Утренняя фея (ЛП) - Касона Алехандро

Адела. Тельба!.. (Встает в испуге.) Да как вы могли об этом подумать!

Тельба. Я просто говорю, что в этом не было бы ничего странного.

Адела. Это было бы хуже - предательством.

Я во всем теперь занимаю место Анжелики, не вредя ее памяти. Но остается одно, последнее и святое, нет, нет!

Чуть гаснет свет. Входит М а р т и н. Увидев их, останавливается.

Мартин (Тельбе). У тебя нет бинта?

Тельба. Зачем?

Мартин. Я вчера вывихнул запястье, надо перевязать.

Тельба. Слышишь, Адела?

Адела (подходит). А почему ты не сказал вчера?

Мартин. Не обратил внимания. Наверное,

когда разгружал телегу.

Тельба. Вчера? Хм. Вчера телега весь день стояла во дворе.

Мартин (сухо). Ну, значит, когда подстри­гал деревья или запрягал волов. Что я, должен помнить?

Тельба. Мне-то что. Рука твоя.

Адела (осторожно перевязывая). Больно?

Мартин. Тяни сильнее. Еще. (Смотрит на нее, пока она заканчивает перевязку.) Почему ты надела это платье?

Адела. Это не мое желание. Но если тебе

не нравится...

Мартин. Незачем тебе надевать ее платья. Впрочем, надевай что хочешь. (Поднимается по лестнице. Задерживается и говорит мягче, не глядя на нее.) Спасибо.

Тельба. И то хлеб. Еще бы ты укусил руку, которая тебя лечит.

Мартин уходит.

Жаль, нет хорошей ореховой палки!

Адела (собирая вышивание, задумчиво). Он не такой, когда смотрит на поле. Или: когда ласкает свою лошадь. Только со мной...

Входит Мать.

Я уже хотела идти на поиски. Ничего себе, прогулка!

Мать. До самых виноградников. Вечер так

красив, совсем уже лето.

Тельба. Прошли! по деревне?

Мать. Прошла. Ее не узнать! Виноградники дошли до самой улицы, а сколько новых деревьев! И эти дети, которые так быстро рас­тут. Многие меня не знают.

Тельба. А вы думали, деревня спала эти четыре года?

Мать. А по дороге к мельнице растут такие розы!

Адела. Вы были на мельнице?

Мать. Да. Кстати, где Квико?.. Квико!

Голос Квико. Иду!..

Мать (Аделе). Ну-ка, детка, подойди по­ближе. Или я слепая, или уже темнеет.

Адела. Уже темно.

Тельб а зажигает лампу.

Мать. Откинь немного волосы... Так... (При­глаживает Аделе волосы, поправляет складки платья.) Теперь... Да... такой она была... Немного светлее глаза, но такой же взгляд. (Целует ей глаза.)

Входит Квико с букетом в форме к ороны, украшенным лентами .

Квико. Что прикажете, хозяйка?

Мать. Жернов у тебя как решето, колесо ис­порчено. Для колеса...

Квико взглядом пожирает Аделу.

Ты слышишь?

Квико. Э?.. Да, хозяйка.

Мать. Для колеса лучше всего взять ясень.

И лучше всего сделать это завтра. Ты слышишь?

Квико. Э?.. Да, хозяйка. Так и сделаем.

Мать. Пойду тоже оденусь для праздника.

Шляпу с полями и серебряные серьги, как в доброе старое время.

Тельба. Пойдем смотреть танцы?

Мать. Уже четыре года я не видела костров.

Тельба. Мне тоже они горячат кровь, и, если пойдут ноги, я покажу, что такое перминданго.

Адела (идет с матерью). Вы устали? Обопри­тесь на меня. Мать. Спасибо... дочка.

Поднимаются по лестнице.

Тельба. Виноградники, мельница и даже ночные танцы у костров. Что-то невиданное!.. (Замечает, что Квико не спускает глаз с то­го места, где скрылась Адела.) Эй, береги гла­за, а то выскочат и побегут по лестнице.

Квико. Чего, смотреть уже нельзя?

Тельба. Просто потеря времени. Ты уже поел?

Квико. Основательно. Однако местечко всегда найдется.

Тельба наливает вино.

(Глядит на букет.) Вам нравится букет? Лавр, дуб, цветы.

Тельба. Неплохой, только почему один? У алькальда три дочери.

Квико. Это не для них. То уже прошло.

Тельба. Что, завелась новая?

Квико. Необязательно. Это же просто букет.

Тельба. Ты уж не Аделе ли собрался его кинуть?..

Квико. Многие хотели бы, но никто не отва­жится.

Тельба. Почему?

Квико. Из - за Мартина.

Тельба. А при чем тут Мартин? Что он, муж ее или жених?

Квико. Да нет. Просто есть вещи, которых люди не понимают.

Тельба. Например? ,

Квико. Например... то, что молодой парень и девушка, не брат и сестра, живут под одной крышей.

Тельба. Этого мне еще не хватало! Даже ты, который их знает и ест хлеб в их доме, думаешь так? (Берет кувшин.) А ну повтори,

если ты мужчина!

Квико. Э, полегче, полегче... я ничего не думаю! Вы меня тянете за язык, ну я и повто­ряю, о чем тут все говорят.

Тельба. Где это «тут»?

Квико. Ну... тут... на улице, в пивной.

Тельба. В пивной. Святое место! Вот где швыряют камни в спину соседа. (Садится рядом с ним и наливает еще.) Ладно, скажи. Что же болтают эти святые гадалки?

Квико. Та... И то, да се, да тыры - пыры… Знаете: язык женщины — нож.

Тельба. Ну-ка, чертяка, расскажи, что они там шипят в своих проповедях. Давай!

Квико. Что, мол, Адела пришла, не зная, где помереть, а теперь она хозяйка в доме... И что она крадет все у Анжелики... И что вот теперь мол, она берет не только ее наряды, но и ее простыни. Вчера они с пастухом ржали над этим как лошади, когда вошел Мартин.

Тельба. Боже мой! И Мартин это слышал?

Квико. Ничего не поделаешь. Он вошел так внезапно, бледный как воск. Схватил пастуха, заставил встать на колени и произнести имя Аделы. Тогда ребята вмешались... и они поговорили.

Тельба. Да... Здорово, наверное, поговорили, потому что он сегодня перевязывал руку. А потом?

Квико. А что потом? Каждый вышел как мог, а он остался там пить один... и спокойной ночи.

Тельба (внезапно забирает кувшин и кружку). Ну так спокойной ночи, пройдоха. И на всякий случай запомни и передай кабат­чице, чтобы она не беспокоилась за чужую честь, а сохраняла бы свою, если может. А что касается мужчин, то любая, которая имела в два раза меньше, чем она, — шлюха! Иди, иди отсюда!.. (Уже из двери в глубине, кричит.)

И пусть она льет побольше воды в вино!.. Воровка!

Кви ко уходит .

(Одна, ворчит.) Конечно! Кто же еще мог? Дурной глаз все видит в дурном свете... Вот язык! Стерва! Дохлая ящерица!..

Входит Дед.

Дед. Ты чего ворчишь?

Тельба (недовольно), А вам что за дело? И какая муха вас укусила: все ходите, выхо­дите, сторожите. Ждете кого-нибудь? Дед. Нет. А где Адела?

Тельба. Сейчас она спустится. Подбодрите ее немного, а то ей лезут в голову всякие тучи. (Идет дальше, ворча.) Ведьма! Старая пенка! Чтоб тебя разразило, аминь! (Уходит.)

Пауза. Дед высовывается в окно, смотр ит вокруг, на небо. Спускается Адела.

Адела. Дедушка, вы меня звали?

Дед. Пустяки. Просто я хотел тебя увидеть. Тельба сказала мне, что тебе в голову прихо­дят грустные мысли.