Под Солнцем Матроса Селкирка - Владимир Малов

Волнения почему-то не было. Вспышки непонятного происхождения, шум, изредка раздававшийся в долине, и то неведомое, что ждало впереди, представлялись сами собой разумеющимися; по-видимому, в глубине души он ждал, что, случившись однажды, все это должно повториться, и уже настроился на встречу с неизвестным, тем более что пока все происходило точно так же, как в первый раз.

Впереди, где-то в центре долины, появились прежние блуждающие огоньки. Грант быстро шел к ним, почти не чувствуя боли в колене.

Он знал, что в этот раз, когда среди огоньков проявится корпус чужого корабля, он успеет подойти к нему.

Что должно было произойти потом?

Об этом Грант не думал в те минуты; прежде всего надо было подойти, дальше все должно было определиться само собой. Интересно, крутилось у него в голове, это тот же самый корабль, что прежде, или какой-то другой?

Когда впереди в хороводе огоньков действительно проявился темный контур корабля, Грант прибавил шагу. Иногда он поднимал фонарь и посылал в сторону корабля сигналы, на которые пока никто не отвечал. В темноте трудно было определить расстояние до силуэта. Если он не успеет дойти, подумал вдруг Грант, и они улетят, завтра ему опять не найти места, где был корабль. Но только он успеет, в этот раз успеет...

Он успел гораздо раньше, чем предполагал. Корабль - еще мгновение назад казалось, что он далеко, - вдруг оказался прямо перед Грантом, и от неожиданности он остановился, как будто наткнулся на невидимую преграду. Только теперь он почувствовал, как бешено бьется сердце, и почему-то погасил фонарь. Медленно, осторожно Грант пошел вдоль чужого корабля.

Корабль был большим, не меньше "Антарктиды", только совершенно на нее непохожим. Во-первых, - удивительный факт, - он был наполовину прозрачным, и сквозь его стены можно было видеть как бы подсвеченную изнутри непонятную мешанину из непонятных деталей. Во-вторых, формы его были совершенно лишены привычной и, казалось, необходимой обтекаемости; линии были очерчены прямолинейно и даже грубо. И вместе с тем, как ни странно, во всем облике сооружения угадывались мощь и стремительность.

То, что произошло дальше, Грант никак не мог вспомнить позже с полной отчетливостью. Память по непонятной причине сохранила только какой-то калейдоскоп впечатлений, перемешанных самым причудливым образом. Но у этого мелькания были определенное начало и определенный конец, была какая-то последовательность; и сперва Грант увидел, как в стене корабля открылся проем, и наружу длинной чередой стали выходить фигурки в скафандрах, направляющиеся к россыпи больших камней неподалеку. Призрачные огоньки, что повсюду мелькали до этого, теперь слились в единое облако света, хорошо озаряющее окрестности.

Стоя в темноте, Грант некоторое время наблюдал за фигурками.

Насколько можно было судить издали, фигурки имели полное сходство с человеческими и примерно такой же рост. Даже скафандры напоминали те, что были на катере "Арго". Пришельцев было много; вереница фигурок, выходящих из корабля, никак не прерывалась. Сразу же Гранта удивила поразительная целеустремленность процессии: неизвестные шли быстро, как будто стремились тут же выполнить какое-то определенное и хорошо им знакомое дело.

Медленно и осторожно, с выключенным фонарем, Грант двинулся к этой таинственной процессии, представляя, как все сейчас произойдет. Он, человек Земли, и эти неведомые существа, очевидно, стояли на близких ступенях развития; вероятнее всего, они немного опережали землян, слишком необычно, не как земные, чужой корабль совершил посадку. Землянам еще не доводилось встречаться с такими цивилизациями, все открытые прежде стояли ниже. И значит...

Чувствуя, как не затихая колотится сердце, Грант подходил все ближе. Вереница фигурок наконец прекратилась; они окружили один из больших камней и застыли, словно ожидали чего-то. Через несколько мгновений Грант был уже совсем рядом с ними, он уже вступил в облако света...

Но в этот момент и начался необыкновенный калейдоскоп впечатлений.

Снова наступили полная темнота и тишина. Потом словно вдруг что-то открылось внутри Гранта, спела пелена с глаз и ушей, и в душу ворвалась величавая мелодия красок и звуков. Сначала ему показалось: перед глазами проходят одна за другой картины живописцев прошлого, сопровождаемые музыкой, но он тут же понял, что на самом деле не видит этих картин, они появляются внутри него самого и не статичны, как настоящие картины, а наполнены живым действием и странным образом связаны с ним самим. Эти картины вместе с тем не были конкретными и определенными; просто буйство красок и звуков рождало неясные ассоциации и что-то такое извлекало из него, открывало в нем для него же самого, о чем он и не подозревал прежде.

В его сознании качались зеленые ветви сосен на фоне ослепительного и бездонного неба, и он вдруг припомнил, как любил смотреть на них в детстве, лежа где-нибудь на теплой траве лесной поляны и мечтая о том, что предстоит сделать, и представляя, каким он станет. Он слышал шум разбивающихся о камни волн и чувствовал на лице их брызги, и в то же время словно бы флейта играла на берегу, и мелодия звала куда-то далеко-далеко, туда, где он никогда не бывал, но где столько интересного и неизвестного.

Ему вдруг припомнились одновременно тысячи лиц людей, с которыми случалось встречаться, и многие были уже позабыты, но всплыли в памяти снова; они говорили ему что-то наперебой, слов, конечно, нельзя было понять, но совершенно ясен был главный их смысл, тот смысл, что заставляет человека идти вперед и делать завтра то, чего не мог сделать сегодня, потому что завтра он будет знать больше, больше будет уметь и сам станет другим мудрее и лучше.

Он почувствовал, что не стоит на земле, а парит в потоках теплого воздуха высоко-высоко и одновременно видит сверху и то, что осталось за спиной, и то, над чем он еще пролетит. Он летел, и ощущение невесомости дарило уверенность в том, что все в его руках, он может сделать все, что только захочет, все ему по плечу, на что ни замахнись. И он поднимался все выше и выше, потому что ему хотелось увидеть сверху как можно больше. Внизу искрились радостные, бодрящие краски, но когда он был на самом верху, они стали сливаться в один цвет, ярко-оранжевый, самый бодрящий и радостный; и в этот момент все исчезло. Сначала было темно, а потом перед глазами снова появились фигурки в скафандрах, прежней вереницей переходящие к соседнему камню.

У Гранта бешено колотилось сердце. Ошеломленный, потрясенный, он все еще переживал этот необыкновенный и никогда не испытанный прежде тугой комок ощущений - полет, дерзкое устремление вперед, осознание могучих сил, таящихся внутри и жаждущих освобождения, чтобы совершить невероятное. Он пришел в себя не сразу и не сразу вспомнил, зачем он здесь, неподалеку от неизвестного корабля и фигурок в скафандрах, уже вставших в кружок возле второго камня и почему-то не обращавших на него никакого внимания. Грант пошел к ним, но едва успел сделать несколько шагов, как снова все исчезло, и наступили мрак и пустота, за которыми потом пришли новые краски, звуки и ощущения.