Добро заходит само - Павел Валерьевич Шершнёв

Лера попробовала открыть дверь из холла на лестницу — закрытая, взяла в руки телефон — нет связи, подёргала решётку на окне — крепко стоит. Я уж не стал говорить, что после семи утра всё становится нормальным, Лера в это не поверит. Из своей комнаты вышла Маша:

— Не хотите чаю попить, а то мне одной как то не комфортно в одиночестве.

— Давай попьём. — согласилась с ней Лера.

— А я, пожалуй, воздержусь. — вежливо отказался я.

— А что так? — спросила Маша.

— Кишечник прихватило.

— Ай я яай! А у меня как раз трава есть заваривать на такой случай. Не желаете?

— Я воздержусь. — настаивал я.

Лера посмотрела на меня:

— Да чего ты? Решил с открытыми дверями сегодня спать? Заодно и нам составишь компанию.

Маша заварила мне травки. Я с недоверием сделал небольшой глоток. В животе пропало бурление. Если не эта, то другая хворь прицепится. Только какая? Лера взяла мой стакан и тоже сделала глоточек. Потом ещё глоточек:

— Ммм… Вкусненько. А Вам не холодно? Тут так то прохладно на кухне.

— Не, нормально. Я горячая женщина. Ваня знает…

Лера посмотрела на меня, но ничего не сказала. После чая мы вернулись в комнату, и Лера сразу закрыв дверь, спросила меня:

— Откуда наш Ваня знает насколько горячая Маша?

— Она всю неделю в такой лёгкой одежде и босиком ходит.

— Она тебя заводит?

— Нет.

— Да ладно, признайся.

— Нет.

— Нет — в смысле не признаешься?

— Нет — в смысле не заводит.

— А я?

— А ты да.

— Иди ко мне мой кренделёчек.

Мы обнялись, Леру прибило целоваться. Раздевшись до нижнего белья, она указала а кровать:

— Ложись, я сейчас вернусь.

Вышла в коридор. А у меня напряжение по всему телу. Где эта Маша себя проявит? Лера вернулась и сразу плюхнулась ко мне в кровать. Поцелуи продолжились. Меня немного расслабило. В комнату резко открылась дверь и оттуда входит ещё одна Лера:

— Ох, нихрена себе!

Я перевёл свой взгляд на ту Леру, которая у меня в кровати, а это уже Маша. Лера не стала разбираться, а вцепилась ей в волосы и потянула с кровати:

— Это ты меня в туалете заперла?

Маша упала с кровати. Её лицо поплыло серыми пятнами. Левая ладонь стала серой, морщинистой и с длинными когтями. Этой ладонью она сильно ударила Леру, что та отлетела в угол и, ударившись головой об стол, потеряла сознание. Я подскочил с кровати, но Маша своими руками забросила обратно в кровать:

— А с тобой я ещё не закончила.

Её руки раздвоились, и она как таракан заползла на меня. Две руки удерживали меня, а другие начали гладить. Разум помутился. Когда Маша запустила свою руку в мои волосы на голове наступило полное безразличие, и я поддался её соблазну. Её раздвоённый язык прошёлся по моему уху. Искры, летящие от неё, заставили меня прийти в себя. В проёме двери стоял мужичок и, читая молитвы, он макал своё кропило в ведро и обдавал им Машу. Надо же! Решился. Но как он попал сюда через закрытую дверь? Какая разница, главное вовремя. Маша шаг за шагом отходила назад, а святая вода, ударяясь об неё, отлетала искрами и дымом. И, кажется, я придумал, как её можно будет задержать до рассвета. Я схватил пачку соли и начал сзади неё обрисовывать круг, но закончил только полукруг, потому что она ударила меня, и я отлетел в сторону мужичка. Дело надо заканчивать. Я поднялся и продолжил сыпать соль, чтобы завершить начатое. Вторым ударом я улетел к двери. Было больно дышать. Маша начала взывать к мужичку и тот на мгновение остановился, но мой подзатыльник ему сразу привёл в чувства.

— Читай, не останавливайся! — крикнул я ему.

Его кропило снова начало слать в сторону Маши грозди мелких брызг. Мужичок смотрел прямо на Машу и, не прерываясь читал молитву за молитвой. Маша сопротивлялась напору искр. Мужичок достал из кармана крест и ударил им Машу в руки. Маша сделала два шага назад, и я смог завершить круг из соли.

— Что теперь? — спросил мужика я.

— Молимся и ждём рассвета. — ответил тот.

Маша начала плакать и умолять отпустить её:

— Отпустите меня, я больше никогда к вам лезть не буду.

— Мне вот не верится. — сказал я и посмотрел на мужичка: А тебе?

— А я этим восемнадцать лет уже сыт по горло. Надо закончить, как положено.

— Ты всё-таки поп?

— Нет, послушник.

— А крест у тебя откуда?

— У дьякона спёр, когда тот спать пошёл.

— А как в дом попал?

— Я видел, как твоя жена приехала. И когда они с администраторшей зашли к тебе в комнату, прокрался в холл и спрятался за диваном. Видел, как вот эта подпёрла шваброй дверь в санузел, где была твоя жена. Я её и освободил, но сам опять спрятался. Всё не решался войти в твою комнату. Потом что-то на меня нашло. Крест силы придал, наверное. В семь утра она ещё не исчезнет, нужен рассвет. А зимой он настаёт не раньше девяти. Нужно обязательно закончить нами начатое.

— Звать то тебя как? — поинтересовался я.

— Борис.

— Я Ваня. — протянул ему свою руку.

Он пожал её. Лера зашевелилась. Маша заметила её движения, и вся одежда на ней тут же исчезла:

— Помогите! Пожалуйста!

Лера повернулась к ней, а потом начала кричать на нас:

— Это что здесь за инквизиция! Ваня, что за херня!

А я спокойно взял у Бориса кропило и, обмакнув его в ведро с водой, обдал Машу. От неё начали отскакивать искры и дым. Леру это испугало. Одежда на Маше опять появилась.

— Собственно инквизицией и будем заниматься. — так же спокойно ответил я: Тебе кто важнее муж или ведьма?

Лера не ответила, она была под впечатлением от увиденного.

— Ладно, продолжим. — сказал Борис и начал читать молитвы.

Машу корёжило во время молитвы, особенно на слова «Аминь».

Семь утра. Решётка на окне пропала, а за окном всё ещё темно. Маша мечется внутри круга. Борис настойчиво продолжает читать молитвы. Я с Лерой сижу на кровати. Послышался стук двери со стороны лестницы и шаги в нашу сторону. Постучались в дверь:

— Это администратор. У вас из комнаты гарью несёт.

— Мы спим. У нас всё нормально. — крикнула ей Лера.

А Маша завопила:

— Помогите! Меня держат в заложниках. Вызовите полицию!

Лера закрыла дверь в комнату на ключ, взяла кропило и обдала Машу:

— Заткнись дура!

Администраторша начала теребить дверь:

— Откройте дверь.