Патруль вызывали? - Алексей Калугин

— Если у вас еще нет, то могу подарить вам последний, на днях вышедший сборник моих новых стихов. С автографом, разумеется.

— Будем весьма польщены, — благодарно склонил голову Пасти.

Ор сел в кресло, а один из его подчиненных подал ему книжечку в глянцевой суперобложке.

— Я сделаю надпись, — сказал Ор, доставая авторучку. — А вы тем временем, будьте так любезны, следуйте за нашим кораблем.

Тротт вопросительно взглянул на командира.

— Выполняй, Эрик, — безнадежно махнул рукой тот. — Здесь нас, похоже, приняли за шпионов.

— И на кого же мы работаем? — поинтересовался Пасти.

— На Дакат, разумеется, — хохотнув, ответил ему Ор.

Легко поднявшись из кресла, он с легким, галантным поклоном вручил надписанную книгу Морину. Сейчас он менее всего походил на командира диверсионного отряда, берущего на абордаж вражеские корабли.

Убедившись в том, что патрульные не собираются оказывать сопротивление, Когарт Ор отправил почти всю свою команду на корабль, оставив только трех человек вооруженной охраны. Солдаты, беззаботно закинув автоматы за спины стволами вниз, свободно расположились в командном отсеке. Один из них негромко разговаривал с Троттом, объясняя, как удобнее вывести корабль на посадку в заданное место. Никто и не подумал обыскать патрульный корабль.

Оба корабля приземлились на небольшую, но, судя по изъеденному многочисленными трещинами и выбоинами покрытию, часто используемую взлетно-посадочную площадку. Охранники снова взяли оружие на изготовку.

— Прошу вас покинуть корабль, — вежливо предложил патрульным Когарт Ор.

— Мы не можем оставить корабль без присмотра, — решительно возразил Морин.

— Да ничего с вашим кораблем не случится. — Ор, казалось, был обижен таким ответом. — Вы, наверное, первый раз попали в плен?

— Да как-то прежде не приходилось, — криво усмехнулся Пасти.

— Ваш корабль будет в целости и сохранности, когда вы вернетесь на него после выполнения всех формальностей, — заверил патрульных Ор. — Наш отряд еще ни разу не получал взысканий за нарушение правил, — произнес он с гордостью за себя и своих людей.

На летном поле пленников посадили в закрытый кузов небольшого автомобиля, освещенный бледно-желтой лампой под потолком, забранной проволочной сеткой. У двери разместились двое вооруженных охранников.

— Куда нас везут? — спросил у них Кромов.

— На допрос, — ответил один из солдат.

Минут пятнадцать машина двигалась по тряской дороге. Сидевшим в кузове приходилось упираться ногами в пол и держаться за привинченные к стенкам поручни, чтобы не слететь с тянущихся вдоль бортов узких скамеек. Когда дорога стала ровнее, машина заметно прибавила скорость.

— Похоже, нас привезли в театр, — сказал Пасти, когда машина остановилась и пленников выпустили из кузова. — Скажите, — обратился он к подошедшему к ним Когарту Ору, — допросы у вас проходят публично?

Ор весело рассмеялся и дружески хлопнул Пасти по плечу, давая тем самым понять, что шутка ему понравилась.

— Сегодня у меня выступление, — сказал Ор. — Я надеюсь, вы не откажетесь поприсутствовать в зале в качестве зрителей. Кстати, как мне сообщили, в театр пришел и судья второй ступени, так что встретиться с ним вы сможете сразу же после концерта.

Они поднялись по широкой каменной лестнице, миновали два ряда высоких, стройных колонн, поддерживающих легкий, двускатный навес над крыльцом, и вошли в ярко освещенное фойе. Навстречу им выбежал невысокий худой человек с растрепанными волосами, облаченный в темные брюки и что-то ярко-красное, напоминающее фрак с развевающими фалдами. Поприветствовав всех одновременно суетливым взмахом рук, он схватил Когарта Ора за локоть.

— Зал уже полон, — срывающимся от возбуждения голосом сообщил он.

Ор одобрительно похлопал его по плечу и с театральным жестом руки повернулся к патрульным:

— Мои сегодняшние пленники — дакатские шпионы. Держатся очень уверенно и стойко, отказываются даже говорить на родном языке. Надеюсь, для них найдутся места в зрительном зале?

— Весьма рад… Весьма… — Растрепанный человек принялся всем по очереди трясти руки.

— Видите ли, здесь какая-то ошибка, — попытался объяснить ему ситуацию Морин. — Мы вовсе не дакатские шпионы…

— О, мне это совершенно безразлично! — откинувшись всем корпусом назад, всплеснул руками растрепанный. — Я всего лишь директор театра. Я уже привык к тому, что Когарт Ор частенько приглашает на свое выступление пленных, и всегда держу для них свободную ложу. Не хотите ли привести себя в порядок?

— Да мы вроде бы и так в порядке, — ответил Морин и неодобрительно посмотрел на Кромова, у которого, как обычно, на самом заметном месте форменного кителя красовалось масляное пятно.

— В таком случае прошу следовать за мной.

Директор провел патрульных в просторную ложу, расположенную слева от сцены. Вместе с ними здесь же расположились и охранявшие их солдаты.

Огромный зрительный зал, залитый сияющим светом, действительно был заполнен до отказа. Морин отметил, что среди зрителей присутствовало довольно-таки много людей в военной форме.

Свет в зале погас. Прорезавшие темноту яркие лучи прожекторов скрестились в центре сцены. Тяжелый бархатный занавес медленно поднялся вверх, и к краю рампы вышел Когарт Ор. Зал приветствовал его появление восторженными криками и аплодисментами.

Op встал, широко расставив ноги и заложив руки за спину. Подбородок его был гордо вскинут. С его комплекцией подобная стойка смотрелась почти комично, но зрители, казалось, этого не замечали. Затихнув, они готовы были внимать каждому слову невысокого, чуть полноватого человека, стоящего на сцене. Op умело выдерживал паузу. Когда напряженная тишина в зале достигла предела и вот-вот должна была лопнуть, он медленно, нараспев начал читать стихи.

Он закончил, и зал буквально взорвался. Зрители хлопали, поднявшись на ноги, вновь и вновь заставляя Ора подходить к краю сцены и сгибаться в долгом, низком поклоне. Прежде чем перейти к следующему стихотворению, Op был вынужден сам взмахом руки успокоить бушующие восторги.

— Как твое впечатление? — наклонившись к Пасти, тихо спросил Морин. — Это действительно настолько здорово?

— Я не могу понять слов, — ответил штурман. — Но ритм мне нравится.

Выступление Ора продолжалось более часа. К концу чтец выглядел уставшим, однако голос его по-прежнему оставался уверенным и звонким.

После окончания концерта, когда зрители медленно и неохотно покидали зал, Когарт Op вошел в ложу к патрульным.

— Поздравляю, — улыбнувшись, поднялся навстречу ему Морин. — Ваше выступление было великолепным.