Газета Завтра 239 (78 1998) - Газета Завтра

Как говорили мальчишки послевоенных лет своим воевавшим отцам: “Вам повезло, вы немцев били!” - так и мы, наверное, можем сказать приднестровцам: “Вам повезло! Вы знаете врага в лицо”. У приднестровца есть четкий образ врага - это молдовский национал-фашист, тот, кто напал на мирные города, кто расстреливал безоружных, кто и сегодня держит в прицеле своей М-16 приднестровского ребенка. Враги - Молдова, Румыния, США. Их никто не звал - сами полезли и получили по хребту. Внешний враг - это всегда легче, чем гражданская война. Внешний враг сплачивает. Чужой солдат, стреляющий в твою семью, - знак того, что примирением и братаниями не обойтись, что надо стоять насмерть. И еще есть река Днестр, ставшая границей, чертой, отделяющей черное от белого: здесь мы, там они.

В самом названии “Приднестровье” спрятано слово “приграничье”. Все приднестровцы целиком - жители прифронтовой полосы. Узкая полоска земли простреливается вся, минимальная ширина ее около 14 километров - три часа ходьбы от границы до границы. В 92-м кишиневские власти планировали захватить все Приднестровье за 16 часов! И от такой всеобщей близости к границе, к возможному хоть завтра фронту, у людей чувство опасности притупляется. В центре Тирасполя у горожан спрашиваю: не страшно ли так близко к границе жить. “Да нет! - отвечают. - Отсюда ж до реки целых три километра. Вот в Бендерах, на том берегу, пострашнее.”

Мне все говорили: “Поезд “Москва - Тирасполь” - машина времени: за сутки проедешь пятнадцать лет назад”. Конечно, не верится, пока не увидишь сам. А увидел, и правда: Тирасполь сегодня как советский южный курортный город года этак 82-го. Жаркое солнце располагает к размеренности, для северян очень не привычному, а бесплатные таксофоны, развешанные на каждом углу, делают жизнь здесь и вовсе неторопливой. Тирасполь - это роскошная темно-зеленая клейкая зелень на улицах, бесконечные кусты роз, везде скамеечки в тени деревьев, множество кафешек, огромные крытые деревянные троллейбусные остановки, это сигналы точного времени по уличному радио, это город без надменных реклам, иностранных вывесок, почти без коммерческих палаток, а еще - без закрытых из-за разрухи гостиниц, заводов, поликлиник, без уличных “разборок” и бронежилетных омоновцев, без кавказских “хозяев” на рынках, без единого нищего или беженца, без толп безработного народа, без митингов протеста.

Как живут? Да, конечно, нездорово живут. Инфляция: сейчас 1 доллар - это миллион приднестровских рублей, да еще и деньги запутанные: количество нулей на купюре может никак не сочетаться с ее номинальной стоимостью. Денег платят мало: пенсия - 18 миллионов, средняя зарплата - 40 миллионов. Однако и цены здесь тоже низкие - как минимум в три раза меньше, чем в Москве, а квартплата - и вовсе копейки. К тому же, в отличие от России, зарплату и пенсию здесь принято выплачивать, причем пенсия разносится по часам. И главное: все понимают, что и низкий зароботок, и инфляция - следствие экономической блокады со стороны Молдовы, украинских пошлин и транспортных тарифов, результат непризнания со стороны Москвы и ненависти в лице Вашингтона. Это знает и стар и млад, поэтому держатся стойко, все вместе.

В Приднестровье три государственных языка: молдавский, украинский и русский, и на всех вывесках, табличках, документах обязательно по три надписи. По государственному телевидению чередуются передачи на разных языках. Полное языковое равенство заложено в государственной политике, в школах преподают молдавский как один из родных языков. Это при том, что в городах речей на молдавском или украинском практически не услышишь, молодежь вне зависимости от национальности однозначно выбирает русский, а многие молдаване даже не знают своей речи.

Границы с Молдовой практически нет, проехать туда или сюда может практически каждый. Но есть два “но”. Во-первых, туда ездить особо не за чем, разве что родственников повидать. А так даже поторговать на кишиневском рынке приднестровцу нельзя: сертификат особый нужен. И во-вторых: несмотря на прозрачность границ, нога вооруженного “румына” сюда с 92-го не ступала. С этим строго: солдатам или полицаям Молдовы здесь не место, что бы кто в Кишиневе ни вещал про “единое и неделимое”. Так что молдовские таможенники, которых просто не пускают на землю Приднестровья, сидят на украинской территории, делают вид, будто что-то охраняют. А еще приезжих вроде меня возят, как в зоопарк, за Бендеры к пограничному посту на шоссе - показать молдовских пограничников: их чванливый вид в нелепых картузах просто уморительный.

Некоторые приднестровцы говорят, что навоевались, не пойдут больше. Но даже тот, кто ворчит, помнит о войне, помнит о павших друзьях, к которым 19 июня приходит на могилы, и покажет награды, какие есть, и часами будет рассказывать про свой единственный бой в цветущем персиковом саду, когда в затишье казалось, что и нет войны вовсе. Если будет война, приднестровцы будут сражаться, каждый. Куда ж они денутся, когда снаряды в их домах рваться будут? Вытащат из-под земли припрятанный винтарь или что посолиднее - и на передовую. По ТВ ПМР первое сообщение - о внутренних делах, второе - о том, что делается в Молдове. Там уже не бьют в лоб заявлениями о русских недочеловеках, там стали поосторожнее. Совсем недавно президент Молдовы Лучинский заявил о “неконтролируемых вооруженных формированиях на территории Молдовы”. По ТВ ПМР тут же выступил зампред Верховного Совета ПМР В. И. Атаманюк: да, это тревожный факт, Молдова должна навести у себя порядок.

В Приднестровье русская поговорка “До царя как до неба” - непонятна. Приднестровцы не просто уважают своего президента - они на полном основании считают его открытым их чаяниям, доступным, своим. “Надо пойти к Смирнову”, “Это надо обсудить со Смирновым”, - раньше к президенту мог попасть любой человек с улицы, да и сейчас к Смирнову идут, как к участковому, его избиратели, граждане одной с ним страны. Представить, что русские могут попасть “на прием” к Ельцину, я не в состоянии. К Смирнову идут по важным государственным делам. Например, несколько женщин-активисток собирались поговорить со Смирновым об одной тираспольской школе, которая, как оказалось, подчиняется только Кишиневу и в которой ежедневно перед уроками поют “Проснись, румын!”. Для маленького Приднестровья это действительно важно, и я уверен: женщины к президенту попали. Как сказала одна из них: “Эта румынская школа - вред для Республики”. Все очень четко.

Что для приднестровцев Россия? Большая Родина и надежда на помощь для Республики. Они верят России, они живут Россией. Дети слушают на уроках о славянах, бывших здесь прежде всех, о русских победах на Днестре и Дунае, о великой русской культуре и цивилизации и верят, что это говорится и о них. А взрослые запоем смотрят российское телевидение, читают российские газеты и тоже верят почти каждому слову. Только когда там рассказывают о Приднестровье, они выключают звук, потому что слушать ложь из России для них невыносимо. И каждый из них задается тогда моим вопросом, только наоборот: “Что же это за русские там, в России, почему же они сломались, сдались, позволили себя поработить?” И не находит ответа.

Денис ТУКМАКОВ

НАС ЖДЕТ СВОБОДНАЯ ЗЕМЛЯ!

Сегодня в Приднестровье складывается уникальная для постсоветского пространства ситуация. С одной стороны, в лице ПМР мы имеем настоящую советскую республику, чьи граждане - преданные союзники по национал-освободительной борьбе, чьи руководители - патриотически настроенные государственники. С другой стороны, в Приднестровье практически отсутствует патриотическая государственная идеология. Такой важнейший институт власти, как государственные СМИ, работает крайне не эффективно: ТВ ПМР напоминает телевидение трех дней ГКЧП, радиовещание по качеству передач хуже деревенской радиоточки, местная пресса находится в зачаточном состоянии. Более того, на сегодняшний день ни одно из обшественно-политических движений ПМР, несмотря на все их влияние в республике, не способно разработать серьезную государственную идеологию Приднестровья.

Конечно, столь малое количество населения (650 тыс. чел.) просто не способно самостоятельно достигнуть уровня “критической массы”, достаточной для появления собственных идеологов. Но, что самое важное, крайне слабо внимание к ПМР со стороны российских патриотических политологов, геополитиков, идеологов.

Никто из них не задумывается, например, о том, что ПМР располагает средствами для информационного охвата территории куда большей, чем левый берег Днестра. Одна только местная радиостанция способна вещать на всю Европу - в прямом смысле “от Атлантики до Урала”, а ведь есть еще телевидение, типографии, видеостудии. Кто из патриотов имеет в нынешней России более легкий доступ к миллионам соотечественников?

Приднестровье - это великолепный полигон для апробации новых патриотических идей, это идеологический плацдарм для похода на Европу, это укрепленная партизанская база в битве за Россию. Политически заряженное приднестровское общество, соприкоснувшись с российскими искрами свежего идеологического учения, при поддержке эффективной местной власти, способно превратиться в гремучую смесь, зародить кардинально новое движение, которое взорвется идеологической бомбой в подбрюшье Европы.