Испорченный (ЛП) - Х. М. Уорд

Я чувствую, что сильно возбуждена, и сильно нервничаю. Мне хочется узнать, почему он оттолкнул меня. У меня никогда не было парня, который бы так поступил. Чувствую себя глупо, учитывая то, как много мы сделали и его последующую реакцию. Интересно, сделала ли я что-то не так? Я смотрю на его спину. Он стоит по диагонали от меня, вне досягаемости.

— Извини, Питер. Я не думала, что все будет вот так. Я, правда, пришла просто поговорить с тобой.

Я отдаю отчет каждому слову. У меня и в мыслях не было переспать с ним. Но когда его губы оказались на моих, мне на мгновение захотелось что-то почувствовать, что-то, кроме обычной бесконечной боли и раскаяния, которое течет по моим венам. Это был момент, чтобы потерять себя и забыть обо всем, шанс жить дальше.

Я жадная. Требую слишком много. Я должна была сказать нет. Должна была отреагировать, как обычная девчонка, и быть поскромнее. Но суть в том, что я не обычная. Слишком много произошло. Узлы скручивают меня изнутри. Я не могу взглянуть на него.

Глаза Питера изучает мое лицо. Я чувствую его взгляд на мне, но не поднимаю глаз. Он суёт руки в карманы, а его взгляд перемещается на пол.

— Я знаю. Кофе…

Кажется, что он хочет сказать что-то еще, но не говорит. На секунду Питер исподлобья смотрит на меня.

Мой желудок уходит в пятки. Паника, вина и ярость смешиваются воедино, меня начинает тошнить. Питер не поднимает глаз. И больше ничего не говорит.

Повисшая тишина начинает давить. Я должна уйти. Каждая частичка меня хочет сбежать. Унижение мне не идет. Я пытаюсь улыбнуться, но это кажется неправильным. Челюсти сводит.

Не могу придумать, что еще ему сказать, чтобы улучшить ситуацию, поэтому хватаю свою сумочку и произношу:

— Спасибо за сэндвичи.

В последнем слове чувствуется инсинуация [2], хоть я и не имела это в виду. В самый неподходящий момент, голос застревает в горле. Напуганная, я смотрю на него.

На лице Питера проскальзывает застенчивый взгляд. О, Боже. Я не заметила этого раньше, но он такой застенчивый. В этом мужчине остался след настороженного мальчишки. Он идеален. Он идеален, и он отталкивает меня.

Питер восстанавливает самообладание и блокирует застенчивую часть себя. Он наклоняется и целует меня в щеку.

— Спасибо за все.

Мы продолжаем говорить, но желание удержать его не утихает. Как тяжело уходить. Мне кажется, я как-то его обидела, но я не могу оставаться. Только не после того, что произошло. Это не относится к тем вещам, которые можно исправить. И если мы увидимся вновь, мы не станем друзьями. После такого у нас не будет второго шанса. Он видел слишком много, и я точно не захочу, чтобы он опять отверг мою задницу. Я следую за Питером к двери. Он ничего не говорит. Я поворачиваюсь к нему, смотрю на него, с открытым ртом. Вопрос застывает на моем лице, но я не спрашиваю.

Взгляд Питера блуждает по сторонам. Отлично. Он больше не посмотрит на меня. Все равно. Я не поддаюсь искушению поругаться с ним и топаю вниз по лестнице, как бешеный слон. Питер выходит и стоит на крыльце, пока я не сажусь в машину. Я уезжаю, не оглядываясь.

Глава 4

По возвращению в комнату общежития, настроение мое хуже некуда. Я встретила идеального парня и облажалась. Даже не знаю, что я сделала не так. Может быть это из-за того, что я оцарапала его руку? Или упомянула о его мертвой кошке или еще о чем? Я иду по коридору. Все двери распахнуты. Я живу в женском общежитии. Некоторые девчонки уже переоделись в пижамы, другие — все еще в дневной одежде.

Прохожу несколько дверей и машу девчонкам из комнат. Кто-то свистит мне, пока я иду мимо.

— Горячая мамочка! — кричит светловолосая девушка. Я не особо хорошо ее знаю. Наше общение с ней сводится к «привет» и «пока» по пути на занятия. Смотрю на нее, а она двигает бровями, предполагая, что мне что-то перепало.

Ага, да ничего мне не перепало.

Повернув за угол, в конце коридора вижу свою распахнутую дверь. Страх с волнением заполняет мое горло. Я не хочу обсуждать Питера с Милли. Плюс, она, должно быть, просто в бешенстве, что я бросила ее за ужином. Я поступила просто паршиво, но Дасти — о, Боже. Она могла выбрать кого-то еще более неподходящего? Хуже него только седой старый байкер, страдающий фетишем ног. Черт.

Я смотрю на дверь и чувствую, как решение проблемы струится внутри меня. То, что произошло с Питером, лучше забыть. Не хочу говорить об этом. То, что меня отвергли — уже плохо, но сам факт того, что я встретила его и позволила так поступить, а потом еще и была отвергнута — в общем, это еще хуже. Вроде того, что отказ — это такой тренд. Будто регулярных ударов судьбы недостаточно. Я стряхиваю свои волнения и пытаюсь надеть маску. Ничего не случилось.

Сегодня вечером наша комната стала общественным эпицентром этажа. Я захожу внутрь и останавливаюсь около шести девчонок, скрючившихся на полу. Смотрю на Милли с выражением «это-что-за-хрень»?

Она сидит на стуле рядом с общим столом, который встроен в стену. Из-за отсутствия испарины на лбу и всеобщей агонии, я полагаю, что она ждет своей очереди. На полу больше нет места.

— Мы нашли старые кассеты с занятиями по накачке брюшного пресса. Меган сказала, что сделает все упражнения. И мы поспорили, кто сдастся первым.

Я киваю и сажусь на свою кровать, бросив сумочку на тумбочку. Милли наблюдает за мной. Могу сказать, что она хочет поговорить, но пока молчит. Отлично. Я сбрасываю каблуки, хватаю свои шмотки и направляюсь в душ.

Сегодняшний день — просто отстой. Хочу смыть его. Целиком и полностью.

В душе по мне хлещет горячая вода, но как бы долго я тут не стояла, я не могу выкинуть из памяти прикосновения Питера к моему телу. Будто он высек их в моем сознании. Я не знаю, что сделала не так. Я не знаю, занялась бы этой ночью с ним сексом — зайти настолько далеко и так быстро, слишком не похоже на меня — но я даже и не думала, что все закончится так неожиданно.

Я пытаюсь смахнуть возбуждающее и в то же время беспокойное ощущение, которое скручивает меня так сильно, и возвращаюсь обратно в комнату. Прошло около двенадцати минут с тех пор, как я ушла. Шесть девчонок лежат на полу, схватившись за животы.

— О, Боже! Я умираю, — доносится со стороны Эви. Она свернулась клубочком. Ее темные волосы разлились на полу вокруг ее головы, будто пузырек с чернилами.

— Я же говорила, что будет сложно! Я говорила, но никто даже и слушать не стал! — Милли говорит, уперев руки по бокам, тем самым посылая каждой «я-же-вам-говорила».

— Так, — прерываю я, — и кто выиграл?