Лисьи байки: мистические рассказы - Олег Савощик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Марко сидел в противоположном углу, скрытый безопасной тенью. Вздрагивал всякий раз, как появлялся свет, запинался на миг и продолжал молиться дальше.
Карлос прижался спиной к своему углу, чувствуя затылком тёплые камни, и прикрыл глаза. Разделить молитву с монахом совсем не хотелось. Их Бог далеко, он не слышит, а если и слышит, то не сможет помочь.
Потому что от гнева местных Богов спасения нет.
***
– Мы будем двигаться дальше. – Кортес обвел собравшихся тяжелым взглядом. – Я сказал!
Командиры переглянулись. Карлос видел их лица, грязные и заросшие. В измученных усталостью глазах читалось лишь одно желание: плюнуть на все и вернуться домой.
– Спустимся еще ниже по реке и войдем в следующий рукав, – продолжал чернобородый кабальеро в заляпанном камзоле. – Агирре не заходил так далеко на восток не потому, что трусил, но потому, что был глупцом. Мы не трусы и не глупцы.
– И с нами Бог, – тихо сказал Марко, держа руки скрещенными на груди.
Кортес обернулся и смерил его рассеянным взглядом, будто видел впервые.
– Да, брат. – Он вздохнул, и тон его смягчился, как бывает у взрослых в разговорах с детьми. – И это тоже.
Остальные приложили сведенные в замок руки ко лбу и коротко помолились. Плыть по Амазонке дальше никому не хотелось, но поднять головы и возразить Кортесу не хватило духу.
Конкистадорами становятся не от хорошей жизни: обедневшие рыцари, утратившие титул идальго; солдатня в поисках куска хлеба для своей семьи; или совсем отчаянные искатели приключений, которым нечего терять.
Но Кортес иного сорта. В одной из экспедиций Нового Света он поддержал бунт Лопе де Агирре. Тот убил сразу двух своих командиров и нарёк себя гневом Божьим. Под руководством жестокого безумца Кортес участвовал во взятии Панамы, но, когда мятежников окружили королевские войска, ему удалось уйти. Теперь в глазах короны беглец стал преступником, которого ждёт четвертование, реши он вернуться в родную Испанию.
На свою долю с грабежей Кортес собрал экспедицию, желая продолжить прерванную бунтом Агирре. Три сотни испанцев и две сотни индейцев отправились в Амазонию, влекомые жаждой отыскать дары, что скрывала Новая земля.
В это время года воздух тех мест липкий, словно мёд. От духоты спирало дыхание, а голова тяжелела, как после вина. Надоедливые насекомые норовили забраться в штаны и под рубаху, хлебнуть крови, а хуже того – отложить личинки в мягкие человеческие тела. Людей съедала лихорадка и яд на дротиках воинственных аборигенов. Выжившие слабели, и мысль, что их страдания вскоре окупятся, мелькала в головах всё реже.
После трёх недель на ногах осталось сто восемьдесят четыре конкистадора. Сопровождающих индейцев никто не считал, но их численность сократилась минимум вдвое. Порох давно отсырел, а скудных запасов едва ли хватало на десять дней пути.
Но Кортес сказал, что нужно продолжить путь, и никто не осмелился перечить по одной причине: трудно угадать, что именно убьет тебя в диких джунглях, но если оспорить приказ – не сомневайся. Это будет Кортес.
***
– Ты хороший боец, Карлос. – Кортес похлопал мужчину по плечу. – Я видел тебя с мечом. Но что мне с тобой делать? Ты несешь ответ за своих солдат, их трусость ложится позором на твоё имя.
– Вздернуть его, и дело с концом. – Кряжистый Диего прихлопнул здоровенного москита на щеке и нетерпеливо сжал эфес.
Карлос облизнул пересохшие губы. Последние десять дней они пробирались через джунгли, а из воды могли себе позволить лишь собравшуюся в широких листьях утреннюю росу и сок редко встречающихся диких фруктов. Вечерами у огня солдаты шептались о глупом решении уходить так далеко от реки, без надежды встретить водоём или хотя бы небольшой ручей.
А сегодня утром их стало на пятнадцать человек меньше. Бойцы под началом Карлоса, весь отряд, стащили большую часть скудных запасов и покинули ночную стоянку незамеченными. Командир даже не знал, что в тот миг было для него обидней: предательство его людей, которые даже не обмолвились словом, не позвали с собой; или необходимость держать ответ за их дезертирство перед Кортесом.
– Если бы я мог, то принес бы тебе их головы, – сказал Карлос. – Но сейчас мой меч все еще с тобой.
– Ответ, достойный мужчины. – Кортес почесал бороду. – Хорошо, я подумаю об этом к вечеру.
И повернулся к первому помощнику:
– Диего, проследи, чтобы он не сбежал. И передай всем: ещё раз услышу на привале недовольный скулеж какого-нибудь выродка портовой шлюхи, вырежу язык.
Но вечером Кортесу было не до опозоренного командира – разведчики привели к огню пойманного индейца. Одного и без оружия. Свет костра плясал на его морщинистой коже.
Кортес кивнул, и Диего с обнаженным клинком шагнул к пленнику.
– Брат, посмотри на его руки, – заметил Марко спокойно.
Кабальеро присмотрелись: коричневая кожа индейца по локоть поблескивала жёлтой пылью.
– Эль дорадо… – с округлившимися глазами выдохнул Кортес.
“Золотыми людьми” называли вождей племени Муиска. В обряд посвящения их тела покрывают специальной смолой, поверх которой наносят золотую пыль. Найти одного такого означало, что экспедиция на верном пути.
Услышав его тихий голос, напоминающий, скорее, хруст сухих веток, чем людскую речь, собравшиеся переглянулись.
– Что он лопочет? – спросил Диего.
– Я знаю кечуа, – огрызнулся Кортес. – Но это не он. Никогда не слышал ничего подобного. Кто-нибудь понимает?
Карлос, прислонившийся к дереву неподалеку, тоже знал язык инков. Но ему ничего не удалось разобрать: пленник будто нарочно коверкал привычные слова.
– Найдите индейца, того болтливого, со шрамом, – приказал Кортес.
Чипча, худощавый, будто высохший на солнце инк, пожевал губами.
– Я могу его понимать. Если говорить медленно. Редкий… – Он смущенно осмотрелся, подбирая слово.
– Диалект, – подсказал Марко.
– Да, забытый.
– Ну так переводи, чего ты ждешь? – поторопил Кортес.
Пленник назвал себя верховным жрецом Солнца. По его словам, в одном дне пути стоял город, чьи жители несли в себе благословение Богов. Правил ими великий вождь, Носящий Солнце в Жилах, наместник Небес, призванный указать людям верный путь.
– Как называется его город? – перебил Кортес. – Я месяц покрывался грязью не для того, чтобы слышать очередные байки дикарей.
– Ки-вир, – выговорил жрец раздельно.
У конкистадоров
