Ангел тьмы - Тилли Бэгшоу

Поэтому Дэнни отправился в участок проводить мозговой штурм вместе с бригадой. Однако все закончилось полным крахом. Каждая версия вела в тупик. Эксперт по искусству из Венис-Бич не сообщил ничего существенного, а утверждения страхового агентства, что кража могла быть подстроена, не выдерживали никакой критики, поскольку единственными людьми, получающими выгоду от выплаты страховки, были сами Джейксы, один из которых мертв, а вторая решила отдать все деньги. Двое офицеров Дэнни проверяли счастливчиков — благотворительные организации, которым повезло попасть под дождь денег Анджелы. Оказалось, что обе организации чисты, как выпавший снег, и никаких махинаций с пожертвованиями выявлено не было.

Сложная компьютерная программа перебрала все случаи жестокого насилия в округе Лос-Анджелеса, выискивая связи с кражей предметов искусства или драгоценностей, которые могли бы хоть как-то перекликаться с преступлением в доме Джейксов. Ничего.

Та же история с экспертизами.

Отпечатки и сперма не поддавались идентификации.

Дэнни натянул спортивные штаны и поплелся на кухню сварить кофе покрепче. За окном все еще было темно. Обсаженная деревьями улица в Западном Голливуде, где Дэнни жил последние шесть лет, была пуста и молчалива, как кладбище.

Спит ли еще Анджела? Дэнни представил себе ее: темные волосы, рассыпавшиеся по мягкой белой подушке, роскошное тело, теплое и обнаженное, под простынями Лайла Реналто.

Она ночует в гостевой комнате? Господи Иисусе, он на это надеялся.

Дэнни вспомнил презрительное замечание Лайла в больнице: «Должен сказать, что для детектива вы довольно плохо разбираетесь в людях. Думаете, мы с Анджелой любовники?» — и всем сердцем пожелал, чтобы Реналто сказал правду.

Он посмотрел на часы: пять двадцать.

Я немедленно поеду туда. Они наверняка еще не проснулись, и я сам увижу, кто в какой постели спит.

Он помчался под душ.

Было ровно шесть утра. Дверь открыла все та же горничная, что и накануне.

«Бедняжка. В какую же рань она должна быть на работе?!» — подумал Дэнни.

Горничная взглянула на Дэнни и подумала: «Бедняга! В какую же рань он должен быть на работе?!»

— Мне нужна миссис Джейкс.

— Миссис Джейкс здесь нет.

— Ладно, послушайте, я знаю, что ваш хозяин — мистер Реналто. И знаю, что он не в восторге от моих вопросов. Но мы расследуем убийство. Поэтому, пожалуйста, разбудите миссис Джейкс и, если понадобится, мистера Реналто.

— Нет, вы не поняли. Ее здесь нет. Уехала прошлой ночью. Можете войти и обыскать дом, если не верите.

К сожалению, Дэнни ей поверил. Сердце неприятно заколотилось.

— Уехала? Куда?

— Не знаю. Взяла сумку, и мистер Реналто отвез ее в аэропорт.

Перед глазами Дэнни замелькали сцены будущего краха его карьеры.

Мне следовало приехать вчера! Я бы поймал их! Теперь главный свидетель смылся бог знает куда.

— А Реналто? Он тоже уехал вместе с ней?

Горничная, казалось, удивилась его вопросу.

— Конечно, нет. Мистер Реналто здесь. Спит наверху.

Дэнни протиснулся мимо нее и взлетел по лестнице с резными перилами, перепрыгивая через две ступеньки. Двойные двери в конце коридора явно вели в хозяйскую спальню. Он пинком распахнул их. Спящий под одеялом человек не пошевелился.

— Ладно, скотина! Где она? — Дэнни прошел к кровати. — И постарайся дать четкий гребаный ответ, иначе я упеку тебя за попытку воспрепятствовать расследованию убийства и лично позабочусь о том, чтобы ты больше никогда не занимался адвокатской практикой в этом городе.

Схватившись за тяжелое шелковое покрывало, Дэнни сдернул его с кровати. И тут же искренне пожалел о том, что сделал.

Глава 4

За два года до описываемых событий

София Баста повесила трубку и, сияя от счастья, обхватила плечи руками. Муж возвращается домой! Будет через час! Муж.

Как она любила повторять это слово, смакуя, как конфету. Теперь они женаты. По-настоящему. Фрэнки — ее единственный друг за все долгие, темные, полные отчаяния годы в Нью-Йорке. Фрэнки — самый красивый, самый умный, самый лучший в мире человек! Фрэнки, который мог получить любую женщину, выбрал ее, Софию, в жены. По утрам она часто просыпалась и нервно ощупывала обручальное кольцо, не в силах поверить такой удаче. Но тут же напоминала себе: «Я София Баста, правнучка Мириам, марокканская принцесса. Я особенная. Почему бы ему не выбрать меня?»

Квартира у них была скромной — кондоминиум с двумя спальнями в окрестностях Беверли-Хиллз, — но София сделала квартиру уютной и приветливой, счастливая, что может свить чудесное гнездышко, куда Фрэнки будет возвращаться домой после работы. Яркие цветные подушки и покрывала украшали диван в гостиной, весь день наполненной ярким калифорнийским солнцем. Как София любила это солнце после восемнадцати мрачных, дождливых, пасмурных лет в Нью-Йорке!

Угрюмый, неприветливый, грязный город, одиночество в детском доме. Жизнь Софии тогда была кошмаром. Но сейчас все казалось дурным сном, историей, приключившейся с кем-то другим.

И что это была за история!

Кристина, мать Софии, наркоманка и проститутка, не ухаживала за детьми, да и собой не занималась. Но так было не всегда. Кристина Баста росла в очень богатой семье, сначала в Марокко, потом в Париже, куда родители послали ее учиться в привилегированный пансион для девочек. Высокая и стройная, как газель, с кремовой кожей и влажными, пытливыми карими глазами, копия своей бабки Мириам, Кристина быстро привлекла внимание «охотников за головами» парижских модельных агентств, отиравшихся на улице Дю Фобур в поисках новых талантов. К шестнадцати Кристина трудилась почти полный рабочий день. К восемнадцати жила в Нью-Йорке, в одной квартире с другими тремя моделями из агентства и наслаждалась всеми удовольствиями, доступными в этом городе.

Падение Кристины было быстрым и катастрофичным. На смену кокаину пришел героин. В двадцать, когда сорвала несколько показов, Кристина была уволена из агентства. Семья к тому времени от нее отказалась. Слишком гордая, чтобы просить помощи, она понадеялась, что быстро меняющиеся бойфренды станут оплачивать ее постоянно возраставшую потребность в наркотике. Бойфренды в основном состояли из наркоторговцев и сутенеров, тащивших ее все глубже в адскую бездну.

София и ее сестра-близнец Элла стали результатом третьей беременности Кристины. Та пыталась сделать аборт, как в предыдущих случаях, но что-то пошло не так, и дети появились на свет в гарлемском роддоме Бервинд. В ту же ночь они были брошены там матерью. Несколько коротких недель близнецы провели вместе, прежде чем Эллу, более хорошенькую, не удочерили местный доктор и его жена. С этой минуты София начала свою жизнь, как и было суждено судьбой: в одиночестве.

Но через шесть лет, когда София жила в детском доме Святой Марии в Бруклине, известная адвокатская контора на Мэдисон-авеню сообщила персоналу дома, что мать девочки умерла. Кристина оставила дочерям «небольшое наследство». Поскольку доктор с семьей куда-то переехали и увезли Эллу, было решено передать все наследство Софии.

— Ничего существенного, — объяснил адвокат, к великому разочарованию директрисы. — Оно скорее имеет сентиментальное значение, которое девочка оценит, когда подрастет. Это книга, старая книга. И письмо.

В этой книге описывалась история любви Мириам и Джибрила, которую София и Фрэнки читали и перечитывали несколько лет. Письмо было от матери Софии. В нем объяснялось, что все, изложенное в книге, не легенда, а подлинная история прабабки Софии, напоминание о прошлом, которого София никогда не знала, и о благородном происхождении девочки.

Фрэнки читал письмо. София показала его ему, когда стала подростком. Он был единственным, кому она доверяла, и понимал, что книга и письмо все изменили для осиротевшей Софии. За одну ночь она превратилась из ничтожества, нежеланного отродья проститутки и сутенера, в нечто особенное, необыкновенное, марокканскую принцессу, трагически разлученную с красавицей сестрой. Конечно, другие дети издевались над ней, твердили, что книга — просто куча навоза, что нет никакой сестры и экзотического прошлого. Но Фрэнки помогал Софии пережить их завистливые колкости. Он был ее опорой, ее спасением, единственным другом, а книга — самой большой драгоценностью.

По сию пору София не понимала, что привлекло в ней Фрэнки. Возможно, то обстоятельство, что он тоже сирота, настоящий сирота, как и она. У большинства детей в доме были семьи, отказавшиеся о них заботиться. Но если София всегда была одинока, не имела друзей, страдала от злобы девочек, завидовавших ее красоте, и приставаний мальчиков — по той же причине, то Фрэнки обожали все — и воспитатели, и дети. Красивый — «Господи, какой он красивый!» — умный, острый на язык, обаятельный, Фрэнки часто поглядывал на Софию, но не теми пугающими, хищными взглядами, как другие мальчики. Фрэнки был благороднее, мягче и бесконечно более нежен, чем остальные подстегиваемые тестостероном мальчишки. София была польщена, но и обеспокоена. Она жаждала, чтобы он коснулся ее, и уже начала отчаиваться, думая, что этого никогда не произойдет. И тут однажды случилось чудо. Они читали книгу в комнате отдыха, как часто бывало. Фрэнки любил книгу почти так же сильно, как София, считал историю Мириам восхитительно романтичной и бесконечно расспрашивал подругу о ее семье и пропавшей сестре Элле. Но в тот день он задал другой вопрос. Самый чудесный, самый неожиданный, которого она даже не ожидала. И конечно, София сказала «да», а Фрэнки пообещал, что, как только они поженятся, он будет с ней, как следует быть мужу и жене. С той самой минуты жизнь Софии Баста, по крайней мере в ее мыслях, превратилась в одну длинную волшебную сказку.