Татарские писатели Крыма - Юсуф Болат

id="id5">

ПЕРЕКОП

Трясет в лихорадке седой Перекоп

И воздух от гула снарядов дрожит.

Угаром и плесенью дышит окоп,

Красноармеец в окопе лежит.

Оставил детей он и кров без огня,

Бесстрашный буденновец Абдулгазы,

Простился с родными, пришпорил коня,

И — степь закачалась, как мертвая зыбь.

Сквозь ливень холодный,

                                     сквозь ветер и тьму

Спешил он к друзьям,

                                хоть устал и продрог.

А Врангеля пушки грохочут в дыму

На всех перекрестках разбитых дорог.

— Огонь по врагу! — приказал командир,

И яростной дробью стучит пулемет…

Боец прижимает винтовку к груди

И видит, как в пламени утро встает.

Всю ночь прострелял он, глаза не смежив,

Проверил подсумок — последний патрон,

Соседа окликнул:

                           — Браток, одолжи!

И холод смертельный почувствовал он.

— Друзья, не горюйте, не плачьте,

                                                     друзья! —

Сказал он, — исполнен приказ боевой.

Я честно сражался за наши края

И честно умру за народ трудовой.

Остался боец недвижим на земле…

С рассветом буденновцы ринулись в Крым,

И сумрачно солнце светилось во мгле,

Безмолвно прощаясь с бойцом молодым.

Перевод В. Петровского.

Я В АРМИЮ ИДУ

За Ай-Петри зашел окровавленный диск,

Все умолкло и мрак на равнине залег,

Только тополь стоит, как живой обелиск,

Да из сакли одной чуть блестит огонек.

На узорной софре[16] остывает долма[17],

Молодого Нафе ожидает очаг.

Над татарским селом опускается тьма,

И заметна печаль в материнских очах.

Над безлюдной Яйлой засиял небосклон.

Едет с поля Нафе, выключает мотор:

Заготовив бензин, умывается он

И приветствует мать и любимых сестер.

— Поскорее бы, мать, день отъезда настал!

Захватив сундучок, я вскочил бы в вагон,

Я бы кепку свою каптенармусу сдал

И надвинул бы шлем, что звездой обагрен.

Брат погиб на войне, самодержца кляня,

Но иное теперь, ты не плачь надо мной:

Красной Армии клич призывает меня,

Потому что я муж и джигит удалой.

А когда по стране загрохочет приказ,

И война устремится к границам родным,

Мы коней боевых оседлаем тотчас

И, клинками блестя, на врага полетим.

Не грусти, моя мать! Годы мчатся стрелой,

И когда-нибудь к вам постучусь поутру…

И скажите Гульсум, что, вернувшись домой,

Я на свадьбу свою всех друзей соберу!

Перевод Б. Брика.

ЭЛЬПИДЭ

С теплоходного трапа кричу тебе вниз,

Самой стройной из здешних гречанок:

— Через год мы увидимся, славная кыз[18],

В Кобулетах, любовью венчанных.

«Знак Зерро» мы смотрели, и в черных очах

      Молодое сияло безумье,

И шептала ты мне: «Оставайся, крымчак,

      Оставайся со мною в Батуми».

На прощанье махнула ты белым платком,

      И глаза, отражая заботу,

Говорили, что встанешь ты с первым гудком

      И, смеясь, поспешишь на работу.

Я в руке своей руку твою задержал,

      С теплоходом твой край покидая…

— Подожди только год, — и в колхозный Аджар

Я вернусь, Эльпидэ молодая!

Перевод Б. Брика.

ЖИЗНЬ

Поздней ночью, когда я заканчивал стих,

Мимо окон скользнула зловещая тень.

«Это смерть», — я подумал и, вздрогнув, притих.

Рассветало. Яснел наступающий день.

Зеркала мне напомнили: «Ты уже сед».

Я очнулся и словно кого-то спросил:

«Если старость нигде не теряет твой след,

Если смерть, — то к чему ты работал и жил?»

Я озлился на старость и гневно сказал:

«Разве мало тебе, что в земле моя мать,

Что старик — мой отец — постоянно в слезах;

Эти жгучие слезы ничем не унять».

Возбужденный, я громко хотел закричать:

«Неужели для смерти рожден человек?»

Но вокруг было тихо: купаясь в лучах

За окном мой ребенок играл на траве.

Призрак ночи исчез, не явившись за мной,

Только солнечный зайчик плясал на стене.

Видно мозг мой устал от работы ночной,

И кошмарная тень примерещилась мне.

Успокоясь, вернулся я к мыслям своим

И подумал: «Без горя и радости нет;

Час веселья едва ли для нас уловим,

Если грусть перед тем не оставила след.

Вдохновение, творчество, честный твой труд —

Вот всего сокровенный и радостный смысл,

Лишь они тебе счастье и мир принесут…»

И сказал я пугливому сердцу: «Уймись!»

Я приветствовал день, как желанную весть,

И цветы, для которых ничто умереть —

Им дано перед смертью так ярко процвесть,

Что огонь их в глазах будет вечно гореть.

Я сказал себе: «То, что ты создал, измерь:

Если труд твой весом, ничего не страшись,

И без страха и трепета встретишь ты смерть,

Утвержденьем которой является жизнь».

Перевод С. Мандельштама.

Осман Амит

СТИХИ

ОТЧИЗНА

Светлый вечер. В сиреневой дымке простор.

Я как птица взорлил над вершинами гор,

Всю страну оглядел мой ликующий взор,

И горячее сердце наполнил восторг, —

Как прекрасна отчизна моя!

Я парил… Подо мной дивный город блистал,

Это яркие звезды рождал Днипрельстан,

Как воспеть его! — бледен и стих и дестан[19]

Здравствуй родина роз — мой родной гулистан[20],

Как прекрасна отчизна моя!

Безграничное море, густая тайга,

Черноземная степь, заливные луга,

Виноградники Крыма, Казбека снега —

Это наше, товарищ, с тобой на века, —

Как прекрасна отчизна моя!

Каждый день мой — весна! Жизнь радует нас.

Лепестками цветов вся долина зажглась,

Стайкой гуси плывут, опереньем искрясь,

Пой об этом сильней,