себя. Посетитель окинул его взглядом, полным презрения.
– Боитесь, да? Трясетесь перед этим пидарасом! А вот я не боюсь и все четко про него высказался! Эх, вы!
Было в этом вздохе «эх вы» столько печали и горести за несчастных зашуганных журналюг, что проняло и Тонова, и редактора.
– Я лицо нанятое, – ответил ему Плашкин, стараясь смотреть в окошко, хотя было видно, что обвинения ему были неприятны, однако, будучи до мозга костей интеллигентом, он старался этого не показывать. – И я опасаюсь не за какие-то «неприятности», а за то, что ваш текст просто вызовет повод мэра подать иск за оскорбление личности. Вот и все.
– Нелепая попытка отмазаться, – прокомментировал его довод посетитель. – Вы это не мне говорите, вы это говорите своей совести!
– И в самом деле, а почему бы и нет? – спросил Тонов. – Я вот за! Может, и Кулик будет за?
Плашкин еще раз тяжело вздохнул и очень вежливо попросил по телефону подойти к нему собственника газеты. Благо тот был в это время у себя в кабинете, распивая коньяк и просматривая в задумчивости какой-то кровожадный японский мультсериал.
– Здрасьте, – хмуро сказал Кулик, появляясь в проеме двери. Был он с легкой небритостью, продолжая держать рюмку коньяка в руке. – Что здесь такого, с чем ты сам не справился, Плашкин?
– Очередной приступ КНТП, – махнул на гостя-правдоруба редактор. – Я уже устали с такими разговаривать и выслушивать про нашу… несмелость в политической позиции.
– Ну-ка, – Кулик сгреб со стола бумаги, окинув текст профессиональным взглядом. Через несколько секунд изучения заржал: «Писькотряс! Гы…»
Гость даже порозовел, подмечая, что его разгромная статья нравится собственнику издания.
– «Мудозвон»! – процитировал еще одно новое слово из текста Кулик и опять заржал. – Какой богатый лексикон! Отчехвостил мэра по самое немогу! Ухаха! Вор, говорит, коррупционер и гомосексуалист! Круто! Смело! Прямо сейчас в номер!
Последнее Кулик заявил, шлепая бумагами о столешницу, так, что Плашкин даже отшатнулся от неожиданности.
– Значит, напечатаете? – обрадовался мужчина.
– Непременно! – с радостью заявил Кулик, тепло глядя на того. – Непременно опубликуем!
И когда гость, не переставая сыпать благодарностями, уже повернулся к выходу, словно позабыв о самом важном, собственник защелкал пальцами, а потом громогласно воскликнул:
– Ах, да! Совсем забыл об одной мелочи! Вы же смелый человек, да?
– Как видите, я не побоялся написать про мэра все как есть, – с достоинством ответил посетитель. – Так что смелости у меня больше, чем у некоторых!
После чего он выразительно бросил взгляд на Плашкина.
– Вы смелый и богатый, а мы не такие уж и богатые. Мы все это напечатаем, мэр, скорее всего, подаст в суд на нас, – Кулик тяжко вздохнул. – Но вы же тут всю правду написали, да?
– Совершеннейшую правду! – уверил гость.
– И прекрасно! Но хотелось бы все же немного гарантий, – попросил Кулик. – Можете ли вы дать нам нотариальную расписку, что берете всю ответственность и расходы в случае иска на себя?
– Я? – удивился посетитель. – А… Э?
– Сколько там за клевету сейчас полагается? – спросил Плашкина собственник. – Пятьсот тысяч рублей? Или миллион?
– И общественные работы до шести месяцев, – добавил Плашкин. – И может быть больше, там обвинения в преступлениях сексуального характера, это отягчающие обстоятельства.
– Что? – не понял гости. – Это как получается?
– Ты же смелый? – вопросом на вопрос ответил Кулик. – Идешь к нотариусу и оформляешь все чин чином – я гарантирую достоверность всех сведений, которые сообщил в данном материале. А если я не смогу их подтвердить в суде, беру все расходы на юриста и на выплаты в случае проигрыша на себя. У тебя квартирка то есть?
– Есть, – отвечал слегка очумевший гость.
– Одна? А то если ее продать, чтобы все расходы оплатить, где жить придется, не на теплотрассе же. Но с другой стороны, завидую твоей смелости, даже восхищен! Ждем с нотариальным заверением, а как получим – немедленно ставим текст в печать. Договорились?
– Договорились, – упавшим голосом ответил гость. – Ну я пойду?
Едва он скрылся, Кулик сделал большой глоток из своей рюмки, отпил на половину и, скривившись, передал емкость Тонову. Видимо, просто подержать, пока он судорожно ищет, чем бы закусить. Однако Тонов без лишних просьб и вопросов допил рюмку и поставил рядом с собой на подоконник.
– Ну что, подождем, когда смотается до нотариуса? – спросил он. – Я видел, тут нотариальная контора рядом.
– Он больше не придет, – сказал ему Плашкин. – Это уже пятый или шестой, да?
– Шестой, – кивнул Кулик, закидывая в род шоколадную конфетку. – Правдорубы хреновы, блин. Всегда готовы выступить и побздеть за чужой спиной, а ты, Кулик, отвечай потом за них рублем. Нетушки! Будьте храбрыми до конца! Если и писать критику, то как Вирхольм писал: все четко, все по делу, каждая буква документально подтверждена, не прикопаешься! А эти… «Наш мэр мудозвон – это все знают!» – охрененный уровень аргументации, блин.
– Так давай я буду за Вирхольма, – предложил Тонов. – Писать уже научился, теперь пора научиться интересно писать!
Кулик посмотрел на него, словно только увидел. Потом тяжело вздохнул.
– Ты не поверишь, Плашкин, но это наш лучший журналист на сейчас. У Карамышева вечные мозговые завихрения. А Красавина… вчера ее послали на интервью к Валяхову. Это мажорчик такой юный. Сын владельца огромной федеральной торговой сети. Папа вложил девяносто миллионов рублей, чтобы его чадо стало депутатом Госдумы. Чтобы через него проводить законы, интересные для своего бизнеса. Дал ему денег, выбил местечко в комитете, организовал команду специалистов, домой тот приезжает на шикарной тачке, даже я ее названия не знаю. В общем, оборудовал ребенку песочницу по первому классу. И что
