Дело об избиении младенцев - Андрей Воробьев

Поросенок с хитроватым рыльцем, наклонившийся к корыту, напоминал о визите главного бухгалтера. Пока Нина подписывала принесенные им документы, грузный Алексей Степанович сидел напротив и болтал-похрюкивал.

— «Менатеп» восстановил кредитную линию, платежи приходят без задержки, жаль, что покойный директор не увидел внука, я помню ваше распоряжение увеличить на 30 процентов зарплату ремонтникам на Парнасе. Вообще, — улыбнулся Алексей Степанович и совсем сморщил свой пятачок, — дело бухгалтерии больше думать о сбережении денег, чем о трате, но если дела пойдут как сейчас, во втором квартале мы можем подумать и о повышении всех зарплат.

Бухгалтер продолжал что-то похрюкивать, а Нина, дорисовывая корытце, думала о Парнасе. «Транскросс», подобно всем бывшим советским предприятиям, тащил на хвосте десяток вспомогательных подразделений. Когда приватизированная фирма вышла в самостоятельное плавание, выяснилось: одни из них доходны, как золотые прииски, а другие — собаке пятая нога. Так и цех на Парнасе занимался когда-то ремонтом «Татр». Братья по соцлагерю, хоть и славяне, не догадывались о качестве наших дорог, поэтому их большегрузы приходили в негодность уже года через полтора. Теперь же чешских машин у «Транскросса» почти не осталось. Цех выполнял какую-то работу, но жил в черном теле и при Даутове бухгалтерия предпочитала экономить на Парнасе.

Месяц назад Нина увидела по телевизору, как работники злополучного цеха устроили пикет у Смольного с требованием вернуть государству приватизированную фирму, которая по три месяца не выплачивает зарплату. Государство, разумеется, не отреагировало. Зато Нина тотчас позвонила Алексею Степановичу, оторвав его от заслуженного отдыха у семейного корытца, и приказала завтра же выплатить все долги. После она извинилась перед бухгалтером за резкий тон, который и вправду был резким — иначе люди не получили бы деньги уже в первой половине дня. Когда же Нина узнала, что ежемесячное жалование ремонтников не превышало в рублевом эквиваленте 10–15 долларов, она тотчас приказала увеличить его на четверть. А производственный директор получил распоряжение в течение двух месяцев решить, какое применение можно найти работникам цеха на Парнасе.

Напротив поросенка сидела умная, степенная собачка, этакий дядя Дог. Собачка возникла на бумаге, после того, как собеседником Нины стал финансовый директор. Еще от покойного отчима, девушка узнала, что он не любит когда его зовут по имени-отчеству. Поэтому обращалась к нему просто — Филимонов.

Филимонов был по-собачьи предан фирме. Когда три года назад государственное предприятие «Транскросс» чуть не загнулось, у него случился инфаркт. Теперь дела у конторы шли гораздо приличнее (не в последнюю очередь благодаря стараниям Филимонова) и он был здоров и весел.

Собачка осталась недоконченной. Нине пришлось отложить карандаш и взяться за ручку, дабы подписать несколько принесенных финдиректором бумаг.

Еще месяц назад Нина надеялась ограничить свое участие в управлении «Транскроссом» лишь ежедневными звонками тому же Филимонову и еженедельными посещениями офиса. Наиболее важные бумаги могли ей привозить с курьером. Она же, подмахнув их за чашечкой кофе, возвращалась бы к воспитанию Мити, а по вечерам отправлялась слушать джазовые изыски Голощекина или посещала театральную студию. Став обладательницей отцовских миллионов, Нина намеревалась, подобно Буратино обзавестись собственным театром. Не получился финал «Золотого ключика»! Не прошло и месяца со вступления Нины в права учредителя «Транскросса», как стало ясно: коллегиального руководства эта контора не потерпит. Покойный Даутов приучил подчиненных не предпринимать никаких решительных шагов без личного одобрения. Дело доходило до того, что когда в Хельсинки открывалось представительство фирмы, Анатолию Семеновичу звонили и спрашивали, какого цвета должен быть линолеум? Поэтому Климовой приходилось бывать в конторе почти каждый день, оставив малыша на попечение няни. Новая хозяйка фирмы понимала: 90 процентов вопросов легко решились бы и без нее. Но зачем лишний раз нервировать людей, у которых, в отсутствие авторитарного руководителя все валится из рук? Да и зачем было отдаляться от руководства фирмой? Того и гляди какой-нибудь очередной клерк, вроде покойного Михина, снова попытается «прихватизировать» кусок имущества «Транскросса» и на отвоеванной площадке создать бодяжно-спиртовой заводик.

В стороне от недорисованной собачки был веселый Микки-Маус с эскимо в лапке. Конечно же, это был Вася, менеджер по маркетингу и рекламе. Глядя на его веселую рожу, никому не пришло бы в голову назвать его Василием Борисовичем. Если Алексей Степанович и Филимонов были старыми кадрами, то Вася появился в фирме всего три года назад. Такому разбитному парню, полному шуток и подколок, не всякий бы одолжил в долг приличную сумму. Но прежний хозяин «Транскросса» с самого начала понял, на что способен менеджер небольшой, разорившийся (не по его вине) конторы. И Вася обеспечил фирме столько заказов в Скандинавии, что полученные доходы составили половину от общей прибыли «Транскросса».

На этот раз Вася был особенно оживлен. Два дня назад он заключил контракт, который сразу же заинтересовал Нину больше прочей производственной повседневки. Клиентом фирмы стал Майкл Джексон. Звезда мировой эстрады и чудо современной медицины в одном лице, завершал европейские гастроли. Он уже отыграл в Скандинавии. В планах оставался только варшавский концерт. И тут менеджер Джексона прикинул, что из Хельсинки в Варшаву можно проехать и через Петербург, выступить там один раз и получить неплохие деньги. Переговоры с российским продюсером заняли полдня. Столь же быстро решился и вопрос доставки аппаратуры. Американская сторона, взглянув на карту, поняла ненужность авиарейса между Хельсинки и Питером. А тут подвернулся Вася, оказавшийся в этот момент в финской столице. И теперь в его кармане лежал контракт на три миллиона долларов.

— Слушай, Нин, — говорил Вася, — все это сильно. Я когда пацаном был и в Питер Макаревич приезжал, помогал ему «квак» тащить. В смысле синтезатор. Вот, думал, какой я крутой по тем временам: самому Макару помогаю. А теперь вожу аппарат Джексона.

Нина долго расспрашивала своего главного рекламиста-маркетанта, как выглядит певец. Но Вася ее разочаровал.

— Что ты. Я даже и близко не подходил. Охрана у него как у президента. Ему поклонников хватает на концертах. А все остальное время сидит в люксе, жует свои вегетарианские салаты.

Пищевые пристрастия певца произвели на Васю особое впечатление.

— Это не человек, а просто Лев Толстой какой-то. Жрет одни овощи. Причем только экологически чистые. В последний момент понадобилось загружать пятнадцатую машину. Я думал, удастся ящики с этими фруктами-корнеплодами распихать по четырнадцати фурам с аппаратом. — Ни черта. Тут и зелень, и минералка, и чуть кукурузная плантация не растет. Я теперь не только хочу увидеть концерт, но и посмотреть, как он все это ест. А ты пойдешь?

Нине пришлось разочаровать Васю. Еще год назад она сходила бы на Джексона, отдав дань, скорее, не вокальному, а сценическому таланту и изобретательному уму оформителей. Однако сейчас у нее на руках были ребенок и «Транскросс». К тому же, после прошлогодней погони на Лазурном побережье и перестрелки на отцовской даче в полтора десятка стволов, она относилась к искусственным звуковым и шумовым эффектам с меньшим интересом.

Поэтому от джексоновской морковки и концертной программы она легко перешла к производственным делам. Вася показал ей текст буклета, дополнение к уже существующей рекламе, предназначенной для торговых фирм. «Наши услуги и Майклу приятны. Чего ждете вы»? — Гласил буклет.

— Пора расширять автопарк. Скоро будут новые клиенты. — Доложил Вася, на всякий случай быстро постучав пальцем по мощной столешнице.

— И через три года придется переименовать трассу «Скандинавия» в шоссе «Транскросс». — Усмехнулась Нина, тоже щелкнув по деревяшке.

Когда за Васей, как всегда звучно закрылась дверь, Нина оглядела лист бумаги. Он был почти весь покрыт рисунками, а значит рабочий день — окончен.

Вот чего она очередной раз не успела сделать, так это заняться своим рабочим местом. Давным-давно намеревалась хоть чуть-чуть его обустроить, но пока лишь повесила на стену «Театральный календарь». В служебном кабинете Даутова можно было с равным успехом управлять крупной фирмой и выносить выговоры по партийной линии. Конечно, стол, похожий на черепаху-земледержицу, можно оставить как экспонат хрущевской (а может и сталинской эпохи). А вот огромный и безликий шкаф, тремя такими деревянными горами можно забаррикадировать Невский, надо заменить чем-нибудь легким и стеклянным. Зато часы в углу кабинета должны быть мощными. Придется поискать их в антикварных магазинах. Казенную же тарелку с циферблатом, тикающую сейчас на стене, снять и в виде премии за безупречную службу подарить уборщице. Кстати, надо разузнать о прежних владельцах особняка. Может, здесь был камин? Восстановить его и обязательно затапливать к вечеру. Ввести для какого-нибудь пенсионера должность истопника. А еще придется подумать о шторах, новом паркете, гравюрах-подлинниках прошлого века, которые должны украсить стены. Вот без чего хочется обойтись, так это без банальных обоев… Но такими делами надо заниматься утром, может днем. К вечеру творческая фантазия истощалась. Пока придется ограничиться одними цветами в каменных и стеклянных горшочках. Главное, пусть их будет побольше.