Некромант. Такая работа - Сергей Демьянов

Это страх.

Я открыл глаза и понял, что все то время, пока говорил, держал Марину за руки. Она не сопротивлялась, хотя это наверняка казалось ей неудобным и неловким. Ее пальцы были холодными и влажными. Я смущенно убрал руки и с трудом подавил желание вытереть ладони о штаны. Как будто лягушку погладил, честное слово!

— Ты сказала: «Пожалуйста, отпусти, не надо, я же люблю тебя, правда-правда!» И тогда он ударил тебя головой о край ванны, — торопливо закончил я и поднял голову, чтобы посмотреть на нее.

Она глядела на меня с ужасом, и ее нижняя губа тряслась, как у старухи. Самое противное во всем этом было то, что Марине было не столько страшно, сколько стыдно. Приличные женщины никогда не обсуждают подобных вещей с посторонними мужчинами. Строго говоря, с приличными женщинами такие вещи и не случаются. Марина уже много лет изо всех сил старалась казаться приличной женщиной, а тут появился я — и все испортил. Всем известно — если кто-то избил тебя, он был спровоцирован.

Тем, что ты слабее.

Тем, что не можешь дать сдачи.

Тем, что ведешь себя как жертва, как дурак или как шлюха.

Выйди и поспрашивай людей — каждый второй скажет, что если тебе дали по морде, то это не просто так и ты, наверное, сам в этом виноват. Конечно! Сколько угодно! Это первое, о чем ты думаешь: за что? что я сделал не так? почему это случилось со мной? Но тогда, когда у тебя лицо разбито и рука как-то странно вывернута, вряд ли в первую очередь стоит разбираться с собственной виной.

У меня изо рта на скатерть капнуло красным. Черт, больно-то как!

— Что это? — прошептала Марина.

Я вытер кровь с подбородка ладонью и только потом сообразил, что здесь есть бумажные салфетки. Красные, что отрадно.

— Поспешные браки редко бывают счастливыми. Сломанная рука и сотрясение мозга... Дороговато получилось, — сказал я, помолчал и зачем-то добавил: — Я отделался двумя выбитыми зубами и вывихом.

— Вы гей? — опешила Марина.

— С чего вы взяли? — ответил я. — Вы считали, что на такое способны только мужчины? Нет, увы, это я так удачно женился.

— Извините, я не хотела вас обидеть, — смутилась Марина.

И я принял ее извинения, хотя они ничего не меняли и нафиг не были мне нужны. Так делают все воспитанные люди.

Фотографию я забрал с собой. И все-таки, какого черта бывший ухажер моей клиентки так мне не понравился?

Толстый, очень крупной вязки черный свитер Лизы был мне коротковат, но по крайней мере не жал в подмышках, как жали бы любые другие шмотки на пару размеров меньше, чем надо. Лиза худая и мелкая, как сеттер. Рядом со своим огромным, как ирландский волкодав, мужем она выглядит совсем Дюймовочкой. У нее острые лопатки и длинные пальцы прирожденной пианистки. Ей наверняка пошли бы платья от Диора и ажурные блузки с юбками-тюльпанами под длиннополую шубу, но она обожает мешковатые свитера, темные джинсы, тяжелые гриндерсы и мужские байковые рубашки. На худого, но довольно крупного в кости меня ее свитер, пусть с трудом, но налез. Теперь он слегка пованивал тухлятиной, но я надеялся, что стирка в машинке сможет это исправить.

В мире существует масса разноцветной химической дряни, позволяющей решать такие вопросы. Если бы все мои проблемы разруливались так же легко, я был бы очень счастливым человеком. Или, во всяком случае, куда более здоровым.

— С вас семьсот рублей сорок копеек, — сообщила кассирша, подозрительно глядя на меня. С ее точки зрения, я сейчас, скорее всего, был похож на начинающего бомжа. Я вытащил из внутреннего кармана куртки конверт с деньгами, врученный мне Мариной, и расплатился, получив в нагрузку пару бесплатных пакетов.

В супермаркетах я чувствую себя в безопасности. Яркий свет, круглосуточно дежурящий охранник, внимательно следящий за тем, как бы кто чего не украл, и куча сотрудников, которым нет до тебя никакого дела, — это меня успокаивает.

Дома меня ждал пустой холодильник, перегоревшая лампочка в ванной, гора старых носков, предназначенных на выброс, и пустая жестяная банка из-под кофе. После работы у меня частенько нет ни сил, ни желания тащиться в магазин. И тогда мне кажется, что было бы здорово, если бы кто-ни- будь, кроме меня, заботился о пополнении запаса лампочек, сахара и кофе в моей квартире.

Но у меня есть правило. Я никогда и никого не пускаю к себе домой. Знаю, это похоже на проявление паранойи, но я уже дважды нарушал его раньше. И дважды меня пытались убить не самым безболезненным образом.

Я предпочитаю быть живым параноиком, даже если мое поведение со стороны выглядит странно. Стать психически стабильным трупом я всегда успею.

Это был неудачный день. Мне следовало понять это несколько часов назад. Об этом говорило все: и визит Мартынова с угрозами, и неожиданная резвость покойника с «Курской», и настырность моей клиентки с психологической травмой. Иногда такое случается: твоя судьба складывает все яйца в один мешок и со всей дури дубасит тебя этим мешком по голове. Может быть, этой стерве просто нравится наблюдать за тем, как ты стоишь и обтекаешь.

Неудивительно, что на выходе из супермаркета меня ждали.

Парень в грязно-зеленых штанах и клепаной кожаной куртке, подпиравший спиной колонну на входе, был бы похож на молодого Джонни Деппа, если бы помалкивал. Он неотрывно следил за стеклянными дверями и, заметив меня, подобрался, как кот перед прыжком.

— Эй, перец! Куда намылился? — неторопливо обронил он. — Дуй сюда. Разговор есть. По душам.

Его приятель отлепился от стены и, не вынимая рук из карманов, двинулся ко мне. Затянутый в камуфло и массивный, как БелАЗ, с первого взгляда он мог показаться довольно страшным противником, но такие парни обычно довольно неповоротливы.

— Извините, тороплюсь. — Я покачал головой, одновременно прикидывая, куда деть пакеты с продуктами, если ребята решат проявить настойчивость. Перспектива разбить банку кофе или бутылку коньяка о чью-нибудь голову меня совершенно не радовала. Если честно, я вообще предпочел бы избежать конфликта.

— Че дерзкий такой? — удивился клепаный.

— Ребята, поймите меня правильно, — сказал я. — Курить я бросил год назад, денег у меня с собой немного, мобильник старый, копеечный, золотых цепей и колец не ношу. За углом вон того дома находится районное отделение милиции. Может, все-таки по-хорошему расстанемся?

— Говорливый какой! — восхитился клепаный. — Че в бычку попер? Сказано же, поговорить надо. Вот стой и слушай, че тебе умные люди скажут.

Я не выгляжу опасным, и, случается, мне это здорово мешает. Там, где любому качку хватило бы одного недоброго взгляда, мне приходится задействовать тяжелую артиллерию. Многие уверены, что, если ты весишь меньше восьмидесяти кило и твои руки отнюдь не бугрятся мышцами, тебя нельзя считать серьезным противником.

Они ошибаются.

Камуфляжный взял меня за плечо и подтолкнул вперед. Даже через куртку я ощутил, какая горячая у него рука — так, словно он был пьян или болен. Я принюхался. Ни перегаром, ни потом от него не пахло. Странно. Но и сладковатой вампирьей вони не было тоже. И то хлеб.

— Лапу убери, козел, — негромко попросил я.

Может быть, мне следовало быть более вежливым с незнакомыми людьми. Нормальные люди всегда становятся вежливыми, если вдруг оказывается, что с ними хочет поговорить кто-нибудь, за кем по пятам ходит здоровенный амбал в камуфле. Вот только я сегодня серьезно вымотался и к тому же не ел с самого утра. Меня трудно было назвать нормальным человеком.

— Ты его не обижай, чувак, — велел клепаный. — Серому че сказали делать, то он и делает. Че, проблемы?

Я послушно шагнул, выставив перед собой руки раскрытыми ладонями вперед — «ты что, какие проблемы?» — и ударил своего конвоира локтем в низ живота. Серый ахнул, как девчонка, и мешком свалился на асфальт. Чтобы получить такой результат, не нужно быть мастером боевых искусств, достаточно просто немного знать анатомию и умудриться нарваться на неподготовленного и очень самоуверенного противника.

Для гарантии я добавил ему ребром ладони в основание черепа. Я терпеть не могу драться, но еще больше не люблю оставлять за спиной того, у кого есть повод пожелать мне зла. Даже если его не было раньше, когда парень очнется, он непременно появится. У меня бы появился.

— Ах ты, падаль! — прошипел клепаный. — Меня предупреждали, что доброго отношения ты не понимаешь.

Просто замечательно! Значит, это было «доброе отношение»... Как интересно.

— А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее, — попросил я. — Кто предупреждал?

— Я те щас все объясню, — зловеще пообещал парень, смачно сплюнул себе под ноги и двинулся ко мне.

В том, как он двигался, было что-то не так. Клепаный не шел ко мне, как идут люди, он словно перетекал из одного положения в другое, время от времени замирая. Так, словно пытался осознать, как это у него так ловко выходит.