Троянский катафалк - Ричард Пратер

— Я совсем не глупец, не волнуйтесь. Что за прелестное создание отсюда только что вышло?

— Мисс Плонк? Какое вы имеете к ней отношение? В каком смысле она вас интересует?

— Зачем вам это?

Он издал какой-то странный звук носом:

— Снимайте одежду, ложитесь на кушетку, и мы начнем.

— Нет. Понимаете…

— Очевидно, вы ничего не понимаете. Моя секретарша должна была вам объяснить. Это часть моей методики. Все мои пациенты должны полностью раздеться и лечь на кушетку.

— Зачем?

— Это поможет вам вместе с одеждой сбросить состояние подавленности.

— Мне — нет, наоборот.

— Мне придется прекратить нашу встречу, мистер Чэнг, если вы не желаете мне помочь. Вы не хотите поправиться?

— Я не болен, черт побери. Я даже не мистер Чэнг.

— Вы не больны?

— Я абсолютно здоров.

— Невозможно. Все люди больны. Невоз… — Он помолчал. — Что вы имеете в виду, говоря, что вы не мистер Чэнг?

— Кто он такой?

— Вы…

— Ничего подобного.

— А где мистер Чэнг?

— Откуда мне знать?

— Хм-м-м…

— Я приехал сюда вовсе не ради анализа или психоанализа, как вы называете, мне таковой не требуется. Я — Шелл Скотт, частный детектив, я приехал сюда, чтобы поговорить с вами о смерти Чарли.

— Вы — Шелл Скотт! — сказал он.

Я взглянул на часы. Да, я приехал точно в назначенное время. Поэтому я спросил:

— Кто же еще?

Он внимательно осмотрел меня.

— Кто еще? — повторил он растерянно и тут же поспешно добавил:

— Раз вы пришли сюда не ради психоанализа… Извините меня.

Он прошел по ковру в то помещение, где находилась та потрясающая голая девушка, и закрыл за собой дверь. Что за жизнь! Но через минуту он снова возвратился, сел на прежнее место и жестом пригласил меня сесть на кушетку.

Я сел. Потом он пробормотал:

— Извините, я ожидал вас в три часа.

— Я решил, что поскольку мне нельзя опаздывать, я постарался быть совершенно точным.

По-моему, он меня не понял.

— Вы хотели поговорить со мной о мистере Вайте?

— Да, он был одним из ваших пациентов, не так ли?

— Очень недолго. Практически мы даже не начали. Психоанализ, понимаете, требует нескольких лет.

— Это звучит, как старый фрейдизм…

— Нет! Ничего подобного! Мой метод совершенно другой, он противоположный. Вот в чем секрет!

— В отношении Чарли…

— Понимаете, — продолжал он, не сбиваясь со своего курса? — на протяжении многих лет я был ортодоксом фрейдистского анализа, вы об этом знали?

— Слышал краем уха, но…

— Лечил годами больных людей. Убедился, что их заболевание усиливалось…

— О Чарли…

— Если эта метода давала отрицательный результат, значит надо применять противоположную методику. Правильно? Делать обратное тому, что делалось прежде. Так?

— Так, — ответил я, чтобы не молчать.

— Мне пришлось переделывать каждое правило, закон, термин, срок и методику анализа. И мне это удалось.

— Так родилась «Витеризация мозгов»?

Он поморщился.

— Молодой человек, должен вам сказать, что это выражение не нравится мне. Его не я придумал. Это репортеры.

Он выжидательно посмотрел на меня. После этого последовала целая лекция, из которой явствовало, что все термины прежнего психоанализа следует читать наоборот. Не выдержав, я сказал:

— Доктор, до сегодняшнего дня я воображал, что фрейдистская философия делать людей более слабыми, вместо того, чтобы делать независимыми, была самой идиотской вещью, о которой я когда-либо слышал. Но теперь, когда вы мне объяснили сущность вашей теории, — я повысил голос и благосклонно заулыбался, — я совершенно уверен, что в вашем анализе столько же смысла.

— Да, да, — закричал он, — теперь излечение человечества от всех психических заболеваний в наших руках! Страшно возбужденный, переполненный восхищением и любовью к собственной особе, он поднялся с кресла и взбрыкнул. Но тут открылась дверь соседней комнаты, и на пороге появилась очаровательная девушка, мисс Плонк, как назвал ее доктор. Она была полностью одета: белый вязаный костюм с красной отделкой, белые туфельки на высоких каблуках, в которых ее ножки выглядели лучше. Она действительно была потрясающей!

Это было мое мнение.

Но доктор Витерс рассматривал ее в каком-то шоке. Глаза у него полезли на лоб, рот раскрылся, он в полном смысле упал на спинку кресла. Неожиданно до меня дошло: этот блудливый козел не получал полного удовольствия от своих клиентов, если они были полностью одеты. Нужно ли удивляться, что он заставлял их раздеваться? Только так он мог добиться того, к чему стремился.

Кто мог все это придумать?

Доктор Витерс был больным человеком.

Глава 5

Прелестная мисс Плонк с минуту постояла в комнате, должно быть, сводила с ума Витерса, если судить по тому, какой эффект она произвела на меня, потом приблизилась к нам.

Она подарила мне широкую улыбку, затем сказала доктору:

— Благодарю вас, доктор. Я приеду, если… когда мне потребуется следующая встреча. Олл-райт?

— Олл-райт, — ответил он ей, точно воспроизводя ее интонацию. Было видно, что он все еще страшно возбужден.

Потом она повернулась, чуть сощурилась и снова произнесла: «у-у-у».

Друзья, теперь я знал, что это что-то означает. Но что? Я не успокоюсь, пока не выясню. Ночь за ночью этот вопрос будет тревожить мой сон. Что она мне сказала?

Она вышла из кабинета. Я повернулся к доктору Витерсу и в сотый раз произнес:

— Доктор… в отношении Чарли?

— Э-э? Ах. Хм, так. Что вы хотели узнать?

— Что с ним было?

— Запущенный случай супидеза, осложненный травматическим…

— Извините меня, доктор. Я человек простой и люблю изъясняться простым языком. Договорились? Меня не столько интересует поставленный вами диагноз, как то, что он сам предполагал о своем недуге. На что Чарли жаловался?

— Просто на состояние депрессии, страшные сны, которые можно назвать даже кошмарами, иногда ему казалось, что он теряет голову. Обычные вещи.

— Разве это обычно?

— Сущие пустяки. Слышали бы вы…

— Не заметили ли вы признаков того, что он замышляет самоубийство?

Мой вопрос его не потряс. Он надул губы, опустил голову и посмотрел на меня поверх очков.

— Не совсем. Но я бы сказал, что такая возможность не исключается. Фактически я даже уверен, что это возможно. Разумеется, я не могу вдаваться в подробности того, что он мне сказал. Профессиональная этика, вы знаете.

— Знаю, знаю…

— Но, говоря простым языком, я обнаружил у него укоренившийся супидез-комплекс, усугубленный инвективным каннибализмом, приближающийся к неизлечимому психоневрозу. Вы меня понимаете, да? Если бы только он обратился ко мне несколько лет назад или даже месяцев, я бы его полностью излечил. Не сомневаюсь, что он бы поправился. Но у меня едва хватило времени объяснить ему, что болезненные симптомы у него обусловлены подавленной бессознательной страстью к отцу…

— Да, благодарю вас, доктор. Вы мне очень помогли…

Я поднялся.

— Для меня достаточно. Еще раз спасибо. Я оплачу визит на обратном пути вашей секретарше.

И что же вы думаете? Тощая секретарша, не моргнув глазом, содрала с меня сто долларов. Спрашивается, за что?

На все это ушло много времени.

Мисс Плонк успела уехать.

Спустившись вниз на Хилл-Роуд, я машинально свернул налево, думая о том, что Мордехай Витерс мог быть прав. Если так, то почему же Чарли не поместили в больницу. Почему этот прославленный доктор промолчал? Наверное, дело еще не зашло так далеко…

Стало прохладно, я закрыл окно в машине и прибавил газу, чтобы поскорее вернуться домой. Рядом со мной на сидении лежал плащ, с утра было похоже, что соберется дождь, но сейчас небо полностью прояснилось. Впереди на дороге по правой обочине был припаркован черный «седан» в том месте, где боковая дорога пересекает Бенедикт Каньон. Один человек сидел за рулем, другой стоял возле поднятого капота.

— Неполадки с двигателем, — подумал я.

В том месте дорога была окаймлена развесистыми деревьями и низким кустарником. Подъезжая к перекрестку, я заметил, что что-то зашевелилось или блеснуло слева от меня за деревьями. Но когда я туда посмотрел, то ничего там не увидел.

Однако этого было достаточно, чтобы насторожить меня. К тому же человек, копавшийся в моторе, со стуком опустил капот и прошел к водителю, а не к противоположной стороне машины, что было бы естественно, если бы он собирался сесть в нее. И я провел рукой по пиджаку, поверх кольта 38-го калибра, который сопровождает меня во всех поездках. После многих лет знакомства с особенностями людей, которые привыкли к насилию, кулаку или оружию, это была вполне нормальная реакция. Кроме того, мне было известно, что в нашем большом городе имеется несколько десятков головорезов, которые плясали бы от восторга на моей могиле, а мне не хотелось доставлять им такую радость.