Логово белого червя - Брэм Стокер

Леди Арабелла восседала по правую руку Эдгара Касуолла. Она, вне всяких сомнений, была женщиной незаурядной и очень эффектной, поэтому то, что она с первого взгляда покорила наследника Замка, ни у кого не вызвало удивления. Естественно, об этом не было сказано вслух ни слова, но нужны ли слова, когда столько можно выразить многозначительными кивками или улыбками? Так как место хозяйки «Кастра Регис» пока пустовало, мысль о том, что одна из присутствующих здесь вполне может его занять, волновала многие украшенные перьями и драгоценностями головки. Однако, несмотря на весь блеск и очарование леди Арабеллы, ей негласно отводили роль лишь второй претендентки; первой же, по общему мнению, была Лилла Уэтфорд. Между женщинами имелась огромная разница как в типах красоты, так и в сословном отношении; Арабелла была типичной аристократкой, а Лилла — дочерью человека из среднего класса.

Когда начали сгущаться сумерки, мистер Сэлтон и сэр Натаниэль отправились домой пешком (коляску они отослали еще днем), не дожидаясь Адама. Однако тот вернулся в «Лессер-хилл» гораздо скорее, чем они ожидали. И, судя по его виду, был чем то расстроен. Старики предпочли воздержаться от комментариев. Они выкурили по сигаре, болтая о пустяках, а затем, так как наступало обеденное время, разошлись по своим комнатам, чтобы переодеться.

Адам спустился в столовую в прежнем состоянии: он был рассеян и задумчив. Дядюшка впервые увидел его таким, но, имея большой жизненный опыт, решил ни о чем не спрашивать, надеясь, что в свое время все объяснится. И ему не пришлось долго ждать: взволнованный Адам, уже несколько раз порывавшийся встать из-за стола, но потом вновь садившийся, наконец взорвался:

— Он, верно, считает себя пупом земли! Похоже, он думает, что, стоит ему уронить платок, как любая дама принесет его в зубах, как верная собачонка!

Уже сам этот взрыв говорил о многом: столь воспитанного молодого человека могло взбесить лишь одно — чье-то поведение, которое он посчитал неприличным. Сэр Натаниэль, как старый дипломат, неплохо разбиравшийся в подобных вещах, как бы невзначай заметил:

— Он приударил за Лиллой?

— Да! И времени даром не терял. Как только их познакомили, он сразу принялся расточать любезности и нашептывать комплименты ее красоте. И, даже не дав ей опомниться, напросился завтра на чай на ферму «Мерси». Самодовольный индюк! Он что, не видит, что эта девушка не для него?! Да их рядом представить невозможно: голубка и коршун!

Сэр Натаниэль и мистер Сэлтоном обменялись многозначительными взглядами.

— Расскажите подробнее, Адам. До обеда еще есть несколько минут, и нам не хотелось бы потерять аппетит, тщетно пытаясь разгадать, что же там произошло.

— Да, в общем-то, не о чем и рассказывать, сэр, — это-то и есть худшее. Я вынужден признать, что он не произнес и единого слова, за которое его можно было бы осудить. Он был безупречно вежлив и в то же время вел себя так, что сразу было видно: вот хозяин Замка, а вот дочь его вассала… Ну… Не знаю, не могу понять, что в этом было такого… Но почему-то меня это взбесило.

— А при чем тут коршун и голубка? — Тон сэра Натаниэля был мягким и сочувствующим. В его голосе не было и намека на любопытство, однако он как бы подталкивал Адама к дальнейшей откровенности.

— Я теряюсь… Мне трудно объяснить. Но он действительно выглядел рядом с ней коршуном, а она была похожа на голубку… И сейчас мне кажется, что такова и есть внутренняя сущность обоих.

— Ах, даже так! — слегка прибодрил его сэр Натаниэль, и Адам продолжил.

— Да еще этот его «романский гипнотизирующий взгляд»! Мне показалось, что она в опасности… И… и захотелось ее защитить.

— Ну, опасность для нее представляет любой молодой человек. Как я заметил, и вы провожали ее отнюдь не невинными взглядами.

— Надеюсь, и ты и он сумеете впредь держать себя в руках, — вмешался мистер Сэлтон. — Ты прекрасно понимаешь, Адам, что просто немыслимо начинать ваше прибытие сюда с ссоры. Мы должны помнить о чувствах и благополучии наших соседей. Разве я не прав?

— Надеюсь, что не подведу вас, сэр. Клянусь, что бы ни случилось, я стану полностью подчиняться вашим требованиям — как в этом случае, так и во всем остальном.

— Тише! — оборвал их сэр Натаниэль, заслышав шаги несущих обед слуг.

После обеда, устроившись в курительной за бокалом вина, сэр Натаниэль вернулся к местным легендам.

— Надеюсь, обсуждение событий, которые произошли давным-давно, а не тех, которые еще грядут, станет для нас менее взрывоопасной темой.

— Согласен с вами, сэр, — кивнул Адам. — Но сейчас вы уже можете затрагивать в моем присутствии любую тему. Даже обсуждать мистера Касуолла. Тем более что я, возможно, завтра с ним встречусь: как я уже говорил, он получил приглашение на ферму «Мерси» на три часа. А я приглашен на два.

— Вижу, ты тоже не терял времени даром, — заметил мистер Сэлтон.

Старые джентльмены вновь обменялись многозначительными взглядами, после чего сэр Натаниэль начал свой рассказ:

— Я не собираюсь пересказывать все легенды древней Мерсии или даже избранные из них. Думаю, вам будет в первую очередь интереснее узнать некоторые факты, как отраженные в летописях, так и оставшиеся только в устном творчестве, напрямую касающемся данной местности. И предлагаю начать с «Рощи Дианы». Она связана с несколькими важными периодами истории Англии, и каждый из них имеет свои, особые легенды. Как друиды, так и римляне жили слишком давно, чтобы оставить явные следы своего пребывания в тех местах. Но мне представляется сомнительным, что саксы или англы могли с таким совершенством обрабатывать камень. Доказано, что помимо «Рощи Дианы» это место имело и другое название. Первое — типичное для римской культуры (в свое время впитавшей в себя греческую). Второе же, если его дословно перевести с древнемерсийского, звучит как «Логово Белого Червя». И, чтобы вы лучше поняли, позволю себе небольшое отступление.

В древние времена слово «червь» (worm) имело значение несколько отличное от ныне общепринятого. Это искаженная версия англо-саксонской формы wurm, означавшей «дракон» или «змея». Вариации этой формы можно проследить и в других древних языках: waurms у готов, огтиг у исландцев, warm у германцев. И на всех языках значение одно: змий. Первоначально, по моим предположениям, смысловое значение этого слова выражало наличие силы и власти. Нынешний червь ни тем ни другим не обладает. Для того чтобы понять причины этого, нам следует обратиться к древним легендам. Наиболее известные из них — это «Колодец Червя» в замке Лэмбтон, и «Червь, затаившийся в Спиндлестон-Хай», записанная в окрестностях Бамборо. В обеих легендах червь описан как чудовище огромных размеров и силы и очень схож с легендарными драконами и змиями, предпочитавшими обитать в болотах и топях. Но, взглянув на геологическую карту, мы можем с уверенностью признать, что если подобные твари и существовали в ранние геологические периоды, то места для расселения им было более чем достаточно. В те времена Англия представляла собой обширную равнину, а обилие рек и ручьев, естественно, вело к заболачиванию почвы. В глубоких реках с медленным течением образовывались омуты, в которых прекрасно могли селиться монстры всех видов и размеров. В долине, которую мы видим сейчас в окно, имелись грязевые лужи по сто и более футов глубиной. Кто теперь может поведать, как случилось, что могущество гигантских ящеров пошло на убыль? Но ведь наверняка существовали также и места с условиями, требующими от своих обитателей вырабатывать большую ловкость, рост и силу, чем обычно. И подобные чемпионы вполне могли дожить до встречи с человеком на ранней заре его истории. Да разве и сейчас не встречаются порой существа, обладающие размерами, которые, по современным понятиям, просто невозможны? Даже в наши дни иногда находят следы животных, да и самих животных тоже, небывалых размеров — возможных потомков прежних доисторических чудовищ, невероятным чудом доживших до наших времен, а точнее, сохраненных особенностями среды их обитания. Я помню, как-то один выдающийся индийский шика-ри (охотник) сам рассказывал мне, что самым великим искушением в его жизни было желание подстрелить гигантскую змею, которую он видел в Тераи, что в Верхней Индии. Он охотился там на тигров. Его слон спокойно переходил ручей, как вдруг внезапно тревожно затрубил. Взглянув вниз, охотник увидел, что слон наступил на тело гигантской змеи, пытавшейся уползти в джунгли. «Мне показалось, — рассказывал он, — что в длину она была футов восемьдесят, а то и все сто. Слон наступил примерно посередине, и с обеих сторон было футов по сорок-пятьдесят, а толщиной она была с человека. Но, думаю, вы знаете, что, когда охотишься на тигра, стрелять кроме как в него (кроме тех случаев, когда от этого зависит твоя жизнь) у нас не принято. Это вопрос чести охотника. Я легко бы покончил с этим чудищем, но в тот момент я не мог себе этого позволить. Так что, как ни жаль было, но я дал ей уйти».