Ди-Джей - Александр Берник

— А где ты видел, убогий, чтобы наставник с учеником договаривались о методике преподавания? — начала явно заводиться белобрысая обезьянка, исходя на нервы, — Как потребую, так и будешь тут пляски с бубнами устраивать. А ни захочешь или ни сможешь, так обезьяной и сдохнешь в этом мире. Знаешь, сколько у меня таких дебилов по разным локациям сидит? Ты не в том положении, прыщ, чтобы мне указывать. Так что влип ты, пацан, по самую задницу головою вниз. Притом сам напросился.

Дима: — Я не понял, что значит перевод, — надулся горе-ученик, идя на попятную, неожиданно вспомнив, что имеет дело со всемогущей адской сущностью, а не с простой белобрысой «недообезьянкой».

— А то и значит. Всё, что я буду вдалбливать в твою тупую башку, как обязательные для тебя познания, будешь рассказывать мне другими словами и понятиями, сделав перевод с русского на русский. Тогда я поверю, что ты освоил материал.

Дима: — То есть пересказ своими словами, что ли?

— Внимательно меня слушай. Не своими словами, а другими, несовпадающими с моими.

Накал страстей взаимно возрастал. Похоже, у Джей в теле полуобезьянки, так же, как и у Димы образовались проблемы с гормональным балансом, и поэтому оба уже чуть ли не прыгали, сидя на задницах.

Дима: — Как можно сказать другими словами, что многознание уму не научает? — взвился с носовым мычанием нервно елозивший пятой точкой, ничего не понимающий ученик, — многознание — оно и в Африке многознание, а уму ты вообще дала только что чёткое определение.

— Внимательно. Меня. Слушай. Дебил, — жёстко и озлоблено прервала его красночёлочная училка, так же, как и он, стирая пятой точкой земляную кочку, — во-первых, это твои проблемы, как ты это будешь делать. Во-вторых, только обязательные для тебя познания на этом уровне. А относительно мужчины-интеллектуала я чётко дала понять, чтобы ты запомнил это на будущее. Я с тебя спрошу, но позже, если умудришься из обезьян выбраться. Каким был обязательный для усвоения закон, который я до тебя довела?

Дима: — Не помню, — мысленно рявкнул горе абитуриент, сопровождая подуманное мимическим букетом озлобленности с ослиным упрямством «наплевательности», всем видом показывая, чтобы она уже шла лесом со своими нравоучениями. Притом, как можно глубже в кишечник.

Обезьянка с красной чёлкой не осталась в долгу и, скорчив свирепую мордашку, вскочила и замерла напротив неподвижным изваянием, уставившись следственным дознавателем на обвиняемого, словно гипнотизируя. Диме вдруг стало неловко и холодно от её пронизывающего взгляда. И он, забыв, что эта, с позволения сказать, нехорошая сущность адского замеса читает мысли, как по писаному, принялся нецензурно про себя выражаться, пытаясь разгрести в памяти кашу, которая, похоже, уже окончательно разварилась, превращаясь в голове в однородное месиво.

Наконец, сдавшись и вспомнив, что Суккуба прекрасно слышит все его мыслительные изыскания, резко сменил негативно эмоциональное мышление на раскаяние.

Дима: — Ну, я действительно не помню. Ты уже столько наговорила, что я запутался.

— Ладно, — ожила блондинка на всё тело, — но учти. Повторяюсь в первый и последний раз. Основной половой инстинкт — это постоянный процесс поиска в общности предпочтений и аверсивности. Переведи.

Дима замешкался. Он почему-то даже не смог сразу повторить про себя всю эту фразу целиком, какой уж там перевод.

Дима: — Всё как-то расплывчато… и не совсем понятно, — он принялся растирать виски, стараясь физическим воздействием заставить мозги работать, — вернее, совсем непонятно. Я имею право на уточнения и более детальное толкование?

— Браво, — неожиданно расцвела Джей в подобии улыбки, скривившись только одной половинкой лица и хлопнув себя по тощим ляжкам, — В рамках основной истины я буду развеивать все твои сопутствующие недопонимания, пока ты, тупоголовый, не посчитаешь, что наконец-то понял суть. После чего, либо перестанешь задавать тупые вопросы и замолкнешь, либо сделаешь требуемый перевод.

Дима: — Ну, хоть на этом спасибо, — облегчённо вздохнул зашуганный донельзя ученик, осознав, что появилась отсрочка неминуемого наказания в виде немедленного ответа у доски и приведения своих расшвырянных по черепной коробке мозгов в порядок, что позволило в очередной раз резко успокоиться и собраться, — Что значит основной? Есть ещё и не основной?

— Начну с конца, — спокойно отреагировала Джей на его первый уточняющий вопрос, переходя в рабочий педагогический режим и принимаясь расхаживать, как препод у доски, — есть. И достаточно много. Но этот, даже среди всех законов продолжения рода, резко отличается от остальных. Он подобен невидимому основанию, но без которого вся пирамида этих законов рассыплется. Любое живое существо стремится к тому, что его привлекает, и сторонится того, что противно или вызывает боль.

Дима: — Понятное дело. Рыба ищет, где глубже, человек, где на халяву кормят.

— Правильно. Плюсик тебе. Но это, в общем. А ты помнишь, что такое ум?

Дима: — Анализатор информации.

— А откуда он её получает?

Дима: — От органов чувств и внутреннего блока абстрактного мышления.

— Умница, — не скрывая изумления, восхитилась белобрысая недоросль, — отсюда следует, что и для глаз есть картинки прекрасные и отвратительные, и для ушей существуют звуки, завораживающие и режущие слух, и запахи для носа — благоухающие и зловонные. И прикосновения — приятные и вызывающие омерзение. Притом, заметь, выбор всегда делается неосознанно, а подсознательно. Это не говорит, что весь мир поделён на плюс и минус. Наоборот. Большая часть информации — нейтральна. Она не приводит к ответным реакциям с твоей стороны, но положительно оценённая вызывает ощущение гармонии и порождает то, что называется искусством. Гармония для зрения — живопись, архитектура, скульптура. Гармония для слуха — музыка, гармония слов — поэзия и так далее.

Дима: — Ну, я с горем пополам разобрался, почему он основной. Потому что является фундаментом. Но с какого перепуга он вдруг стал половым?

— Он является основой для законов продолжения рода. Потому что самое гармоничное создание по совокупности всех потоков информации для человека — особь противоположного пола.

Тут белобрысая обезьянка смешно подпрыгнула и принялась перед ним крутиться, изображая показательные выступления топ-модели на подиуме, задирая руки над головой и показывая себя во всей красе. При этом продолжила нравоучение в довольно мерзкой, самовлюблённой тональности.

— Самое прекрасное зрелище для мужских глаз — было, есть и будет красивое, гармоничное обнажённое женское тело. Нет для мужчины сладостнее звуков, чем щебетание любимой на ушко или её завораживающий смех, — она тут же продемонстрировала и то, и другое, — а её запах? А прикосновение и ощущение упругой плоти на ощупь?

Дима: — И нет ничего более отвратительного, чем несуразность этого туловища, — укоризненно