Финт покойной тети - Юлия Павлова

Уборщица со второго этажа начала жаловаться на отсутствие хороших перчаток, но я уже не слушала и вприпрыжку бежала к проходной. Поймала машину и понеслась домой.

Там на диване сидели мама с папой и решали, что первым продать из моей квартиры, чтобы были деньги. Катя оставила приличную сумму денег на счетах, но взять я их смогу только через полгода. В права наследства на все движимое и недвижимое имущество я смогу вступить только через шесть месяцев, но в нашей стране на такие мелочи не особенно обращают внимание, тем более что раздора среди ближайших родственников, претендующих на наследство, у нас не было.

Я не слушала, что там решают родители, все равно с ними соглашусь. Позавтракать я сегодня не успела и поэтому налегла на свежий борщ. Через пять минут родители вошли в кухню сообщить, что решили пока в квартире ничего не трогать, а на папиной развалюхе съездить на дачу и там чего-нибудь присмотреть на продажу. Я с набитым ртом пожелала им удачи.

Уже одетая, от двери вернулась мама.

— А квартиру придется продать. Нехорошая она. Не зря, конечно, Гриша за нее такие деньги предлагает, я так думаю — в ней спрятано что-то, но лучше продать и не мучиться. Папа тоже пришел на кухню.

— Да, доча. Отдадим ее к чертовой матери.

Я согласно покивала, обгладывая куриную грудку. Опять зазвонил телефон, и пришлось курицу отложить. Звонил Сергей Дмитриевич, назначил мне встречу на завтра на одиннадцать в своем кабинете. После этого перезвонил Григорий, сообщил, что мои родители продают ему квартиру. Я подтвердила, что в курсе и, конечно, согласна. Григорий бодрым голосом похвалил меня и тут же поинтересовался:

— Ты шампунь хотя бы сама выбираешь?

— Нет. Мама покупает.

— Я почему-то так и подумал.

Ну подумал и подумал, тоже мне, критик. А сам при жене и двух детях шесть лет с Катей жил, почти не появляясь дома. Во облом, наверное, Гришкино появление в семье. Жена, по логике вещей, уже должна любовника завести, обрасти новым бытом, так сказать. А тут явление — Гриша, пахнувший столько лет Катиными духами и домой носа не казавший, с вещами и с претензиями на любовь и понимание его загадочной души… Ой, не благодарное это дело — других осуждать.

Что мама говорила про квартиру? Нечисто здесь? А может, Катя действительно что-нибудь спрятала и Григорий об этом знает? На сколько это может потянуть, если ему не нужны ни дорогие картины, ни драгоценности?

Та-ак. Деньги, наркотики, бриллианты. Что еще бывает небольшим по объему и очень ценным?.. Все, что угодно. Парня-то из-за чего-то убили.

Стерва вышла на кухню и смотрела на меня с осуждением. Вот так, не успела заснуть, как без нее кушают.

Я спросила собаку, что же могла здесь спрятать Катя, но Стерва чихнула и тявкнула, требуя еды. Я наложила ей в блюдце мяса и смотрела, как она ест кошачьими движениями. Уникальная собака — толку от нее никакого, стоит бешеных денег и люди готовы их отдавать, потому что с ней приятно общаться, видеть такую милую мордашку и преданные глаза.

— Стерва, Катя была не обычная женщина. И очень прижимистая. Почему она оставила квартиру мне, а не Григорию? Она сознательно такую подлянку ему кинула, с юмором была моя тетушка. Где же искать предполагаемые миллионы?

Стерва доела мясо, пукнула и застучала лапой по полу, требуя прогулки. Очень не хотелось на улицу, но объяснять собаке, каково твое состояние, тем более при начавшемся холодном дожде на улице, было делом безнадежным.

Гулять я решила, не выходя из-под козырька подъезда. Стерва в таких случаях очень быстро справляла свою нужду. Лавочка у подъезда была с одного конца сухая, и только я прицелилась на нее, как послышался скулеж моей собаки. Соскочив с приступочки, я в два прыжка оказалась за кустами.

Старый кобель философски смотрел мутным взглядом на Стерву, а она сидела перед ним и почему-то скулила. Старуха мерным голосом выговаривала обоим:

— Как не стыдно, взрослый мальчик, а такие вещи делаешь.

Запыхавшись, я встала около огромной женщины. Ничего себе плащики носят российские пенсионерки — лайка, между прочим.

— Какие он вещи делает?

— Наскакивает. Ему до встречи с собачьим богом полграмма осталось, а он наскакивает. Испугал бедняжку.

Особенного пыла и страсти в кобеле не наблюдалось. Он все так же сидел перед Стервой, и она смотрела ему в глаза. Гипноз.

Сбоку потянуло дымком. Обернувшись, я увидела вчерашнего красавца. Он курил, всматриваясь в кусты сирени. А вот и мой гипноз. Взгляда отрывать от него не хотелось. Профиль у парня был неровный. Капризная нижняя губа, нос горбинкой. Волнистые светлые длинные волосы до плеч. Парень плавным жестом, пропуская волосы сквозь пальцы, откинул прядь назад. И от этого, гад, стал еще красивее. В руке с сигаретой у него болтался собачий поводок… Значит, есть надежда еще раз его увидеть.

Женщина дернула меня за рукав.

— …Не говорят кто?

— Кто?

— Ну, убиенный.

— Не говорят. Документов при нем не было.

— Не страшно тебе спать-то в квартире? Душа, она девять дней на земле еще кружит.

— Я с мамой ночевала. Сегодня подругу приглашу, а потом съеду.

— Куда?

Женщина с тревогой посмотрела на меня. Самые любопытные пенсионерки в мире — это российские пенсионерки, к тому же и беспардонные.

— Обменяюсь. В Крылатское перееду.

Мне разговор был неинтересен, мне хотелось смотреть левее. Парень бросил широким жестом сигарету в кусты и пошел от нас. Я готова была идти следом только для того, чтобы наблюдать за ним. И уже сделала шаг… но тут Стерва очнулась и ломанулась к подъезду. Крикнув старухе «До свидания!», я поскакала за ней. Наваждение прошло. Кажется.

Стерва отряхнулась и, пока я снимала сапоги, убежала прятаться. Она ненавидела мыть лапы. Я не спеша надела тапочки и пошлепала ее отлавливать. Она спряталась за пальму в гостиной и даже зарычала на меня. Зарычала как-то неуверенно, но я разозлилась. Не с моей ногой прыгать за избалованным животным.

— Иди сюда, Стерва.

Собака обнажила мелкие зубы и сделала рывок в сторону. Я тоже сделала рывок, Стерва столкнулась с моей рукой и, бросившись в сторону, сбила полуметровое плоское керамическое кашпо. На моей руке остались три кровавые царапины, но рукав дорогого пиджака не пострадал. Стерва забилась под тумбочку, а я развернулась и пошла за веником.

Неплохо мы взялись за наследство. Вчера столик стеклянный грохнули, сегодня кашпо ручной работы и небывалой стоимости расколотили, так, глядишь, все разорим и вернемся в прежнее полунищенское состояние.

Тщательно собрав крупные куски керамики и комья земли, я достала пылесос и решила пересадить осиротевший плющ к пальме. Потянув за ветку, я размотала длинное растение и увидела в его корнях плоский полиэтиленовый пакет. Полиэтилен был очень плотный и почти непрозрачный, но доллары — они и в Африке доллары. Портрет Франклина стандартного размера можно узнать и подо льдом, и в сумке соседки. Было бы желание.

Пакет я распечатала на кухне зазубренным ножом и от волнения даже чуть не порезалась. Пачка была в банковской упаковке. Значит, здесь десять тысяч долларов. Миленький цветочек рос у тети на стене. Ценное растение.

Я передумала пересаживать плющ. Пусть воздухом подышит. Наоборот, я застелила пол газетами, подтащила к пальме два пустых пакета и вывалила в них землю из керамической кадки пальмы. За неимением лучшего пришлось ее перекопать мельхиоровой лопаткой для торта. В кадке ничего лишнего, в смысле денег, не оказалось. Обидно.

Пришлось возвратить землю на место и туда же вкопать плющ.

Та-ак. Что мы теперь имеем? Мы имеем возможность найти в цветах или в иных предметах обстановки пачки полноценных американских долларов. Может, из-за этого Григорий так хочет меня отсюда выселить?.. Так что же, у Кати стены из золота, что ли? Я подошла к месту, где утром мама с папой приклеивали ободранные обои, подцепила не до конца присохший кусок, постучала по стене, погладила, прислушалась. Стена была типовая, бетонная. Уж в этом я понимаю. Пять лет рядом с пыльными и загазованными от сварки цехами на ЖБК зря не проходят. Наслушаешься от работниц и о составе бетона, и о продовольственных пайках, за которые я отвечала, и о сварочных агрегатах, и о мужиках.

О мужчинах и деньгах наши здоровенные работницы могли говорить бесконечно, естественно, в своем собственном фольклорном варианте. В заводоуправлении шутили, что студенты МИСИ очень любят бетонщиц. У них в общежитии можно жить неделями, и всегда будет сытно и жарко, только есть недостаток — перед тем как залезть в постель, надо стряхнуть простыни от вечного песка. И вставать надо тихо, чтобы другие женщины этого не услышали, а то налетят.

Пройдясь по квартире, я насчитала четверку больших цветов и десять маленьких. Мелкими были кактусы, не считая метрового в объеме монстра, который стоял возле компьютера в гостиной. Его я проверила вторым.