Военные преступления украинских силовиков: пытки и бесчеловечное обращение с жителями Донбасса - Фонд исследования проблем демократии

Потом уже меня забрал другой батальон. И знаете, как забрали? Просто руки назад связали, одели мешок также. Я, честно говоря, даже не знаю, как я выжил. Кинули мешок на заднее сиденье, сверху сели — и вот таким образом несколько часов везли в Днепропетровск. То есть первые три дня я сам не мог ни вставать, ни ложиться. Меня под руки водили, там сокамерники помогали мне, я дней пять ничего не ел.

…В СБУ было тяжело, потому что были провокации. В своем подвале они приковали наручниками к трубам. Там не было ни туалета, ничего. Был человек, который приходил, один раз кормил. Вот это вот на бетонном полу, прикованные к батарее, еще двое суток сидели.

СБУ не церемонятся ни с кем, они калечат людей, потом уже трудно человека в чем-то обвинять, что он что-то рассказал, не каждый человек может выдержать эти пытки. Я знаю, что одна семья, это учительница по русскому языку, к ней просто приехали, вытащили из квартиры и все».

Актер и драматург Юрий Юрченко, живущий во Франции, стал военным корреспондентом и был захвачен украинским батальоном «Донбасс». В сокращенной форме приведем его рассказ журналистам:

«Утром 10 июня 2014 года я приехал в Донецк. Там стоит палатка, где записывают в ополчение. Я записался. Там было еще несколько добровольцев. Потом нас построили и повели. У меня было такое чувство, что я иду умирать. Я же воевать не умею. Я даже в армии не служил. Но и другого выхода для себя я не вижу. Так я и стал ополченцем.

Когда погиб Андрей Стенин, мой товарищ, с ним погибли два военкора — Андрей Вячало и Сергей Коренченков. Я случайно не оказался с ними в той машине, обычно мы вместе ездили. Коренченков (позывной „Корень“) жил со мной в одной комнате. Стенин сидел в машине сзади, а впереди — два военкора в военной форме, с автоматами. Машину расстреляли пьяные нацгвардейцы. Они в тот день устроили засаду на дороге. Когда увидели, что в машине журналисты, они ее оттащили подальше и подожгли. Поэтому Стенина так долго искали… 95 процентов западных корреспондентов приезжают уже с готовым шаблоном в голове, реальность их не интересует… В плен меня взяли 19 августа утром. Ребята говорят: вот его надо подбросить в Иловайск. Я сажусь сзади. Они едут. Вижу, они едут как раз по той самой дороге через Зугресс. И тут вдруг начинается шквальный автоматно-пулеметный огонь. Выходим из машины, нас тут же бросают на землю. Руки связывают сзади. И после этого начинают людей со связанными руками избивать. Прикладами, ногами, по голове, колют ножами, штыками. У меня по лицу течет кровь… Вижу, идет какой-то иностранец в натовской форме, каске, по внешнему виду сильно отличается от украинцев. Говорит с акцентом. Подходит ко мне и говорит: „Я из-за тебя, сука, в Нью-Йорке бизнес бросил!“ И с размаху меня бьет. Иностранец командует: „Бегом через мост!“ Гражданин США с украинскими корнями, бизнесмен… Другой амбал, позывной „Семерка“, сразу свалил меня на землю и начал бить сапогами по ребрам. Тут и другие подскочили. Я чувствую, что ребра сломаны. И вижу, как новый сапог летит в мою уже поломанную грудную клетку. Хочу встать на ноги — и понимаю, что не могу. Грудь так болела, что я не заметил, как саданули по ноге — то ли прикладом, то ли еще чем…

Потом всех отвели в школу. Там был такой железный шкаф для инструментов. Темно, ничего не видно, пыль, грязь. Присесть не на что. Дышать невозможно. А у меня лицо все залито кровью. Но я спасся от того, что пережили остальные ребята. Я слышал, как их гоняли по двору. Заставляли бегать на четвереньках, кричать: „Слава Украине! Героям слава!“, „Украина понад усе!“ Это же точная калька с „Deutschland über alles“. После этого они еще говорят: „Где ты видел здесь фашистов?“ А это что вы делаете? Рядом с нашим шкафом были школьные мастерские, класс труда, где верстаки на столах. Ребят завели в этот класс, и я слышу: „Решай, что тебе отрезать: яйцо или палец? Палец или яйцо? Палец или яйцо, ну?“ Я потом узнал: они у старшего группы мошонку положили в тиски, а другого, водителя, заставили крутить. Шесть суток мы пробыли в шкафу вдвоем с ополченцем, словаком Миро…

Меня вызывают на первый допрос. Смотрю, сидит грузин, Ираклий Гургенович, фамилии не знаю. Он в батальоне „Донбасс“ служит консультантом по разведке. Потом я узнал: он 22 года в разведке, с 18 лет воевал в Абхазии, Осетии, за рубежом. Учился в Штатах. При Саакашвили занимал крупный пост в Грузии… И вот они готовятся отходить. Опять кто-то дает команду: „Пленных расстрелять. Но сначала оденьте их в военную форму“. И тут вдруг опять появляется Ираклий. Он просто забросил меня в легковую машину…

В городе Курахово нас всех бросили в подвал. В любой момент охрана могла ворваться, избить прикладами. Ребят заставили ложкой выцарапать на стене гимн Украины, выучить его наизусть. И когда те заходили, ребята должны были его исполнять. Должны были кричать „Слава Украине!“ Там был один повар-садист. Он часто заходил и избивал ребят. Как-то он и мне разбил голову в кровь. Меня вели к врачу, и сопровождающий на минуту отошел. Я стою на костылях у стены. А повар сверху заглядывает: „Ну что? Слава Украине?“ Я молчу. Он тогда меня бьет по голове бутылкой, полной воды. „Слава Украине?“ У меня кровь течет… Там был один следователь. Очень эрудированный, образованный. Цитирует Юнга, Фрейда, Ницше, „Майн Кампф“. Исповедует идею сверхчеловека. Он профессионал. Специалист по психологической обработке пленных… он говорит: „Эти твои ребята без проблем напишут все, что нам нужно. Что ты был главным, что они были твоим сопровождением, что ты был до зубов вооружен. Мы сделаем тебя интернациональным супертеррористом и будем выставлять Франции в обмен на наши требования. Мы получим от нее все, что хотим. А если не договоримся, то ты просто сдохнешь в этом подвале“…

Обмен делал лично Ираклий. Конечно, обменяли меня не слабо — на троих, на одного грузина и двоих командиров „Донбасса“. А потом один из обменянных офицеров, его фамилия Чайковский, позывной „Артист“, на пресс-конференции в Киеве сказал, что их обменяли на группу военнослужащих Российской армии».

Дмитрий рассказывает: «Был взят в плен на украинском блок-посту. Меня привезли куда-то и закрыли в контейнер типа холодильника, там рыбу держали. Продержали там двое суток, а потом перевели в ангар. А там начали бить по почкам, били, в основном, ногами. Сказали, что якобы при мне было обнаружено удостоверение ДНР, патроны 5×45 калибра. Потом вместе с еще одним человеком погрузили в багажник, привязали на наручники к запаске. Привезли в Волноваху и там снова избивали. Потом нас привезли в Мариуполь на СБУ, кинули в подвал. Потом снова начали избивать. Потом отвезли в изолятор временного содержания. После этого никто на допросы не вызывал, никто не приезжал и вопросы не задавал. Потом просто осудили».

Ополченец Сергей рассказывает о провокации сотрудников СБУ, которые с его участием имитировали обстрел батальона Украинской армии, называясь сотрудниками Федеральной службы безопасности России. После организованной провокации они перестали скрывать своей принадлежности к СБУ и стали подвергать захваченного и его сына избиениям. Угрожая убийством сына, они заставили ополченца признать в суде все обвинения. Потерпевший Сергей рассказывает:

«В середине августа меня с сыном схватили из СБУ шесть человек, завязали глаза, руки и закинули в машину. Так завязанным они возили по городу, потом за город вывезли, что было слышно по звуку, потом завезли в ангар заброшенный. Они представились сотрудниками ФСБ, якобы они спасают нас от СБУ. Сказали, что доставили нас якобы к подполковнику русской армии. После этого нам снова завязали глаза и руки и увезли в какую-то лесистую местность, где мы находились до глубокой ночи. После этого нас с сыном снова посадили в одну машину их оперативников, продолжая ту же игру. Мы проехали около ста километров, и нам с сыном развязали глаза и руки, сказали, что у них операция, в которой они хотели обстрелять украинский батальон. Один из них достал из багажника гранатомет и сел на переднее сиденье, мы еще метров 700 проехали по каким-то закоулкам. Потом раздалась стрельба в воздух из автоматов, распахивается дверь, нас с сыном выкинули наружу и начали бить. Там уже была подготовлена рампа световая, как для профессиональной съемки, сделали с нас несколько кадров. Надели мешки на голову, бросили на бетон, начали избивать ногами, ломали руки.

Потом они все уже появились как следователи СБУ. Задали только один вопрос: „Ты хочешь, чтобы сын остался живой?“ Я сказал, что естественно. Они сказали: „Тогда ты подпишешь протокол о задержании“. Я сказал: „Придется“. Протоколы у них сразу были готовы. Подписали, и нас повезли сразу в СБУ. Утром пришел следователь, вопросов задавал мало. Фактически все, что у них по делу, уже все было готово.

Сказали, что главное на суде, чтобы я молчал и их не оспаривал. Судья назвала меру, и отвезли нас в СИЗО. До этого еще к нам подошел следователь и сказал, поскольку у нас с вами нет конфликтных ситуаций, мы к вам будем лояльны».