Тайны творческого мозга - Мария Григорьевна Старченко

Например, испытуемому предлагают слова: быстрый, зеленый, полный. Ответом может быть слово «поезд» (быстрый поезд, зеленый поезд, полный поезд). Безусловно, это банальные (близкие) ассоциации. Но если подумать, то можно предложить и другие, более «отдаленные», оригинальные варианты.

Таких троек в тесте может быть от двадцати до сорока. И далее по специальной формуле вычисляется количественный показатель наличия не банальных, а именно отдаленных ассоциаций, который рассматривается как оригинальность, уникальность предложенных человеком идей. Естественно, что оригинальность здесь, как и в тестах на дивергентное мышление, рассчитывается только по целой группе. Поэтому для этого теста существует набор наиболее типичных ответов, с которыми можно сравнить свои варианты, если вы тестируетесь в одиночку.

Вы сами можете попробовать это сделать. Вот еще несколько троек слов, взятых из теста, а в скобках я привела наиболее типичные ответы, то есть ответы, не являющиеся отдаленными ассоциациями:

Громкая, правда, медленно (говорить)

Холодная, зелень, мутная (вода)

Прошлое, море, друзья (вспомнить)

Зоркий, ресница, стеклянный (глаз)

Воздух, быстрая, свежая (струя)

Певец, Америка, тонкий (голос)

Гость, случайно, вокзал (встреча)

Цвет, заяц, сахар (белый)

Ласковая, морщины, сказка (бабушка)

Тяжелый, рождение, урожайный (год)

Комната, положение, река (войти)

С. Медник считал, что у каждого человека есть своя индивидуальная система ассоциаций, которую он называл ассоциативные иерархии. По его мнению, именно различие в этих системах объясняет различия в уровне творческих способностей.

Так, менее творческие люди обладают «крутой» ассоциативной иерархией, то есть верхние элементы структуры – те, что для индивида обладают наибольшей силой или связью, – представляют собой наиболее стереотипные ассоциации, но как только эти наиболее тесно связанные между собой элементы найдены, сила ассоциаций, расположенных ниже в иерархической структуре, быстро падает – то есть человеку очень трудно «добраться» до них.

Напротив, для обладателей «пологой» иерархии комбинации далеких друг от друга элементов будут иметь такую же силу, как и стереотипные комбинации, расположенные на самом верху иерархической структуры, то есть «извлечь» отдаленные ассоциации человеку легко.

Проиллюстрирую два предыдущих абзаца примером.

Предположим, что я – обладатель «пологой» иерархии. Тогда на слово, например, «школа» у меня одинаково легко будут появляться как понятные всем без объяснения, банальные, близкие ассоциации – «оценка», «директор», «учитель», «парта» и так далее, так и отдаленные – «жизнь», «река», «зеркало», «клубника», «трактор». То есть, в общем смысле, у меня на предъявленный стимул сформируется большое количество ответов, а значит, высока вероятность того, что я найду оптимальное творческое решение проблемы.

В случае же если я обладатель «крутой» иерархии, у меня легко «всплывут» близкие ассоциации, а отдаленные могут вообще не проявиться, либо это займет столько времени, что для решения проблемы это будет уже неактуально. Про такие случаи в народе говорят, что человек «задним умом крепок».

С. Медник упоминает еще одну очень интересную и важную для нас особенность ассоциативных иерархий, независимо от того, «крутые» они у человека или «пологие». Чем чаще мы с вами решаем похожие друг на друга задачи в более или менее аналогичных условиях, тем более «крутой» становится наша с вами иерархия ассоциативных элементов, необходимых для достижения какого-либо результата. То есть человек становится менее креативным! В четвертой главе этой книги мы с вами убедимся, что этот постулат С. Медника полностью подтверждается физиологическими механизмами работы нашего мозга.

Исходя из этого наблюдения, становится более понятно, почему те люди, которые почти не обладают специальными знаниями в какой-либо области, нередко могут оказаться более полезными в решении задачи, требующей творческого подхода, нежели те, кто обладают и знаниями, и большим опытом в решении задач. И здесь можно привести множество примеров.

Ударопрочное стекло было придумано французским химиком Эдуардом Бенедиктусом, когда он случайно уронил колбу, а она при этом не разбилась. Он догадался, что именно раствор, который находился на стенках колбы, – нитрат целлюлозы – и сделал небьющимся стекло.

Уже упоминавшийся ранее врач Дж. Даплоп изобрел первую шину.

Главный герой замечательной новеллы Стефана Цвейга «Гений одной ночи» – молодой капитан инженерных войск Руже де Лилль – сочинил «Марсельезу».

Знаменитый вальс был написан дипломатом и драматургом Александром Сергеевичем Грибоедовым.

Или возьмите полонез Михаила Огинского «Прощание с Родиной», который он сочинил, покидая Польшу. Им написано еще порядка ста произведений, но ни одно из них не стало таким мощным по силе чувства и выразительности.

Актриса Хеди Ламарр изобрела систему, позволившую дистанционно управлять торпедами, и эта технология «прыгающих частот» гораздо позднее легла в основу связи, которую мы используем сегодня в мобильных телефонах и Wi-Fi.

Актер Глеб Евгеньевич Котельников в 1910 году, наблюдая за показательными выступлениями пилотов, увидел, как знаменитый летчик Лев Мациевич разбился, когда его самолет развалился прямо в воздухе. Находясь под впечатлением от увиденной трагедии, Г. Е. Котельников решил обязательно придумать какое-то средство для спасения летчиков. Так появился первый ранцевый парашют.

Ткачиха Табита Бэббит придумала первую циркулярную пилу, журналист Биро Ласло – шариковую ручку… Продолжать можно долго.

Теория творческого процесса, выдвинутая С. Медником, имела немало последователей.

Психологи Майкл Воллах и Натан Коган предположили, что причина генерации множества отдаленных ассоциаций коренится в особенностях внимания человека – креативные люди могут заметить больше различных аспектов стимула, и, соответственно, предложить больше различных ассоциаций. Кроме того, заметив, что необычные, отличающиеся от шаблонов ассоциации возникают позже, чем обыкновенные, они заключили, что для того, чтобы у испытуемых была возможность в полной мере проявить свою креативность, время выполнения заданий не должно быть ограничено.

Другая альтернатива (вместо дивергентного мышления) на роль центрального механизма творчества была выдвинута исследовательницей Джанет Дэвидсон. В предложенной ей концепции ядром креативного процесса является инсайт, озарение – то есть внезапное понимание того, как можно решить задачу (проблему), открытие принципа ее решения.

Дж. Дэвидсон выделила три вида инсайта:

– инсайт избирательного декодирования позволяет отделить релевантную информацию от иррелевантной (то есть понять, какая информация важна и нужна нам для решения проблемы или задачи, а какую мы можем отбросить как ненужную);

– инсайт избирательного комбинирования позволяет правильно состыковать куски информации (в обыденной жизни мы называем это состояние «пазл сложился»);

– инсайт избирательного сравнения позволяет связать эту информацию с уже имеющейся у нас в наличии.

В творческом процессе могут фигурировать все виды инсайта.

А вот американские исследователи Роберт Стернберг и Тодд Любарт заявляли, что основную роль в творческом процессе играет умение человека доказать «полезность» своего творческого продукта, а вовсе не дивергентное мышление и способности к ассоциациям и инсайту. Они назвали свою теорию креативности «инвестиционной» и проанализировали то, что было достигнуто в области психологии креативности сквозь призму тех достижений, которые были сделаны в других науках, в частности, в экономике.