РЯВанш! - Дмитрий Никитин

           Пилот Иванович сдвинул на лоб очки, в разводах от брызжущего из мотора маслом, и приподнялся из кабины, щурясь от набегающего потока воздуха. Впереди на горизонте стояли не грозовые тучи, а целая стена пароходных дымов. Эскадра! Вот они - японцы! Еще через десять минут полета можно было уверенно различать суда. Они шли по-походному, тремя колоннами. В левой - три очень больших широких корабля, за ними два - лишь чуть поменьше и, наконец, еще три, заметно более узких, что-то вроде броненосных крейсеров. Впереди, в охранении, три легких крейсера, по сторонам мелочь, эсминцы. А позади всех авиаматка со стоящими на стрелах самолетами.

           - Колька! Подлети поближе! Ни хрена не разобрать! - проорал Коршунов в переговорный рукав.

           Аэроплан облетал эскадру по кругу, начиная с крайней колонны, так близко, что едва не зацепился крыльями за верхушки мачт, а в кабине чувствовали жар из топок кораблей- гигантов. Были хорошо видно, как бегали фигурки на палубах и мостиках, как стали разворачиваться вслед самолету короткоствольные зенитки на мостиках. Но сильнее всего лейтенантов, конечно, впечатляло зрелище тяжелых орудийных башен на оконечностях и по бортам каждого следующего корабля.

           - Да, сила! - пробормотал про себя Коршунов. - "Сетцу", "Аки", "Сацума". А во второй колонне, никак, "Касима" с "Катори". В третьей - "Ибука", "Курама" и "Икома". Летнаб поднаторел в классификации вражеских кораблей и мог сразу сделать вывод. Японская эскадра, хоть и большая, оказалась не особенно сильной. Все корабли в ней были устаревшие. Линкор-дредноут только один "Сетцу" с двенадцатью 305-мм орудиями в шести башнях. Но бортовой залп у него всего из восьми стволов, да и пушки разной системы. Остальные линкоры японской эскадры - броненосцы-додредноуты. Самые большие "Аки" и "Сацума" не уступают в размерах "Сетцу", но вооружены еще слабее, бортовые башни не главного, а промежуточного калибра. Всего по четыре 305-мм и по двенадцати 254-мм орудий на каждом броненосце. Еще слабее "Касима" и "Катори" - по четыре 305-мм и четыре 254-мм ствола. Ну и, наконец, самые слабые "Ибуки", "Курама" и "Икома". Из-за тонкой брони их относят к броненосным крейсерам, хотя водоизмещение в 15 000 тонн и четыре 12-дюймовый орудия соответствуют броненосцам. У самого старого "Икомы" крупный калибр этим и ограничивался, а у более поздних "Ибуки" и "Курамы" есть еще по восемь 203-мм орудий.

          Из легких крейсеров Коршунов распознал "Читозе", ветерана прошлой русско-японской войны, и чуть более нового "Тоне". Оба бронепалубных крейсера с паровыми машинами когда-то считались быстроходными, но сейчас их 22-23 узлами особо никого не впечатлишь. Основное вооружение - по десять 120-мм орудий по бортам. На носу и корме - более серьезные орудия: у "Тоне" две 152-мм, у "Читозе" - 203-мм пушки. С третьим легким крейсером у летнаба вышла задержка, такого трехтрубного корабля в японском флоте он вспомнить не мог. Наконец сообразил - под ним шел бывший германский "Аугсбург", доставшийся японцам по репарации. Вот это гораздо более современный крейсер: паровые турбины, 27-узловая скорость и сбалансированное вооружение из шести 152-мм орудий. Правда, броневой пояс отсутствует. И, наконец, дюжина устаревших эскадренных миноносцев 3-го класса типа "Асакадзе". Тихоходные, неустойчивые, со слабой малокалиберной артиллерией.

           - Этих наши потопят! - крикнул Коршунов в переговорник пилоту. - Давай дальше, в восточный сектор. Может, там еще что есть.

           - Что тебе, мало? Все корабли на месте, о которых "Кашалот" передал.

           - Так ведь "Кашалот" сразу потопили. Вдруг он не всех углядел! - не унимался Коршунов, пытаясь перекричать свистящий в расчалках ветер.

           - Топлива не хватит! - покачал головой пилот. - Только-только вернуться, если по прямой, без резерва. А если не вернемся, радиопередатчик слабый, на эскадре передачу могут не поймать.

           Японские линкоры открыли огонь из трехдюймовых зенитных орудий (по четыре на "Сетцу", "Аки" и "Сацуме"), однако русский аэроплан после первого близкого пролета над кораблями уже не приближался, и пушистые шрапнельные разрывы расплывались в небе вдали от него. Авиатранспорт "Вакамия", остановив ход, спускала на воду два гидросамолета "авро". Но для их запуска требовалось дополнительное время, а русские едва ли бы стали специально дожидаться японских истребителей. Однако старый авиатранспорт, помимо грузовых стрел для спуска на воду, совсем недавно оборудовали и специальным настилом, для отработки взлета и посадки колесных самолетов непосредственно на корабль.

           Лейтенант Кувабара, который и занимался этой работой, дал команду готовить к взлету свой "сопвич-пап", едва только русский самолет показался над эскадрой. Если несколько взлетов с "Вакамии" Кувабара уже сделал, то садился он пока только на береговые аэродромы. Сейчас, в открытом море, "сопвич" не дотянет ни до Японии, ни до Кореи. Но Кувабара был готов разбиться о палубу "Вакамии" или утонуть при посадке на воду - лишь бы не дать русским уйти. Он уже сидел в кабине, когда "Вакамия", спустив гидросамолеты, дала ход и встала к ветру.

           Истребитель взревел мотором и, пробежав по дощатому настилу, сорвался вниз, но выровнялся у самых волн и понесся вверх. Несмотря на свои маленькие размеры (не случайно же его прозвали "пап" - "щенок") "сопвич" был грозной машиной, одним из лучших истребителей мировой войны, спроектированный по заказу британского Адмиралтейства специально для воздушного прикрытия кораблей. Кувабара устремился вдогонку за русским самолетом. Однако когда японский истребитель пролетал над флагманским "Сетцу", зенитки дредноута, не разобравшись, внезапно открыли огонь по своему же самолету. Снаряд разорвался прямо перед винтом "сопвича", осыпав горячей шрапнелью мотор и кабину. Истребитель потерял управление, свалился на крыло, перевернулся во всё более стремительном падении и рухнул в море рядом с кораблем.

           За десять минут до этого вице-адмирал Сузуки заметил с мостика "Сетцу", что на "Вакамии" готовят к запуску палубный истребитель. Адмирал подозвал к себе флаг-офицера и что-то шепнул ему на ухо. Офицер переспросил, потом с каменным лицом поспешил к зенитным расчетам, где дал короткие распоряжения, лично руководя стрельбой. После падения "папа", адьютант вернулся на мостик и громко попросил у адмирала наказать его за сбитый японский самолет. Сузуки сочувственно пожал ему руку, призвав всех присутствующих извинять чужие ошибки. Командующий стал заметно мрачнее, когда узнал о гибели известного в Японии летчика. Но другого выхода у него не было. Чем раньше русские узнают об эскадре, тем лучше. Поэтому вражеский самолет должен был улететь, хотя бы ценой гибели лейтенанта Кувабары. Принимать такие решения - тяжкая обязанность и долг командира.

           Но расслабляться русским было рано. Истребитель "сопвич" был сбит, но с воды взлетали два японских гидросамолета "авро-504", которые предусмотрительно обогнули свои линкоры и устремились в погоню за уходившим на север "морским лебедем". Конечно, "авро" было далеко по скорости до "Папа", но этот новейший британский гидроплан мог всё же скорость в 140 км/ч, тогда как ЛМ-1 выжимал максимум 128. Мало помало преследователи настигали русского разведчика. Передний "авро" сблизился настолько, что открыл пулеметный огонь, обстреливая "лебедь" с хвоста.

           Несколько пуль пробили несущие плоскости русского воздушного аппарата. Поплавковый самолет, сконструированный Лебедевым в прошлую войну по образцу немецкого "альбатроса", имел важное преимущество перед летающими лодками Григоровича, на которые ориентировался раньше русский флот. Эти лодки из-за толкающего винта были практически беззащитны перед атаками тех же "альбатросов", заходящих с хвоста. На "морском лебеде" винт был тянущий и, заметив японца, летнаб Коршунов сразу перенес пулемет на заднее гнездо и стал отвечать короткими очередями.

           Опыта воздушного боя японец не имел и попусту расстреливал свой боезапас беспорядочной пальбой. Коршунов долго выжидал нужный момент, но поймав противника в прицел, открыл шквальный огонь, полностью опустошив магазин. "Авро" с заглохшим мотором беспомощно пошел вниз, попытался спланировать на воду, но опрокинулся и затонул, оставив на поверхности сломанные крылья. Второй "авро" уже не рисковал приближаться, продолжая следовать за "лебедем" на безопасном расстоянии. Он долетел вместе с ним до самой русской эскадры. Возможно, японцы хотели расстрелять "лебедя" после приводнения. Но флагманский корабль Колчака открыл огонь из зениток, прикрывая самолет у своего борта. "Авро" оставалось только сделать круг над эскадрой и отправляться обратно.