Сигиец - Александр Dьюк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Затем повернулся к трясущемуся Бруно, шагнул навстречу, но вдруг замер, взглянул на тело Ганса. Протянул к нему руку и напряженно повращал кистью. Тело послушно перевернулось навзничь, мягко шлепнув по пыли рукой. Торчащий из груди кинжал тяжело шевельнулся, туго выходя из раны, а потом послушно прыгнул в раскрытую ладонь незнакомца.
Чужак переступил через Йорга и подошел к Бруно. Маэстро не услышал его шагов.
— Вставай, — сказал он, протягивая руку.
Бруно несмело глянул в неподвижное лицо с безразличными глазами, сразу узнавая его, покосился на кинжал с перемазанным кровью лезвием в опущенной руке незнакомца. Тяжело сглотнул. Однако все же взялся за протянутую ладонь. Чужак с силой поднял его на ноги. Бруно с опаской глянул на трупы Йорга и Ганса, поморщился.
— Ловко ты их, — отметил он сипло, отряхивая драный сюртук. — Только зачем?
— Предупреждал. Не послушали.
Бруно нервно хихикнул, болезненно потирая горло.
— Спасибо, конечно, — кисло просипел он. — Вот только мне теперь хана. И тебе тоже, фремде.
— Почему?
Маэстро выпучил на чужака удивленные глаза, совсем забыв, что кто-то может не знать таких очевидных вещей, интуитивно понятных каждому анрийцу.
— Это кодла Бертрама Беделара, — пояснил он.
— Кто такой Бертрам Беделар?
— Один хмырь, — почесался за ухом Бруно, — который через час… да, час нас обоих закопает. Но тебе, по-моему, насрать… — полушепотом пробормотал он, когда незнакомец развернулся и зашагал прочь, никак не отреагировав на сказанное.
Бруно тяжко вздохнул и тихо кашлянул, поморщившись от боли в горле. Бросил робкий взгляд на трупы, под которыми растекались лужи крови. По натуре своей Маэстро был человеком не злым и не желал смерти даже таким подонкам, как Ганс и Йорг. Хотя скучать без них тоже не собирался. Тот час, что ему осталось жить.
Он яростно поскреб за ухом и, сам не зная, почему, поплелся за удаляющимся незнакомцем.
— Слушай, фремде, а ты что, за мной следишь? — робко спросил Бруно, нагнав его. — Третий раз за день встречаемся.
— Нет, — сказал тот, не взглянув на Маэстро. Валявшаяся в пыли грязная тряпица промелькнула у самого лица нищего и легла в руку чужака.
— Понятно, — прохрипел Бруно, потирая глаз и сплевывая пыль. — Значит, судьба такая.
Незнакомец не ответил, обтирая лезвие от крови. Затем бросил тряпку, убрал кинжал в ножны на спине под распахнутым черным мундиром.
Они вышли из закоулка на ничем не примечательную улицу Красильщиков, на которой в этот час редко кого можно встретить из обычных прохожих. Зато перейти дорогу ребятам типа покойного Йорга или Ганса с плохим настроением — легко. По счастью, улица пустовала. Лишь где-то вдалеке слышался брехливый лай дворняги.
— Ну ладно, — вздохнул Бруно. — Спасибо за помощь еще раз. Пойду утоплюсь, что ли.
Незнакомец озадаченно нахмурил брови, что для его каменной физиономии было крайне удивительным.
— Зачем? — спросил он.
— Да знаешь ли, так оно попроще будет да быстрее.
— Что?
Бруно неуютно поежился, серьезно подозревая, что связался с ненормальным.
— Ну, копыта отбросить. Преставиться. Отдать Богу душу. Сыграть в ящик, смекаешь? — теряя терпение, объяснил Бруно. С тем же успехом он мог общаться с кирпичной стеной. — Помереть, короче. Слушай, фремде, ты откуда такой взялся, а?
— Со шхуны «Ямаар», — ответил чужак без раздумий.
Бруно схватился за голову, энергично скребя ногтями по затылку.
— Так, знаешь, — он отступил на шаг, — я, пожалуй, и вправду пойду, без обид? — Маэстро шагнул еще пару раз. — Спасибо тебе, удачи, надеюсь, судьба нас больше не сведет…
— Стой.
Бруно, полный решимости припустить со всех ног, послушно остановился, хотя чужак даже не повысил голос.
— Знаешь, где Катири-Шари? — спросил он.
— Ангельская Тропа⁈ — тонко пискнул Бруно и торопливо зажал себе рот, озираясь по сторонам. Незнакомец непонимающе моргнул. — Ну, Катеринка то есть? — вполголоса уточнил Маэстро.
Чужак немного подумал.
— Да, — сказал он.
Бруно разразился истеричным, ненормальным смехом, то стуча по виску, то тряся пальцем.
— Ты точно ненормальный, фремде! — воскликнул он. — Лучше к Бертраму на поклон, чем туда!
— Знаешь или нет?
— Нет!
Незнакомец взглянул на Маэстро, не думая моргать хотя бы ради приличия.
— Ну знаю, — сдался Бруно. — Но я туда не пойду! И тебе не советую!
Чужак молча достал из кармана серебряную накуду, зажав ее между указательным и средним пальцем. Бруно алчно уставился на монету, нервно тряся коленкой.
— Слушай, давай я тебе на пальцах объясню, а? — потер он руки, одаривая чужака молящим взглядом побитого щенка. — А ты как-нибудь сам?
Незнакомец переложил накуду в левую руку и достал из кармана еще две. Коленка Бруно затряслась в истерике, стопа отбила дробь по пыльной дороге.
— Ну ладно, — простонал Маэстро, протягивая руки. Незнакомец уронил ему в ладони монеты. Бруно пересыпал их из одной в другую, наслаждаясь радующим ухо металлическим звоном. Он все же был оптимистом и подумал, что умирать с тремя накудами лучше, чем просто умирать.
— Идем, — сказал незнакомец.
— Да идем уж, — обреченно вздохнул Бруно. — Но знай: когда нас там убьют, виноват будешь ты!
Глава 4
Улица Екатерины была больше известна под именем «Ангельская Тропа». Как утверждали, именно отсюда кратчайший путь из Анрии в царствие небесное Бога Единого Вседержителя, в объятья ангелов под сенью вечноцветущих яблонь Садов Благостных. Здесь находилось несколько воровских малин, полдюжины притонов извращенцев разной степени извращенности, нюхачей олта, курильщиков опиума; игорные дома со всевозможными играми и ставками, подпольные бойцовские арены и просто очень много свалок и сточных канав, забитых самым разным мусором. Например, нюхачами, не рассчитавшими свои силы, или проигравшими на аренах, или потерявшими товарный вид некогда живыми игрушками.
А еще на Ангельской Тропе стояли склады, охраняемые вооруженными до зубов несговорчивыми людьми мрачного вида, которые не пускали внутрь никого постороннего. Что именно хранилось на тех складах, никто не знал и не горел желанием узнавать. И не любопытствовал, почему погрузкой в основном занимаются по ночам. Любопытных обычно находили поутру в сточной канаве или на свалке. Рядом с нюхачами.
Здесь обитали контрабандисты, барыги, фарцовщики, спекулянты, аферисты, мазурики, мошенники и прочие удивительные личности, без которых жизнь добропорядочного человека была бы чрезвычайно скучна и неинтересна. Держал Ангельскую Тропу один из боссов Большой Шестерки, но никто точно не знал, кто именно. Одни поговаривали, что Антонио Круделе, другие — что Адольф Штерк, а третьи считали, что Файсал ар Квазитвади. Впрочем, кем бы ни был хозяин Ангельской Тропы, здесь можно встретить представителя любой крупной анрийской банды. Так уж сложилось, что Тропа стала своеобразной нейтральной территорией, где банды хоть и резали друг друга, но тихо, с оглядкой и опасаясь последствий. Разумеется, правила не распространялись на заблудившихся прохожих, свернувших в темноте не на ту улицу.
Полиция объявлялась в здешних краях лишь в исключительных случаях, например, когда один босс платил властям больше, чем конкурент. Или не платил вовсе. Тогда представители этой самой власти трясли неугодные малины, демонстративно вламывались в притоны, прикрывали игорные дома и арены, выводили стайки отупевших рабынь из подпольных борделей. И, естественно, демонстративно наказывали преступность по всей строгости суровых и самых справедливых законов в мире. А потом еще долго газеты писали об эффективной работе полиции, а на рынках и в трактирах во все горло восхваляли стражей порядка и городской магистрат, пока воры усердно подрезали у слушающих кошельки, в подполье игроки просаживали последние нидеры, а страждущие и голодные скуривались, снюхивались и спивались.
* * *
Бруно по-прежнему считал, что ему повезло. В конце концов, при худшем раскладе он сейчас мог бы лежать с перерезанным горлом. Или медленно крутиться на вертеле, прожариваясь до хрустящей корочки, чтобы с утра накормить своим ароматным мясом недавних коллег-нищих. Поговаривали, Беделар иногда такое практиковал, ведь не зря его прозвали Кормильцем.
Маэстро, затравленно озираясь по сторонам, семенил за уверенно шагающим незнакомцем.
