Барышня-воровка (сборник) - Светлана Алешина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сыщица прикусила губу от досады.
– Бухать-то он с собой вас хоть берет? А то оч-чень подозрительно получается!
Десять минут десятого.
– И еще один момент! – поднял палец Цереберов. – Если бы у вас были обычные отношения, как это бывает между мужчиной и женщиной, вы, конечно, имеете право наряжаться. Но вот с утра пораньше, по идее, вы должны иметь очень уставший и потрепанный вид. А тут… тут, знаете ли, попахивает грубыми извращениями! Быть может, вы – маньяки-сообщники!
– Я не позволю так оскорбительно… – начала было Соня, но голос ее предательски задрожал.
– Какие эмоции! Какие бурные эмоции! – радостно воскликнул Цереберов и захлопал в ладоши. – А вы, я слышал, бывшая актриса и привыкли к грому аплодисментов. Аплодисменты будут! Обещаю вам!
Он с садистской улыбкой наблюдал за дрожащей от гнева и обиды Софьей Невзоровой. Человек в спортивной куртке выудил что-то из чая и стал внимательно рассматривать.
– Вы… Вы… – задыхаясь, пыталась выразить свое негодование Соня, но у нее не получалось.
Цереберов допил чай и поставил чашку на стол.
– Хватит в чае ковыряться! – гаркнул он на своих «сообщников». – Сегодня мы тут все равно ничего больше не выловим! Но за этой парой стоит проследить!
Майор обратился к Соне:
– Вы нас проводите?
– Да у меня муж – сотрудник милиции! Олег Рыбак! – в отчаянии выкрикнула Соня и сама удивилась тому, что сказала.
Цереберов только усмехнулся.
– Поставь чашку на место! – цыкнул он на молодого человека в форме сержанта. – Пойдем!
Вся троица потянулась к выходу. Соня все-таки отправилась их проводить.
– Не забывайте о нас! – сказал Цереберов уже в дверях. – Кстати, девушка, бухать-то он с собой вас берет? А то оч-чень подозрительно!
Он вытянул перед собой руку и глянул на часы.
– Пятнадцать минут десятого, – покачал головой майор. – Что-то я припозднился… Давайте скорее отсюда! Дел полным-полно!
Дверь за непрошеными гостями затворилась. Соня вернулась к Светлинскому.
– Ну как вам Цереберов? – усмехнулся Владимир.
– Мразь! – только и нашлась Софья.
– Угу. Чрезвычайно въедливый тип!
– Это еще мягко сказано!
– Вы сегодня намерены продолжать расследование?
– Еще как намерена! Я уж постараюсь поставить этого хомяка на место! Обломается ему его звездочка!
Владимир слабо улыбнулся.
– Послушайте, эта Надежда Любовьевна Верящая… По-вашему, какой наилучший способ можно выбрать, чтобы подступиться к ней? На какие кнопки ее психики можно нажать, чтобы она начала выдавать информацию, способную навести меня на размышления?
– Даже не знаю. Надя – человек бывалый… Ее мало чем проймешь… – почему-то Владимир при этих словах чрезвычайно смутился.
– Это как понять – бывалый?
– Неважно, я просто не то слово подобрал… Знаю! Знаю!
Соня вскинула брови.
– Суеверная она до ужаса! А точнее, верующая! В церковь постоянно ходит грехи отмаливать. Больше всего на свете боится угодить после смерти в ад.
– Это какие ж у нее грехи? – удивилась Соня. – Чтобы вот так сразу – раз – и в ад!
Светлинский отчего-то снова смутился.
– Да так… Мелкие всякие там прегрешения…
– Э-э-э… Вы что-то темните! Ну-ка, выкладывайте начистоту. За мелкие прегрешения сразу в ад не отправляют!
– Это как сказать… А если они имеют свойство накапливаться? Там ведь ангелы вроде как на весах все взвешивают.
– Не темните! Какой смертный грех у нее за душой?
– Понимаете, красивая она очень. Влюбляются мужики в нее, а она надежду им дает. Имя у нее такое. Надежда! Не может она страдающему по ней сердцу отказать! А полюбить никого тоже не может. Меня вот только полюбила…
– Стоп-стоп-стоп! А мужики эти, которым она надежды направо и налево раздает, они как, состоятельные люди?
– Видите ли, Надя привыкла вращаться в кругах бизнесменов и политиков. А сама она бизнес иметь не хотела бы. И в политику ни за что на свете не полезла бы…
– Еще бы! – хмыкнула Соня. – Зачем собственный бизнес, когда кругом полно потенциальных богатых любовников?
– Вы все не так понимаете…
– Скажите честно, она дорогая проститутка?
– Что вы, что вы!
– Значит, очень дорогая и чрезвычайно привередливая.
– Надежда просто не любит человека сразу лишать надежды. Ведь речь идет не только и не столько о похотливом животном чувстве, сколько о духовной, высшей любви.
– Тем хуже. Торгует любовью. А прелюбодейство – один из смертных грехов. Вот она и бегает постоянно в церковь, кается. На этом можно неплохо сыграть.
– Конечно, но только…
– Что еще?
– Пожалуйста, не называйте ей мое имя. А то у меня есть подозрение, что Надежда до сих пор меня любит, а мне не хотелось бы оказаться неблагодарной свиньей…
– У вас подозрение или надежда?
– Не понял?
– У вас подозрение или вы все еще тешите себя надеждами на искреннюю любовь со стороны Верящей?
– Вы поступаете нечестно!
– Просто мне кажется, эта дама на самом деле никого не убивала, а тем более ради вас. Вы можете смело отбросить это предположение.
– Но она могла сделать это и ради корысти…
– Вы думаете – как вам ни обидно это будет слышать, – у нее не было кавалеров побогаче и повлиятельнее вас?
– Да, но я еще и красивый!
– Думаю, для таких, как она, красота ничего не значит. По крайней мере, судя по вашим словам, ее у Верящей в избытке.
– Все равно стоит проверить, – упрямо гнул свою линию Светлинский.
– Ладно. Разберемся. Предоставьте это мне. А я бы вам сейчас посоветовала больше думать не о прекрасной Надежде.
– А о ком же?
– О Цереберове!!!* * *Дома Соня тщательно продумала план действий и сама поразилась своей изобретательности. Она позвонила одной из своих бывших коллег по театру, Татьяне, и попросила подругу о помощи. Требовался очень экзотический театральный костюм. Договорились, что Соня зайдет в театр после обеда.
Софья Невзорова мечтала оказаться в уютной гримерной, где на нее разом навалится куча будоражащих душу воспоминаний. Однако пришлось довольствоваться захламленным подвалом.
Таня подвела подругу к большому картонному ящику, откуда тотчас выбежала большая жирная крыса. Соня угрюмо уставилась на дырку, проделанную крысой в одном из углов коробки.
– Вот здесь у нас лежит последний оставшийся в относительной сохранности костюм небесного ангела, – представила реквизит Таня. – Светочка Зараева играла в нем, когда у нас ставили «Божественную комедию» Данте.
– Он, наверное, очень пыльный, – заметила Соня.
– Есть немного. Но ведь ты можешь и постирать!
Татьяна принялась вынимать по частям на свет божий (или в полумрак подвальный, что гораздо точнее) содержимое коробки. Заклубилась пыль. Софья принялась отчаянно чихать. К ней присоединилась Таня.
Пышное платьице. Пушистые крылышки. Чепчик.
– Ну как? Нравится? – радостно вопросила Танька.
Соня поморщила нос.
– По-моему, в этом я буду похожа не на ангела, а на черта. На Мефистофеля!
– Это почему же?
– Да оно же все черное от пыли!
– Но постирать-то недолго!
– А это что за дырка на макушке чепчика?
– А это крыса, наверное, постаралась.
– Бр-р-р!!! Какой ужас!
– Да какая разница? Кто там на макушку твою смотреть будет?
– И крылышки несколько облезлые, – Соня брезгливо приподняла одно крыло.
– А ты их шампунем! «Пантином» с кондиционером! Они сразу станут мягкими и объемными. Давай-ка примерим!
– А может, не стоит? – с сомнением спросила Соня.
– Это как же не стоит? Конечно, стоит! Кто, кроме меня, сможет дать тебе рациональный совет, пойдет тебе это одеяние или не пойдет. Дома будут только льстить.
– Ну, не факт, – попробовала возразить Соня. – Моя мама обладает очень даже тонким вкусом.
Но Таня ее не слушала. Она взбивала платье, так, как обычно встряхивают половики. И пыли, кстати, было не меньше. Не успела Соня опомниться, а подруга уже напяливала на нее платье. Софье показалось, что ее схватили разбойники с большой дороги и пытаются запихать в грязный мешок. При помощи английских булавок Таня повесила Соне на спину крылышки, нацепила на голову будущего ангела чепчик.
– На ноги ничего нет, – сказала Таня. – Но могу дать добрый совет. Если не захочется ходить босиком, можешь приобрести на любом рынке белые тапочки. Я думаю, они не будут слишком дисгармонировать с твоим костюмом.
– Какой кошмар! – только и смогла выдохнуть Софья.
– А теперь можно пройти наверх, посмотреться в зеркало.
Соня громко чихнула.
– А я не буду выглядеть слишком эпатажно?
– По-моему, в самый раз!
По дороге в Танину гримерную Софья ловила на себе изумленные взгляды. Почему-то проходившие мимо люди шарахались от нее, после чего неизбежно раздавались смешки.
В гримерной Соня приблизилась к зеркалу и не узнала себя. Лицо ее было перепачкано пылью. Если бы она увидела кого-нибудь в таком наряде здесь, в театре, то, может, и подумала бы о «Божественной комедии» Данте, но неизбежно бы решила, что актер собирается сыграть черта. А еще она подумала бы, что актер забыл приладить к костюму рожки и хвост.