Болгарская неожиданность. Книга 5 - Борис Владимирович Попов

– Мастер, Наина говорит, что тебе пригрозили моей смертью, если вы перекроете ручей, а ты отговорился какими-то мойрами, а угрозами пренебрег. Это правда?

– Конечно. Только если бы речь шла действительно о твоей жизни, я рисковать бы не стал, а поискал бы какой-нибудь другой путь для твоего освобождения. Но наяда сломалась первой, испугалась возможной гибели и организовала твою выдачу. И слава Богу! Ты же тосковал и мучился там без Наины? – тут я подмигнул парню.

Иван у нас с неба звезд, конечно, не хватает, и пороха не выдумает, но отнюдь не глуп. Поэтому ответ был правильный:

– А как же! Куда ж я без любимой! – после чего Ная расцвела и прижалась к плечу мужа.

– Но вот скажи, откуда ты узнал про этих мойр? – недоуменно спросил Богуслав, – залезть же в Интернет у тебя явно не было времени.

– Где-то читал раньше, а потом благополучно забыл. Но в минуты опасности моя память неожиданно в нужные моменты обостряется, такое выдашь, чего вроде и не знал вовсе.

– Поэтому ты таким умным и кажешься! – блеснула утонченным интеллектом Наина.

– Хотя на самом деле таковым не являешься, – завершил ее блистательную мысль я. – Так что ли?

Мы втроем расхохотались, а Ная, поняв, что сморозила глупость, заалела, как маков цвет. Носи не стаптывай! – как будут говорить в далеком, очень далеком будущем.

– Ты лучше мне скажи, как же тебе под водой удавалось дышать? Или у вас в роду это необычайное умение было развито?

– Да где там, – отвел неуместные подозрения Иван. – Вначале чуть было не задохся, а потом будто кто-то провел рукой по голове, и задышалось свободно.

Ревность Наины вновь полыхнула буйным цветом.

– Кто провел?

– Не знаю, вода очень мутная была.

Вот оно как! И не нужно хитрых аквалангов и их баллонами с дыхательной смесью, не надо выдумывать необычайно сложные операции для получения Ихтиандров, не надо в генотип человека добавлять рыбные гены. Кто-то из младших богинь просто провел над Ваниной головой своей шаловливой ручкой, и дыши под водой свободно новый двоякодышащий гость подводного царства, названный брат Садко.

Остаток этого дня и весь следующий прошли без приключений. Вот этак бы спокойненько и протрястись до Франции, а там тишком и ладком да за свадебку побратима взяться.

Интересно, а как жених с невестой с венчанием обойдутся? Богуслав, пусть и плохонький, да все-таки православный, а в том краю наших церквей и попов, поди, днем с огнем не сыщешь. А вдруг Полетта рьяная католичка, ее тогда в православный храм на аркане не затащишь. Или эта проблема в 11 веке еще не очень остра? От разделения церквей всего ведь лет сорок прошло, может еще не озверились христианские священники друг на друга, не начали науськивать на религиозную вражду прихожан. Ладно, во Франции разберемся, вникнем в этот вопрос. Может и лучше девчонку увезти не венчаной на Русь? Там она поменьше ерепениться будет.

На следующий день я заметил, что местность делалась все более лесистой, жиденькие рощицы постепенно переходили в лесные массивы. Да и люди стали иначе выглядеть внешне. Исчезли курчавые греки и гречанки в хитонах, по дороге стали встречаться тоже черноволосые мужчины и женщины, но с прямыми волосами. Да и цвет волос был иным, с каким-то несвойственным грекам отливом.

Мужчины в основном были смуглые,       губастые, с каким-то особенным разрезом глаз и довольно-таки пузатые, в основном небольшого ростика. Женщины полнотой не отличались, но поголовно имели выраженную грудь и широкие бедра, крепкие лодыжки. Это наводило на мысли о мощности ног и повыше.

Примерно также мыслил и Богуслав.

– Что-то тут бабы какие-то сисястые и ляжкастые, да и одеты слишком нарядно, как-то не по-византийски – в яркие сарафаны разных цветов с вышитыми передниками. На головах платки какие-то необычные и тоже разноцветные, наверчено каких-то лент, бусин, монет. Как глянешь, аж в глазах рябит.

А губастые мужики при них поголовно пузаны в каких-то вышитых кушаках и жилетках на белых рубахах. А портки вообще с какой-то тесьмой – смех, да и только! Волосы у них гладкие и блестящие. Это что за народность такая?

Я с вечера проглядел Интернет про наш маршрут, изучил картинки, и мог ответить более-менее уверенно.

– Это, Слав, дружественный нам народ болгары или булгары, зови как хочешь.

– Что-то не очень они на Волжских Булгар похожи, – усомнился боярин, – какие-то другие.

– Они тут не одну сотню лет живут, и все это время смешиваются со славянскими народами. Постоянный прилив близкой нам крови в их породу идет. Да и греки свой шанс не упускают.

– Православные? – продолжал вникать Богуслав.

– И уже давно. Да и языки наши сходны, хотя понять их бывает нелегко – слова, вроде те же, а значение совсем другое. Они и себе, и нам азбуку и письменность придумали, Кирилл и Мефодий отсюда выходцы.

– А какой сейчас у них тут царь правит?

– Завоевала их Византия почти восемьдесят лет назад и все их царство разогнала. Они уж бунтовали вместе с сербами несколько раз, но имперскую мощь не осилили. Сейчас они захолустная провинция Византии, правит присланный из Константинополя наместник – стратиг. Народ и Византии налоги платит, и местные бояре обдирают как хотят.

– Стратиг вроде как стратег в Херсонесе?

– Именно.

– И долго им эту неволю терпеть?

– Да еще почти сто лет.

– Н-да, невесело им тут живется…

– Ладно, постой пока тут, а я вон в лесок сбегаю, слегка облегчусь.

– Беги, я подожду.

Лес был какой-то смешанный. Стояли и дубы, и ясени, и липа. Привычных березы с осиной видно не было. Один дуб уж очень был величав, верхушка уходила в небо.

Только я сделал свое быстрое дело, как вдруг из-за кустов на бреющем полете вывернулась здоровенная птица, зажимавшая в лапах тушку зайца-русака. Размах крыльев был не меньше двух метров. Громадина плавно спланировала на нижнюю голую ветку дуба-великана.

Что ж это за болгарский орел лесной? Зайца заботливо пристроили на ветвь, птица пристроилась поудобнее, и на меня уставились большие круглые ярко-оранжевые глазищи с бровями из перышков над ними. На голове торчали вверх и немного вбок своеобразными ушками более длинные перья. Летун имел серовато-охристый цвет на голове и плечах, и там же был расчерчен продольными черными пестринами, переходящими на более светлую грудь каплями, а потом спускающимися на бело-серое брюхо тонкой поперечной рябью.

Ба! Да это же филин! Чего это его днем-то на охоту