Люди из Претории - Хилари Нгвено

- Вы ведь понимаете, это нелегко, - говорил он. - Мне приходится быть особо осторожным. Нам надо действовать тихо, не торопясь.

Попробуй внушить это мистеру Хамиси - едва не крикнул в трубку Проныра.

Вся вторая половина дня прошла впустую. Выпадали у него такие дни, когда он только и делал, что названивал по телефону и ругал тупоголовых секретарш, непременно желавших знать, о чем он собирается толковать с их боссом. Он ругался с ними, не отрывая глаз от пишущей машинки, будто его взгляд мог вдохнуть в нее жизнь. Проныра ненавидел такие дни. И особую ненависть вызывал у него день сегодняшний, потому что статья, которую от него требовали, совсем его не вдохновляла. Между тем то, что занимало все его мысли, по-видимому, никого не интересовало.

С пяти пятнадцати до десяти минут девятого Проныра сидел в последнем ряду кинотеатра "Двадцатый век", наблюдая, как Шон О'Коннери лихо расправляется с толпами красных разведчиков. Нечего сказать, прекрасное средство поднять настроение! В восемь тридцать Проныра отправился ужинать в ресторан "Акация". На здании напротив прыгала затейливая неоновая реклама, и он вспомнил о Таймс-сквер в Нью-Йорке. В ресторан вошла девица, по виду сомалийка, и уселась прямо за его столик. Смерив Проныру оценивающим взглядом, она решила попытать счастья с кем-нибудь другим. В девять пятнадцать Проныра вернулся в кинотеатр и опять купил билет на фильм о Джеймсе Бонде. Он довольно равнодушно относился к Шону О'Коннери, но идти домой было рано, а других развлечений в этот час в городе не сыщешь.

В полночь Проныра показал свою корреспондентскую карточку у входа в клуб "Холлиан", и его пропустили в зал. Лора, конечно же, сидела у самой эстрады. Даже в полутьме видно было, как она пожирает Шэйна глазами. Южноафриканский певец исполнял номер на суахили. Проныра много раз слышал Шэйна, но сегодня тот пел из рук вон плохо.

- Что это творится с твоим дружком? - спросил он, подсаживаясь к Лоре.

- Ты о чем?

- Он не поет, а квакает.

- Ишь, специалист! Тебе что диез, что бемоль - все едино!

- Ого! Как мы сегодня обидчивы!

Проныра подозвал официанта и заказал бутылку пльзеньского.

- Нет, серьезно, - не унимался он. - Шэйн сегодня не в ударе.

Лора посмотрела на Проныру и, пожав плечами, отхлебнула из своего бокала.

- Должно быть, не его день, - сказала она. - Пора знать: у всех певцов так бывает.

- Он, по-моему, в напряжении, чем-то взволнован.

Она промолчала. Пиво принесли перед самым антрактом. Пока Проныра расплачивался, Шэйн спустился с эстрады и присоединился к ним.

- Выпей, - предложил ему Проныра. - По твоему пению видно, что тебе надо выпить.

Дородный южноафриканец рассеянно посмотрел на Проныру, не зная, как отнестись к замечанию журналиста.

- Не обращай внимания, Шэйн, - сказала Лора, кладя ему руку на плечо. Он ведь ни черта не смыслит в музыке.

- Что тебе заказать? - спросил Проныра, заметив нетерпение на лице официанта.

- Двойную порцию коньяка, - ответил Шэйн, - с имбирным элем.

Лампы в ночном клубе замигали - как бы в такт музыке в стиле "диско", которую играли во время антракта. Сладкий голос ведущего пригласил гостей танцевать. Две проститутки, крепко обнявшись, медленно извивались около эстрады. Появился коньяк. Шэйн смешал его с имбирным элем и залюбовался искристыми пузырьками, затем залпом опорожнил бокал. Лора взглянула на него.

- Дорогой, тебе еще выступать. - В ее голосе звучала тревога.

Шэйн поставил бокал на стол и вытер губы тыльной стороной ладони.

- Курево есть у кого? - спросил он.

- У меня только "Эмбасси", - сказала Лора.

- Ко мне не обращайся, - отрезал Проныра. - У меня хватает ума не травиться никотином.

Шэйн снова посмотрел на Проныру.

- Пойду-ка пройдусь, - бросил он. - Увидимся.

Лора поднялась:

- Что с тобой, милый?

- Ничего, - сказал певец. - Просто хочу подышать свежим воздухом. Пойдешь со мной?

Лора кинула беспомощный взгляд на Проныру, наливавшего остатки пива в стакан. Тот поднял голову и пожал плечами, давая понять, что ему безразлично, останется она или уйдет. Взяв сумочку, Лора удалилась с Шэйном. На танцевальной площадке проститутки тесно прижимались друг к другу, их огромные завитые парики плавно покачивались, наподобие черных буев в ночном море.

Лора вернулась вместе с Шэйном, когда музыка в стиле "диско" умолкла. Певец сказал ей несколько слов, которые Проныра не расслышал, и пошел к эстраде. Лора села.

- Он чем-то расстроен, - сказала она.

- Да что ты говоришь!

- Проныра, не будь таким противным, пожалуйста.

- Правда глаза колет.

- Но ведь ты мог и не говорить ему об этом.

- Допустим, мог. Только иногда человеку полезно услышать о себе правду.

- Ты ему не шибко нравишься, - сказала Лора, как бы извиняясь за своего дружка.

- Не ему одному, детка.

Шэйн снова запел - одну из джеймс-бондовских песен, исполнять которые считали своей обязанностью все певцы ночных клубов в Найроби. Бедный Джеймс Бонд, подумал Проныра, слышал бы он, что выделывают здесь с его песнями!

- Потанцуем? - спросил Проныра, кладя ладонь на руку Лоры и возвращая ее из мира грез, в который она погрузилась, созерцая поющего Шэйна, в мир реальный. - По крайней мере твой дружок убедится, что я не имею ничего против него или его пения.

Лора отодвинулась:

- Не сегодня, Проныра.

Журналист ощутил, что его вдруг бросило в жар: он не привык, чтобы его отвергали. Проныра машинально потянулся за пивом. Отпивая из бокала, он приказывал себе успокоиться, твердил, что ее отказ ничего не означает, что сегодня он вел себя с ней не лучшим образом. Вспомнил, что не пошел с ней пообедать. А теперь она отплатила ему той же монетой.

- Черт подери! - Проныра встал и подошел к высокой сомалийке, стоявшей у бара. - Потанцуем?

Она снова оглядела его - под этим расчетливым взглядом он чувствовал себя барахлом на распродаже или чем-то еще похуже - и отрицательно покачала головой.

- Смотри, потом пожалеешь, - сказал он, и опять его бросило в жар, как минуту назад за столом с Лорой.

Сомалийка повернулась к нему спиной. Проныра посмотрел на бармена. У того на лице застыло смущение.

- Добрый вечер, Проныра. - Бармен неловко улыбнулся.

- Черт подери! - бормотал Проныра, пробираясь к выходу.

5

Зазвонил телефон. Проныра вздрогнул и проснулся. Голова у него раскалывалась. Он понял, что ночью явился домой изрядно пьяным, раз уж свалился не раздеваясь. Протянув руку, он поднял трубку:

- Наэта слушает.

- Говорил тебе, что помогу? - прокричал голос на другом конце провода.

- Подождите, - сказал Проныра, вылезая из кровати. Он взглянул на часы - было половина десятого. - Кто говорит?

- Я, - ответил голос в трубке.

- Но кто вы?

- Портье. Помнишь?

- Какой еще портье?

- Говорил же, что пригожусь! - произнес голос в трубке. - Так вот, стрельба у нас тут была!

- Стрельба? - Проныра подтащил телефон к окну и раздвинул занавески - в глаза ему ударило солнце. - Стрельба? Где? В кого стреляли?

- В "Хилтоне". В того белого парня, кем ты так интересовался.

- "Хилтон"? Белый парень? - Журналист никак не мог просунуть руку в рукав рубашки. - "Хилтон"! Белый парень!

Проныра уронил телефонную трубку, рванул с вешалки брюки, выдвинул ящик комода, схватил пару носков. Он отчетливо видел, что они разного цвета, но было не время обращать внимание на подобные пустяки.

На тротуаре у главного подъезда в "Хилтон" Проныра попал в живой водоворот. Он пробрался сквозь толпу и предъявил корреспондентскую карточку у входа. В вестибюле кружилось множество полицейских и несколько агентов Управления безопасности. Журналист увидел репортера из "Стандарта", фотографа из "Нэйшн", но не перекинулся с ними и словечком. Он устремился прямо к портье.

- Что случилось? - спросил Нельсон.

- Убили, - ответил полушепотом портье, подражая Проныре. - Я знал, с первой минуты, как только он вошел в своих темных очках, без багажа и без паспорта, почуял: здесь что-то не так. А тут еще ты явился, говоришь, с ним агенты... эти... пиджаки оттопыриваются... Я точно знал...

- Скажи толком, - взмолился Проныра, - что произошло?

- Ну, не знаю даже, с чего начать. В общем, я в эту неделю работаю днем. Ту неделю работал в ночь, а сейчас днем.

- Итак, ты работаешь в дневной смене.

- Да, прихожу сегодня в восемь, как обычно, - продолжал портье. Только глянул от стойки в вестибюль - и что же я вижу? Скажу - не поверишь. Одного из тех агентов, что тогда приезжали с белым. Сидит это он в кресле, газету читает, понятно? Только все по сторонам глазеет, как сыщику и положено. Ну, ему, ясно, невдомек, что я его приметил. Не знает, что я понял - агент он, хоть издали и не видно, как пиджак у него под мышкой оттопыривается. У меня память на лица.

- Что случилось-то? - снова спросил репортер, едва сдерживая нетерпение.

- Ну, сверху вдруг звонят. Из номера европейца. И какой-то парень... африканец... наверное, из агентов... говорит мне - я трубку снял, понятно? говорит мне: подзови, мол, человека из вестибюля. А у самого голос дрожит. Я и спрашиваю: "Какого человека?" А он как заорет: "Инспектора Муриуки живо к телефону!" Я ему: "Инспектора Муриуки? А он из себя какой?" Тот парень опять в крик: "Быстро инспектора Муриуки!" Ладно, я-то не дурак, понятно? Иду к тому, который в кресле, и спрашиваю: "Вы инспектор Муриуки?" Он глядит, удивлен вроде, а я ему сразу: "Вас к телефону!" Он прыг к аппарату, а я у него за спиной, притворяюсь, что своими делами занят, но слышу, как тот, из номера, кричит: "Быстро "скорую помощь"!" Инспектор хочет спросить что-то, а тот, я слышу, твердит одно: "Быстро "скорую помощь"!" Тут Муриуки бросает трубку и велит мне соединить его с городом. Я соединяю, он набирает три девятки и вызывает полицейскую "скорую"...