Мудрость веков - Людмила Шапошникова

— Наконец, главный вопрос: что Вы привезли, Людмила Васильевна?

— Мы работали в Бангалоре три с половиной месяца. Обнаружили пятнадцать сундуков архива. Архив уникален. В нем, собственно, три архива: самого Николая Константиновича, Елены Ивановны и Юрия Николаевича. Это письма Рерихов различным корреспондентам, точнее, копии писем, рукописи Николая Константиновича, которые еще не публиковались, например, большая серия «Листов дневника», из которой лишь немногие очерки увидели свет. Наиболее интересными, с моей точки зрения, являются записки Елены Ивановны, которые послужили основой целой серии уникальных философских книг Живой Этики, или Агни Йоги. Многое из этих записей нам еще не известно, и они могут послужить богатейшим материалом для исследования и размышлений. Все это нужно было описать хотя бы приблизительно, упаковать, подготовить к дальнему пути. Мы нашли библиотеку старших Рерихов, ряд реликвий, принадлежащих их Учителям. Неожиданно обнаружили пуленепробиваемые жилеты, которыми они пользовались в Центрально-Азиатской экспедиции. Оказывается, они знали об опасностях и готовились к ним.

Привезли мы граммофонные пластинки, которые по вечерам слушали Рерихи: очень много Вагнера, особенно опера «Парсифаль», Рахманинов, Стравинский, Мусоргский, русские народные песни, Сибелиус — они его очень любили. Мы как бы проникли во внутренний мир Рерихов, получили представление об их духовных переживаниях. Главное: мы привезли прах Николая Константиновича и Елены Ивановны. Две урны. Они хранились у Святослава Николаевича, и он их нам передал для создания мемориала.

— Почему они не были захоронены? Было ли какое-то распоряжение самого Николая Рериха?

— Я о таком распоряжении не знаю. В документе, подписанном Святославом Николаевичем, сказано, что прах передается для создания мемориала Рерихов.

— А камень, что стоит в Кулу, и ступа на так называемой могиле Елены Ивановны?

— Это только места кремации.

— Помогал ли вам Святослав Николаевич разбирать наследие?

— Помогать физически он не мог, он разрешил нам все смотреть и охотно давал пояснения.

— Можно только догадываться, что он чувствовал эти три месяца.

— Ему было очень тяжело, и мы это понимали. Он отрывал родителей от себя, и отрывал с кровью. Он приговаривал: все будет хорошо. Но — шаг за шагом. И мы понимали, что этот «шаг за шагом» он каждый раз делал в своей душе.

— Было ли что-то, с чем Святослав Николаевич не захотел расстаться?

— Из наследия старших Рерихов мы привезли все. На каждую часть наследия были написаны подробные списки, он их изучал, он видел, что отдает, — и подписывал каждую страничку этих списков.

— Сколько картин вы привезли?

— Более четырехсот, причем среди них есть картины, которых мы никогда не видели, они не экспонировались у нас. Это ряд гималайских пейзажей, «Святой Сергий» — один из вариантов, который хранился у Святослава Николаевича, наконец, триптих с Учителем — совершенно удивительная вещь. Многие картины требуют реставрации, поэтому сразу, к сожалению, устроить выставку будет невозможно.

— Мне кажется, что вообще мы не очень скоро все увидим: в лопухинском особняке идет ремонт, и неизвестно, когда он кончится.

— Я надеюсь, что он ускорится в связи с прибытием наследия. Мы очень заинтересованы в том, чтобы начать работу Центра-музея. Он ведь будет иметь научно-исследовательский и просветительский характер, мы планируем издание и переиздание работ Рерихов, мы должны помогать и сотрудничать с организациями, которые сами издают Рерихов. Разумеется, мы не собираемся узурпировать чьи-то права, но мы обязаны следить за тем, чтобы вокруг Рерихов прекратились непрофессиональная отсебятина, дилетантские упражнения. Чтобы поднять уровень рериховедения на должную высоту, мы предполагаем устраивать специальные семинары, лекции, будет работать библиотека. Мы будем стараться превратить Центр в подлинный центр культурного притяжения для всех, кто интересуется Востоком и Рерихами.

— А Фонд? Каковы его функции?

— Программа Фонда тоже достаточно широка. Во-первых, Фонд организует Центр-музей. Во-вторых, он будет создавать свои филиалы, объединять рериховские общества, сотрудничать с международными рериховскими центрами. То есть это деятельность культурная и экономическая.

— Есть ли у Фонда деньги для экономической деятельности? Вашими учредителями были и Фонд мира, и Фонд культуры, и творческие союзы. В печати, во всяком случае, вам была обещана поддержка.

— Реально помог только Фонд мира. Он дал миллион рублей и обещал оплатить ремонт здания. Может, теперь и учредители станут охотнее помогать.

— Удачи вам! Я знаю, что впереди у вас много трудностей. Но я надеюсь, что имя Рериха объединит здоровые силы общества. И, как говорит Святослав Николаевич, будем вместе стремиться к прекрасному.

«Литературная газета», 1990. 30 мая.

ОЛЬГА СТАРОВОЙТОВА,

журналист

Такого давящего чувства тревоги мне испытывать не приходилось давно. Словно камень подвесили к сердцу, и от каждого недоброго слова он становился все тяжелее.

…Шла международная конференция, посвященная творчеству С.Н.Рериха, которую организовала ассоциация «Мир через Культуру». В зале яблоку негде было упасть — столь высок сегодня во всем мире интерес к творчеству художника и его семьи. Звучали полные пафоса слова о единении и сотрудничестве, много информации несли прекрасные слайды о доме художника в Бангалоре, патронируемом им культурном центре Читракала Паришатх. И как всегда низводили на душу покой и радость лучезарные картины великого мастера.

И среди всей многоголосицы в большинстве своем искренне произносимых слов из уст организаторов и выступающих звучали многозначительные намеки типа: «Ну вы же знаете, в каких руках находится наследие Рерихов…»

Чтобы читателям, среди которых есть не только рериховцы, было понятно, о чем идет речь, сделаю небольшое отступление.

…Подвиг, который во имя нас с вами совершила уникальная семья Рерихов нами еще до конца не осознан. Уже одно то, что супруги смогли записать Агни Йогу — Учение наступающей эпохи Огня — и сделали все возможное, чтобы она увидела свет (впервые — у нас, в Латвии), вызывает у всех думающих людей чувство бесконечной признательности и благодарности. Но это только одна из граней их многостороннего труда. Наследие семьи необычайно разнообразно и во многих отношениях уникально. Долгие годы оно хранилось в Индии. Но пришел срок, когда бесценное сокровище должно было вернуться на их многострадальную Родину. Много людей (в их числе организаторы вышеупомянутой конференции — писатель Валентин Сидоров, художник Борис Смирнов-Русецкий, искусствовед Ольга Румянцева), в том или ином аспекте изучавших творчество семьи, по разным причинам стремились получить к нему доступ. Но Святослав Николаевич остановил своей выбор на Людмиле Васильевне Шапошниковой. Она — индолог, кандидат исторических наук, много путешествовала по странам Востока и написала несколько прекрасных книг. К слову сказать, единственный в стране человек, сумевший пройти гималайскую часть маршрута экспедиции Рерихов. Людмила Васильевна и привезла из Индии драгоценный груз. Так два с половиной года назад возник Фонд Рерихов.

Казалось бы, всем рериховцам на радость впервые в стране, в которой за чтение Учения Живой Этики бросали в тюрьмы, появился центр, возле которого можно было бы объединиться. Но увы… Нашлось немало людей, считающих себя более достойными претендентами на роль хранителя наследия. Каждый из них вместе со своей группировкой пытался навязать Л.Шапошниковой свою волю. И всех их объединяло острое желание как можно скорее получить доступ к бесценным рукописям. А та подобные поползновения пресекала на корню.

В конце концов группировки объединились и повели наступление единым фронтом. По роду работы ко мне стекается немало информации о том, что происходит в рериховских обществах бывшего Союза. И резолюций всевозможных полуподпольно проведенных собраний и сборов с призывом как можно быстрее «убрать темную предательницу», обращений «об истинном положении дел с наследством» в последнее время приходит предостаточно. Судя по реакции Международного Центра Рерихов, Людмила Васильевна Шапошникова решила не отвечать, памятуя о том, что «на великом Пути лучше быть оклеветанными, чем мешать решению Владык». Я же взялась за перо лишь по одной причине — больно смотреть, как сознательно и планомерно вводят в заблуждение хороших, искренне желающих добра своей стране, но лишенных чувствознания людей. В конце концов, прямой долг учеников — защищать своих Учителей.