Поручик Ржевский или Любовь по-гусарски - Сергей Николаевич Ульев

— На царской, признаться, лежать не приходилось.

«Продолжает Ваньку валять, — подумал Александр, закрыв дверь на ключ. — Ничего, сейчас он у меня расколется».

Он положил поручику на плечо свою руку в узорной белой перчатке.

— Давайте выпьем!

Они чокнулись бутылками. Царь начал вторую бутылку шампанского. Ржевский принялся за портвейн.

— Оставив ложный стыд, — сказал царь, слегка покачнувшись. — К чему притворяться? Мы здесь одни, нам никто не помешает.

Глава 10. Скверный анекдот

— Скажите отк — кровенно, вы… л-любите меня? — спросил царь.

Поручик рухнул на колени. После всего выпитого ему это было несложно сделать.

— Ваше величество! — заплетающимся языком пылко заговорил он. — как преданный слуга ваш, как офицер и мужчина люблю в лице вашем свое Отечество и все семейство Романовых.

— Бред! — скривился Александр. — Почему вы должны любить кого-то в моем лице? Вам мало моего лица? Или же вам мало любить в моем лице меня самого?.. то есть меня саму?

Поручик преданно смотрел на царицу, ничего не отвечая.

Александр топнул ногой.

— Встаньте, поручик. Вы нагуляли мне ребенка, а теперь хотите сказать, что сделали это из патриотических чувств?

— Позвольте уточнить, государыня, — с некоторой дерзостью проговорил Ржевский, подымаясь с колен, — какого пола был младенец?

— Девочка. Я вам уже говорил… ла.

— Ах де — э — вочка…

Поручик выпятил грудь, презрительно вздернув подбородок.

— Я рррожаю только гусаров, ваше величество. Наивысшей своей задачею я считаю пополнение доблестных рядов российской кавалерии. И положил на это дело немало своего пота и крови. Но чтоб от меня родилась девчонка?? Сквернее я не слышал анекдота. Да-с! Увольте-с!

Громкий голос поручика, его яростно горящие глаза, гневно шевелящиеся усы произвели на императора сильное впечатление. Он невольно отступил к стене, закрыв задом дырку, в которую сейчас из смежной комнаты подглядывал Акакий Филиппыч.

Тайный советник не долго думая сунул в отверстие булавку.

— Ой! — воскликнул царь, схватившись обеими руками за ягодицу.

— Что такое? — покачнулся Ржевский, смиряя гнев на милость.

— В зад кольнуло что-то.

— Да ну?! — широко заулыбался поручик, заходя царю в тыл. — Дайте-ка взглянуть, государыня. Может, это оса?

— Что вы собираетесь делать? — взвизгнул самодержец, завертевшись на месте.

— Я высосу жало!

— Уже прошло, уже прошло! — завопил царь, чувствуя, что у него начинает кружиться голова.

— Нет уж, позвольте, ваше величество…

Подобно тому, как взявшую разгон гончую невозможно сбить со следа, так и все попытки царя усмирить пыл Ржевского оказались тщетны.

Мимоходом загасив ночник, поручик подхватил мнимую царицу на руки и понес к постели.

«Была не была, — думал Ржевский, подогреваемый хмелем. — Или грудь в орденах, или голова в кустах!»

Сидевший в соседней комнате Акакий Филиппыч обомлел от такого поворота событий. Из — за наступившей в царицыной почивальне полной темноты, ему ничего не было видно. Но вместо того, чтобы поспешить на выручку царю, он прижался ухом к стене, боясь по давней шпиковской привычке пропустить хотя бы слово из криков, доносившихся сейчас с той стороны.

А крики эти были ужасны.

— Поручик, вы с ума сошли! — вопил царь, елозя на постели.

— С ума тот спрыгнет, кто вас полюбит, — говорил Ржевский, гладя по нему руками.

— Кто дал вам право…

— Моя любовь. Нет, дайте локоть.

— Как вы смеете!

— Смею. Ты ведь этого хотела?

— Что это вы мне тыкаете?!

— Ничего я тебе не тыкаю, я еще штанов не снял.

— Перестаньте обращаться со мной на «ты»!

— Вот вы о чем… Сами же говорили, что императрица такая же баба, как и все.

— Мало ли что я говорил… ла. Уберите руки! Пустите же меня!

— Отпущу, но прежде…

— Осторожнее! Порвете.

— Ха! Тоже мне нашлась девица.

— Я говорю, платье порвете.

— Все равно оно казенное. Сапоги, может, сами снимите, ваше величество? Или вам так удобнее?

— Ну, поручик, я вас умоляю. Ну не надо!

— Да вы, Елизавета Алексеевна, не волнуйтесь. Положитесь на меня.

— Сволочь! Не хочу я на вас ложиться… Эй, кто-нибудь!

— Не кричите мне в ухо.

— Имейте в виду, Ржевский, я вас повешу.

— Дайте введу, а там — хоть потоп!

— Я кусаться буду.

— Ай! Стерва, да ты какие зубы себе отрастила! А если я тебя так?

— Ой! Не надо за палец.

— Тогда лежите смирно.

— Пустите! Вы просто какой-то маркиз де Сад.

— А ну не обзываться у меня!

— Поручик, вы об этом пожалеете.

— Сколько таких угроз слышал, а жалеть пока не приходилось. Что же вы скукожились вся, как мумия? Не распряжешь вас никак, ваше величество.

— Поручик, опомнитесь, я мужчина!

— Ну, если эта мысль вас возбуждает, ничего не имею против.

— Я на самом деле мужчина.

— А кожа почему такая гладкая?

— Я же бреюсь каждое утро.

— А я предпочитаю бриться на ночь. Угадай почему, козочка.

— Перестаньте фамильярничать! И не щекотите меня вашими усами.

— Гусар без усов, что конь без хвоста.

— Оставьте ваш солдатский юмор. В последний раз говорю, я император.

— Александр Павлович?

— Да, это я.

— Это ваш муж.

— Нет, это я сам.

— А я говорю, муж.

— Нет, это я.

— Муж!

— Нет, я!

— Муж!

— Я!

— Муж!

— Я!

— Ты!

— Я!

— Ты!

— Акакий, сволочь, на помощь!!

Тайный советник, словно очнувшись от этого нечеловеческого вопля, выскочил в коридор и принялся дубасить кулаками в двери спальни.

Но двери была заперты на замок и не поддавались.

Глава 11. Светопреставление

— Ржевский, откройте! Стучат.

— Подождут.

— Акакий!

— Может, мне его позвать? Акакий, третьим будешь?

— Акакий! Акакий!!

— Не кричите, Акакий не поможет.

— Поможет.

— Елизавета Алексеевна, неужто вам одного меня мало?

— Много. Уберите с меня ваше колено.

— А ты царапаться будешь? Будешь, говорю, царапаться, стерва? Лизка, черт тебя возьми! Ногти поломаешь!

— Я тебе не Лизка.

— Пардон, забыл, что ты строишь из себя мужчину.

— Я все равно не дамся!

— Сами возьмем. Нечего было голыми коленками дразниться.

— А кто дразнился?

— Не я же. Ноги, между прочим, у тебя так себе.

— Ноги ему мои не нравятся!

— Конечно. Будто две оглобли.

— Думаете, ваши лучше?

— Ты не пихайся, не пихайся. Ноги — это не главное.

— А что главное?

— Сейчас узнаешь.

— Ржевский, вы поплатитесь. Ржевский, в последний раз… Пустите! Бабушка!

— Почему не мама?

— Мне Екатерина Великая была роднее матери. Ой, мамочка!

— Давно собирался спросить, Лиза, что у тебя с голосом?

— Говорю же вам, что я мужчина! Мужчина! Мужчина!!

— Это я уже слышал.

— Проверьте: у меня на голове парик.

— Ну и что? Сейчас такая мода.

— Возьмите меня за грудь.

— Давно бы так! — Ржевский пошарил рукой по груди императора. — Ай!