Остров внутри (Жизнь Бханте Ньянадипы) - Бхикку Хирико

другими врачами-заключенными из разных стран, включая датчанина Грегерса Йенсена, который превосходно говорил по-французски. В то время доктору Йенсену было пятьдесят семь лет. Несмотря на разницу в возрасте, они стали хорошими друзьями.

Грегерс был активным участником датского сопротивления на острове Альс в южной Дании. Гестапо арестовало его 6 октября 1944 года после диверсии против немецкой радарной станции на этом острове. Сначала он был заключён в тюрьму Фрёслевлейрен (датский Компьень) недалеко от границы, а 29 ноября его перевезли в Нойенгамме. В апреле 1945 года он вместе со всеми датскими и норвежскими заключёнными из различных концентрационных лагерей был перевезён на “белых автобусах” отчасти стараниями Бернадотта.

Юджин очень надеялся снова увидеть свою семью — любимую жену Рене, сына Бернара и маленького Дениза. Он верил, что всё закончится хорошо, и что они скоро будут освобождены.

После последней эвакуации датчан и норвежцев 20 апреля 10 000 пленных других национальностей, включая Юджина, были перевезены из Нойенгамме в Любекский залив, по большей части поездом. Оттуда их перевезли в Нойштадт, где посадили на корабли. Юджин вместе четырьмя тысячами других заключённых находился на самом большом из них, называемом “Кап Аркона” (также известном как “Немецкий Титаник”). К сожалению, произошёл трагический инцидент: “Кап Аркона” подвергся бомбардировке. Он был подожжён и почти потоплен Королевскими ВВС Великобритании, которые не знали, что на борту находились пленные. Большинство из них умерло в тот день. Его семья не знала, где в тот момент находился Юджин, надеясь, что он, возможно, был в корабельном лазарете. Однако Юджин, вероятно, был среди жертв, поскольку больше не было никаких признаков того, что он жив. Это событие произошло где-то в первых числах мая 1945 года.

После войны Грегерс переписывался с Рене и пригласил её в Данию, так как обещал Юджину позаботиться о ней в случае, если Юджин не выживет. Позднее он предложил ей выйти за него замуж, так как его жена умерла от рака в начале войны. В январе 1949 года вся новая семья Йенсен-Жён — Грегерс, Рене, Бернар и Дениз (которому было уже четыре года) — поселилась в маленьком городке Аугустенборг на острове Альс на юге Дании. Это был город, где Грегерс работал врачом общей практики.

Дениз так и не стал гражданином Дании; он путешествовал с французским паспортом. Тем не менее, всё его образование от детского сада до университета было датским.

Детство в Аугустенборге, Дания

Дениз и Бернар выросли в маленьком городке Аугустенборге — в 40 километрах к северу от границы с Германией. С отцом, которого они почти не знали, языком, на котором они не говорили, и родственниками, живущими далеко, им было трудно приспособиться к новой жизни. Они пошли в детский сад, где приоритетным направлением было изучение датского или чего-то вроде местного диалекта на острове Альс. Бернар помнит то время, когда они были детьми:

«Я помню, что в один из первых дней мы убежали через живую изгородь, возможно, потому что мы ещё не могли общаться с другими детьми, а может быть, потому что они нас дразнили. Но вскоре у нас появились хорошие товарищи, хотя нам не разрешали играть с детьми меньшинства немцев, которые во время войны были нацистами или симпатизировали им. Мы всё равно это делали, так как некоторые из них жили по соседству, и позже мы ходили с ними в школу. Позже наш отчим согласился с тем, чтобы мы виделись.

Аугустенборг и окрестности были прекрасным местом для детства: несколько лесов вокруг маленького городка, относительно большое озеро, соединённое с заливом. После школы мы играли у озера, которое находилось прямо перед нашим домом или дальше за входом, и в “Сторсковене”, самом большом из лесов. Мы делали луки из веток орешника, стрелы из камыша у озера, а мечи из дерева — в “Сторсковене”. Мы обычно мирно играли в Робина Гуда или что-то вроде того. Тем не менее, мы также часто дрались с другими бандами по соседству.

Мы принадлежали к банде, которая базировалась в “Лиллесковене” (маленьком лесу) у озера. Другая банда базировалась в “Сторсковене”, но они частенько были нашими хорошими товарищами по играм. Банды же из окрестных лесов и деревень такими не были; мы могли по-настоящему драться с ними. У моего брата было несколько товарищей по играм его возраста, и они засиживались допоздна. Он часто опаздывал на ужин и, как следствие, получал взбучку.

Зимой мы много катались на коньках на озере или в заливе, где можно было пробежать несколько километров. В пятидесятых крепкий лёд стоял несколько недель или даже месяцев каждую зиму. Летом мы купались в заливе у “Сторсковена”. Зимой нас учили плавать в крытой купальне в Сённерборге (главном городе Альса с населением в 25000 человек, расположенном примерно в 7 километрах от Аугустенборга). Мы добирались туда на велике. Мы оба участвовали в соревнованиях и завоевывали медали».

В своём раннем детстве Дениз проявил свои многочисленные таланты. Ему также нравилась классическая музыка и некоторые местные датские песни, которые он никогда не забудет. Как вспоминает Бернар:

«Мы также учились играть на пианино у учителя, который жил по другую сторону дороги. Мне удалось делать это только в течение двух или, может быть, трёх лет из-за моего отъезда в школу-интернат. Однако мой брат продолжал учиться, пока не закончил гимназию. Я научился играть лишь несколько самых простых прелюдий Баха. В то же время мой брат играл ноктюрны Шопена и играл их очень хорошо. Я думаю, он смог бы стать талантливым пианистом».

В 1955, когда Бернару исполнилось 11, его отправили в школу-интернат в Сорё, на большом острове Зеландия, который находится более чем в ста километрах от Аугустенборга и примерно в ста километрах от Копенгагена. Дениз вернулся домой и продолжил учиться ещё год. Затем, в 1956, он отправился в колледж в Сённерборг — изучать физику и математику. Это означало, что братья жили отдельно друг от друга и от семьи в течение следующих четырёх лет, в период их взросления. Бернар вспоминает:

«Даже если я приезжал домой на одни выходные в месяц, я всегда чувствовал, что эта разлука, возможно, была для меня положительной (Я был вдали от дома и научился своего рода независимости в порой грубой обстановке интерната), но, возможно, негативной для него, который внезапно стал единственным ребёнком в семье. С самого раннего детства я был защитником младшего брата в переменчивые годы