Лада, не грусти, не надо! Пособие для начинающей эгоистки – 2 - Лада Лузина

Нынче мы живем совсем по иным законам — рыночным. Каждый из нас в какой-то мере товар и продавец, который должен продать себя окружающим, убедив их, что он — лучше других. Лучшая в мире жена! Лучший работник! Нужно показать партнеру свои достоинства, работодателям — свое резюме, порт-фолио, предыдущие работы и даже свой потенциал с помощью тестов.

В наше время скромность становится чем-то вроде… лености. Последним оправданием неудачников!

Если ты и впрямь слишком застенчив и скован, чтоб показать себя в лучшем виде, не ленись — иди на курсы, на тренинги. Иди и учись танцевать танго, чтоб приобрести уверенность в движениях. Иди к логопеду, учителю по сценречи, психологу — если тебе трудно донести до окружающих мысль. Нет денег, иди в Интернет и читай статьи, исследования, форумы по заданной теме. Только не стой на месте — иди, развивайся и добивайся!

Сегодня на рынке мы не только продаем, но и покупаем себе недостающие и необходимые качества и платим за них деньгами и огромной работой над собой. И скромник находится в положении не только лентяя, но и иждивенца, который надеется, что кто-то выполнит его работу вместо него (будет выискивать в нем некие скрытые таланты, разгадывать его тайные чувства), не хочет никуда ходить и ничего менять, надеясь, что добрый дядя или прекрасный принц принесет ему голубую мечту на блюдечке с голубой каемочкой…

Если дотянуть эту мысль до уровня философской — итог будет еще хуже. В каждого из нас Господь Бог заложил некий талант, который и определят нашу профессию и место под солнцем. Согласитесь, миру так не хватает по-настоящему талантливых учителей и политиков, журналистов и докторов, строителей и даже директоров. Почему их так мало? Потому, что из скромности большинство из нас так и не смогли реализовать свои дарования. Скромники — главные виновники несовершенства мира! Или, как минимум, собственного мира.

Однажды я сформулировала закон шоу-бизнеса:

Самоценность каждый определяет себе сам. Остальных — надо ставить перед фактом!

Если ты не уважаешь себя, считаешь никем — окружающие будут относиться к тебе точно так же. На первый взгляд, мой лозунг кажется эгоистичным, на деле — мало кто рождается с ощущением самоценности. Большинству нужно пройти долгий путь, сотни раз сесть в лужу и подняться, слушать, учиться, пробовать, искать, ошибаться. Определить свою настоящую цену — огромный труд. Но результат будет бесценным. За бесценок ты себя уже не продашь никогда!

Еще в шоу-бизе говорят: «Скромность — сестра бедности». Я б уточнила: «Скромность — путь к разорению». За долгую карьеру журналиста я сталкивалась только с одним журналом, где отказывались печатать фото авторов, даже если речь шла о медийных персонах. Не прошло и трех лет, как он разорился.

И коли этого вам мало, добавлю: недавно ученые выяснили, что люди с высокой самооценкой меньше склонны к инфаркту, поскольку спокойнее реагируют на стрессы, коими изобилует современная жизнь. Чтобы ни случилось, они трезво оценивают свои сильные стороны и знают, что скорее всего переживут неприятности… Потому нескромные люди живут не только успешней и счастливей, но и намного дольше!

И пусть скромница, обитавшая во мне в юности, порой дает знать о себе, и я молчу, упуская шанс сказать что-то важное, боюсь постучаться в нужную дверь, я точно знаю три вещи… Скромность — недостаток. Попытка навязать ее как обязанность другим — преступление, такое же, как подрезать птицам крылья, чтоб те не взлетели! А писатель — профессия априори нескромная, даже бесстыдная, ты вынужден обнаруживать пред читателями не только свои достоинства, но и недостатки. Включая и этот…

Какой бы законченной нахалкой ни считали меня окружающие, поверьте, всю свою жизнь я неустанно сражаюсь с собственной скромностью! 

Перфекционизм

У меня появилось странное хобби. Я покупаю кисти и краски, еду на дачу и крашу все подряд: окна, двери, скамейки, беседку, забор. Нельзя сказать, что у меня так уж хорошо получается (не без подтеков и волосинок от кисточки). Но соль в том, что все перечисленные выше поверхности нужно перекрашивать примерно раз в два года. А значит, даже если я сделаю что-то не слишком прекрасно, в скором времени можно будет все переделать. Иными словами, покрасить дачный сарай — то немногое, что я могу позволить себе сделать плохо, совершенно не мучаясь угрызениями совести и мыслями о собственном несовершенстве. Ведь я, как и многие мои друзья, неизлечимая перфекционистка.

Для тех, кто не знает, сие означает, что ты всегда требуешь от себя максимальный результат, а коли не выдашь его, пытаешься съесть себя заживо. Правильно ли так поступать — один из многих неразрешимых вечных вопросов. Как сделать философский выбор из двух равно убедительных постулатов — «Лучше сделать хоть что-то, чем не делать вообще ничего!» и «Лучше вообще ничего не делать, чем делать плохо!». Признаюсь, большую часть жизни я лавировала между ними двумя, выбирая то один, то другой, в зависимости от периода в жизни и настроения. Но, как говорится в известной скороговорке, корабли лавировали-лавировали, да не вылавировали. Однажды я огляделась и поняла, перфекционизм действительно косит наши ряды. Во всех возможных областях и сферах: бытовой, профессиональной и личной.

Есть у меня знакомая художница. Мне искренне нравятся ее работы — веселые, яркие, оптимистичные, ее персонажи как будто излучают счастье. Не удивительно, что продаются они хорошо. Но сама автор относится к ним высокомерно-презрительно, а в черные дни — откровенно их ненавидит, клеймя «противной попсой». Ей хочется быть иной — настоящим мастером. Периодически она меняет жанр и пишет «серьезное, стоящее». Восторга такие работы не вызывают, продаются с трудом. И каждый раз приятельница очень расстраивается, объясняя это бездуховностью общества, предпочитающего попсу настоящему, глубокому искусству. Хотя, на мой взгляд, проблема не в излишней, непонятной народу, глубине, а напротив — в отсутствии оной. В отличие от веселых и радостных человечков, ее «большие» полотна появляются не из глубин ее «Я», а из нервозного желания соответствовать некой высокой планке [2] настоящего мастера. Нельзя сказать, что ее картины плохи, они написаны на профессиональном уровне, но они и не хороши — потому что в них нет души… Ибо, хотите верьте, хотите нет, даже самый гениальный на свете мастер не в силах написать гениальное полотно или роман на тему, которая ему скучна, чужда и непонятна.

«Не понимаю, — говорю я ей, — у тебя такие чудесные работы. Каждая, как кусочек счастья. И все они — часть тебя». «Значит и сама я — попса, — упрямо отвечает она. — Если я не могу стать настоящей художницей, зачем рисовать вообще?» И вот тут-то я ее понимаю… А заодно и себя. Не так давно я сказала себе те же слова: «Похоже, я уже не стану великой писательницей. Стоит ли тогда морочить голову и писать вообще?».

Творческому человеку очень трудно простить себе невеликость. Но иногда проблема не только в недостижимой высоте, но и в объеме. Больше года моя подруга не может закончить ремонт в новом доме. И дабы вы могли оценить степень ее перфекционизма, скажу, перед тем как начать работы, она специально закончила полугодичные курсы дизайнеров. Не для того, чтоб работать по этой профессии, исключительно чтобы самой сделать проект и дотошно разобраться в каждом нюансе. Любой, у кого был ремонт, знает, наши рабочие страдают не перфекционизмом, а прямо противоположной «болезнью» — пофигизмом по отношению к множеству мелких недоделок. Как водится, за год подруга сменила много людей, увольняя одних и нанимая других. Как водится, многие работы пришлось переделывать по несколько раз. Как водится, в один ужасный день после исчезновения очередной бригады у нее опустились руки, она поняла, что ненавидит свой дом, свой ремонт и последний, наверное, не закончится уже никогда. Тут-то к ней и приехала я, посмотреть на свершения и поддержать ее… Поначалу я честно попыталась уговорить ее махнуть рукой на дизайнерские несовершенства и не переделывать уже ничего. Но после страстной лекции на тему, чем древесный рисунок дуба отличается от рисунка сосны и почему одно ни в коем случае нельзя заменить на другое, я прикусила язык. Это был перфекционизм в высшем его проявлении: «Либо все, либо ничего!». «До тех пор, пока все здесь не будет так, как я придумала, мы сюда не переедем!» — объявила она.

И все-таки я не склонна ее осуждать. Я ходила по трехэтажному зданию, рассматривала готовые комнаты, понимая, сколько придумок, находок, оригинальных и творческих решений впитал этот дом. И глядя на них, прощала и ее, и себя. Около года в моем столе лежал недописанный роман, отложенный лишь потому, что я не могла раздобыть информацию об одном из исторических персонажей. Героя можно было попросту вычеркнуть или сделать более плоским. Дуб можно было поставить прямо сейчас, а сосну пришлось искать неделю. «Но, знаешь, — сказала я, — когда пишешь большую по объему книгу и хочешь, чтоб классной была каждая деталь, нужно, как минимум, понимать — это весьма трудновыполнимая задача. И хотя бы не умножать ее на вторую такую же трудную — требование сделать это в короткий срок. Особенно, если такой объем ты берешь впервые в жизни. Ты думаешь, твой ремонт длится слишком долго? По-моему, учитывая все обстоятельства, ты идешь к своей цели со спринтерской скоростью!»